Осмысление третьего кризиса в теоретической социологии рубежа хх и XXI веков

Современное человечество переживает сегодня время всемирных и всесторонних изменений. Такие периоды всегда являются периодами неопределенности в смысле понимания направленности развития человечества, его судьбы. Эта неопределенность являет собой кризис сознания на всех его уровнях и во всех сферах жизнедеятельности и определенно завладевает умами многих социологов. Более того, очевидны все признаки, свидетельствующие о том, что в XXI век социология сама вступает в состоянии глубокого и затяжного кризиса, признаками которого являются:

1) господство релятивизма в методологии и в теории;2) уход социологии от изучения реальных социальных проблем в область социально-философских рассуждений;3) утрата былого значения главными функциями социологии -познавательной, прогностической, просветительской. Отчасти это объяснимо общими условиями кризисного периода, в который вступило человечество на пороге XXI века. Но главная причина кризиса социологии обусловлена ее внутренним развитием, которое привело к отходу науки от объективного изучения социального мира в область идеологизации. Под последней подразумевается некритическая поддержка социологами общей политики правящих в эпоху модерна элитных группировок. Эта поддержка проявилась в согласии социологов с главными ценностными ориентациями модернового общества - прогрессизмом, экономизмом и другими, полностью исключившими значимость природного фактора в общественной жизни.В представлении о так называемом "кризисе социологии" можно выделить, как минимум, три аспекта. Первый аспект, как это ни парадоксально звучит – кризис реальности. Такая особенность социума как постоянная изменчивость существенно затрудняет познание. Как пожилая нянька, социология в лице своих представителей жалуется, что не успевает за этим постоянно убегающим обществом. Вот если бы общество сидело тихо, не вертелось и внимательно слушало социологов, то социологи могли бы нарисовать точный портрет общества и научить его хорошим манерам. "Важнейшие особенности современного этапа социальных изменений - интенсивная глобализация, нарастание техногенных, природных и социогенных рисков, препятствуют исполнению макросоциологической теорией ее генеральной функции - установлению закономерности социальных процессов", - пишет В. А. Ядов, один из самых уважаемых российских социологов. Второй аспект кризиса социологии, о котором тоже часто говорят, - кризис теории. Теоретический кризис, как правило, связывается с отсутствием "единой теории" или "хорошей теории". В данном случае теоретическое единство дисциплины молчаливо принимается в качестве главного критерия ее научности. "Социология находится в теоретическом кризисе. Эмпирические исследования, в целом действительно успешные, увеличили наши знания, но не привели к единой социологической теории" [Луман, 2007: 14]. В основании подобного подхода лежит имплицитное убеждение, что создание универсальной теории представляет собой основную цель познания. Прогресс в отдельных областях исследований и в отраслевых социологиях меркнет на фоне непрекращающихся разговоров о теоретическом кризисе. Однако надо признать, что данное утверждение ограничено рамками определенной эпистемологии (а именно эпистемологии, построенной вокруг модели абсолютного наблюдателя) и не может быть признано в качестве абсолютного критерия. Возможно, кризис социологии представляет собой на деле кризис не науки, а научности, то есть является результатом приложения к области социальных наук устаревшей эпистемологии? Таким образом, третий аспект кризиса социологии, о котором говорят значительно реже, - это кризис обоснования. Проблема состоит в том, что знание изменяется более динамично, чем те нормативные представления, в соответствии с которыми это знание оценивается. Изменение конфигурации социологического знания вступает в противоречие с устаревшими нормативными представлениями о том, что представляет собой знание и каким критериям оно должно соответствовать. В 1980-1990-х гг. возник целый ряд новых социологических теорий, которые не вышли пока на уровень парадигм, не приобрели характер общепринятого методологического "преклонения" перед ними, но вместе с тем оказались настолько своеобразными, что позволили говорить о появлении так называемой "постнеклассической" социологии. Одни авторы рассматривают ее возникновение как стремление преодолеть кризис теоретической социологии, которая оказалась не в состоянии с помощью классических теорий XIX в. и неклассических концепций XX в. (имеется в виду, прежде всего гуманистическая парадигма) удовлетворительно объяснить возникшие изменения в мире и спрогнозировать новые социальные процессы. Серьезное "обвинение", которое предъявляется в этой связи, - проявившаяся неспособность вовремя предвидеть радикальные преобразования в мировом социальном пространстве, связанные с развалом СССР, мировой системы социализма и крахом коммунистических иллюзий. Другие, наоборот, характеризуют появившиеся в 1980- 1990-х гг. теории как сам кризис в социологии, поскольку они оказались в такой же социальной роли, что и классические и неклассические концепции XIX-XX вв. Лишь в одном сегодня никто не сомневается - в наличии кризисного социологического сознания и стремлении его преодолеть. Весь вопрос в том, как это сделать. Один из предлагавшихсяпутей заключался в обновлении уже сложившихся в социологии парадигм. Так появились неоструктурализм, неофункционализм, неоэволюционизм, неомарксизм (уже во втором поколении, если первым считать Франкфуртскую школу) и т.д. При этом приставка "нео" чаще всего не означала радикальных перестроек в социологическом сознании. Другой путь состоял в пересмотре позиций социологов с помощью концепций, начинавшихся с приставки "пост". Громко заявили о себе "постмарксизм", "постструктурализм", "постпозитивизм", "постмодернизм" и т.д. Сразу нужно сказать, что дело, конечно, не в морфологических попытках преодолеть кризис в социологии благодаря использованию приставок "нео" и "пост". Просто морфологические изменения в названиях концепций оказались самым легким вариантом теоретического переосмысления социологии. Однако и в случае с "пост"-теориями существенных изменений в социологическом сознании обнаружить не удалось.
Третий путь пересмотра позиций, традиционных для далекого и не очень далекого социологического прошлого, состоит в поиске различных возможностей интеграции и объединения парадигм и теорий, что нашло свое отражение в целом ряде движений в социологии. Наконец, четвертый путь - это создание отдельных теорий, посвященных анализу нового видения роли и перспектив социологии и рассматривающих в качестве своего предмета какие-либо значительные социальные образования (теория структурации Э. Гидденса, теория социального ноля (социального пространства) П. Бурлье, теория социальных изменений П. Штомпки и др.). Все эти и другие новые и новейшие концепции так или иначе испытали на себе влияние модернистских и особенно (ЭКЛЕКТИКАмеханическое соединение в одном учении разнородных взглядов, идей, принципов или теорий. Главная черта Э. состоит в том, что не выдвигаются новые положения, углубляющие познание мира, а произвольно выбираются из различных систем; б) закономерный момент в развитии научного познания, связанный с наличием элементов знания, не имеющих единой теоретической базы, зачастую относящихся к противоположным аспектам рассмотрения объекта и характеризующих периоды коренной ломки теорий

Системная теория Н. Лумана

Термин неофункционализм ввел в научный оборот Дж.Александер в 1985 г, чем подчеркнул преемственность и внутреннюю критику теории Парсонса. Как и неомарксизм, неофункционализм – преодолевает механическую ограниченность учения, включая в него достижения социологии XX века. Отличие неофункционализма от функционализма состоит в том, что он пытается реконструировать ядро парсоновской традиции. Попытки «совершенствования» и «ревизии» сохраняются, однако только «реконструкция» создала основу для появления неофункционализма на современном этапе. Наиболее разработанные исследовательские программы в духе неофункционализма появились в сфере социального изменения, социологии культуры, политической социологии, массовых коммуникаций, феминизма, социологии профессий и экономической социологии. Во многих неофункционалистских исследованиях наблюдается явно ревизионистская направленность. Предпосылки: НиколасЛуман — немецкий социолог. Во второй половине XX столетия мир изменился настолько, что его стало невозможно изучать традиционными методами классической социологии. По словам английского социолога Энтони Гидденса, с их помощью уже нельзя понять траекторию развития современного общества. В последнее время ученые все чаще высказывают мнение, что социологическая наука находится в методологическом кризисе. Основания для подобного рода утверждений таковы:1) осмысление быстроменяющегося социального мира не всегда осуществляется своевременно, при этом социологи осознают недостаток современных методов исследования;2) появилось огромное количество теорий социологического анализа и подходов к нему, что считается признаком кризиса в научной дисциплине. Основными причинами появления новой теории социальных систем Лумана, которая превратилась в одну из наиболее популярных теорий общества в конце 1980-х—1990-е гг., были, по меньшей мере, две. Одна из них заключалась в резко возросшей сложности социального организма и неспособности объяснить новые процессы, происходящие в нем, со старых, "классических" позиций. Другая причина появления теории социальных систем Лумана состоит в необходимости перехода к новому этапу системного анализа. Первый этап заключался в господстве социологического представления времен Э. Дюркгейма, определяемого как соотношение "целое — часть". Это представление означало, что целое выявляло качественно новые свойства системы, не равные сумме его частей. Второй этап развития системно-теоретического мышления в социологии (его Луман связывает с господством идей Т. Парсонса) предполагал доминанту иного представления — "система — окружающая среда". Оно означало возникновение системы путем ее отграничения от окружающей среды. Поэтому главным признавалось отношение между системой и окружающей средой.Новые открытия в науке (в частности, достижения в биологии и нейрофизиологии чилийских ученых X. Матураны и Ф. Варелы, успехи в области теории информационных систем) поставили проблему системно-теоретического мышления в иную плоскость. Было введено в научный оборот понятие аутопойесиса. Буквально оно означает самопроизводство, самотворение. Отвечая на вопрос о теоретической роли этого понятия в его социологической теории, Луман говорил: "Понятие аутопойесиса первоначально было найдено в биологии и опиралось на эмпирическую основу биохимии, т.е. применялось к клеткам, затем к нейрофизиологической системе, компонентам клетки или мозга, которые сами производят компоненты этих целостностей. Химические условия жизни постоянно обновляются в самой клетке, а не вносятся извне. Электрические сигналы мозга создаются самим мозгом, а не вносятся из окружающей среды через органы зрения или слуха. Внешние контакты находятся на другом уровне реальности. Такова была биологическая концепция. Я лишь полагаю, что то же самое можно сказать и о коммуникации, т.е. что коммуникация всегда предполагает, что была предшествующая коммуникация и что всегда возможна дальнейшая коммуникация, иначе говоря, коммуникативная система сама воспроизводит себя при помощи слов, языка, постоянной активности, постоянной коммуникации". В отличие от структурализма, который трактует систему как упорядоченную взаимосвязь структурных элементов, Луман определяет систему негативно: исключительно посредством отношения к тому, чем она не является, посредством отношения к окружению. В свою очередь, окружение тоже не имеет содержательного определения: окружение есть то, что не является системой. Таким образом, Луман в качестве исходного пункта системной теории полагает различие между системой и окружением, которое является конститутивным для всех дальнейших определений теории. Отталкиваясь от этого исходного различения, можно дать содержательное толкование понятия системы: системой является все, что способно к «автопоэзису», т. е. является самодостаточным и способно воспроизводить себя само, отличая себя от окружения. Для существования системы критически важным является способность обеспечить беспрерывность протекания и примыкания операций, это и есть ее саморепродукция, автопоэзис. Понятие самореферентности систем означает, что системы способны существовать и воспроизводить себя, обращаясь только к собственным операциям. Самореферентность также подразумевает, что система, не имея выхода вовне, постоянно репродуцирует различие системы и окружения внутри самой себя и тем самым создает комплексный динамичный процесс, которым она может самостоятельно распоряжаться. Процесс, в котором система конститутивно воссоздает себя, оказывается целиком замкнутым. Концепция Лумана решительно противопоставляет себя господствующей в системной теории концепции обмена системы с окружением, выхода и входа (input/output). Хотя система в ходе своего функционирования принимает все новые системные состояния, каждое из них служит самозамыканию и самозавершению системы. В то же время, это не означает статической закрытости системы, такая закрытость влекла бы за собой гибель системы. Луман говорит только об оперативной закрытости системы, закрытости системы для собственных операций.