Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Рассказы И. Бунина 1910-х гг. : «чаша жизни», «легкое дыхание», «сны чанга» и др. Исследование противоречий личности. Черты повествовательного мастерства.Содержание книги
Поиск на нашем сайте
В качестве особого этапа творческой судьбы Бунина выделяется творчество 1910-х гг., вобравшее в себя трагедийное мирочувствие предреволюционного десятилетия – в масштабе как России, так и современной цивилизации в целом. В 1910-е гг. заметно снижается активность Бунина в сфере лирики, а на первый план выступают масштабные эпические полотна. В его прозе этих лет целесообразно выделить три содержательных уровня. Во-первых, это рассказы и повести о России и русском крестьянстве, наполненные как отголосками событий 1905 г., так и грозными предвестиями недалекого будущего. Этот ряд раздумий о "светлых и темных, но почти всегда трагических основах" русской души открывается повестью "Деревня" (1910), принесшей автору всероссийскую известность и вызвавшей бурную полемику в критике, а продолжается повестями "Суходол" (1911), "Веселый двор" (1911), рассказами "Худая трава" (1913), "Ермил" (1912), "Ночной разговор" (1911), "Захар Воробьев" (1912) и др. Раздумья Бунина о кризисных сторонах национального сознания, исторических и метафизических истоках русской революционности, о нередком торжестве "азиатчины" в русской жизни – и одновременно постижение вековых основ народной нравственности, духовной сращенности крестьянина с землей, неповторимого опыта простонародного отношения к смерти высветили антиномизм художественного мышления писателя, направленного на горько-отрезвляющее развенчание мифов о русской душе. Подобные интуиции Бунина органично вошли в литературный и общекультурный контекст эпохи. В эти годы пристальный интерес к закономерностям народной жизни, в частности в ее "уездном" варианте, сблизил таких несхожих художников, как А.Белый и М.Горький, А.Ремизов и А.Блок, Е.Замятин и А.Толстой… Во-вторых, эпохальные потрясения в масштабе Европы, связанные с началом Первой мировой войны (1914 г.), подтолкнули писателя от проблем русской жизни обратиться к художественному осмыслению судеб современной, рационалистичной и позитивистской в своих основах, цивилизации. От конкретно-исторического художественная мысль Бунина, обогащенная интересом к восточной философии и буддизму, восходит к онтологическому масштабу постижения мироздания и человеческой души: от довоенного еще рассказа "Братья" (1914) к рассказам "Господин из Сан-Франциско" (1915), "Сны Чанга" (1916), "Соотечественник" (1916) и др. В-третьих, в этот период интенсивное развитие получает и психологическая проза Бунина, глубинными основаниями которой стали философия Эроса, постижение тайны времени, памяти, взаимодействия осознанного и бессознательного в структуре личности: это и рассказ "При дороге" (1911), и рассказа "романного типа" "Чаша жизни" (1913), "Грамматика любви" (1915), и "Легкое дыхание" (1916)… Трагедийное осмысление любви, намеченное в этих и других произведениях 1910-х гг., достигнет высот в позднейшем эмигрантском творчестве. Таким образом, ко времени революции Бунин имеет заслуженную репутацию признанного мастера слова, чье творчество развивалось в основном вне рамок школ и направлений, а синтезировало, что особенно очевидно уже в 10-е гг., реалистические традиции, классическую ясность стиля с модернистскими открытиями в сфере нового образного языка наступившего столетия (невзирая на резкие выпады писателя против многих представителей литературы модернизма). Писатель не принимал Разрушительный жизненный уклад. Нравственные ценности он находил в глубинах души, сохранившей природой данные человеку устремления. Этот светлый мотив — суть многих рассказов. рассказ «Легкое дыхание» (1916). Повествование, лаконичное и многозначное, построено на обилии событийных, психологических контрастов, которые воспринимаются не приемом изображения, а важным элементом авторской концепции. С первых строк складывается двойственное ощущение: грустное кладбище, голые деревья, холодный ветер, намогильный крест с венком и —фотографический портрет гимназистки, «с поразительно живыми глазами». Смерть и жизнь, печаль и радость и есть символ судьбы Оли Мещерской. Противоречивые впечатления накапливаются и дальше: гимназическая слава Оли и толки о ее ветрености; беззаботность, счастье и заключительная фраза — «совсем сошла с ума от веселья». Всюду оттеняется разрыв между кажущимся (отсюда настойчиво повторяются: «казалась», «кажется»...) и действительным, вплоть до заключительных моментов жизни девушки. Детское поведение на перемене гимназистки и ее признание в том, что она женщина; спокойная беседа в кабинете начальницы, а затем краткое сообщение: «А через месяц... казачий офицер, некрасивый и плебейского вида <...> застрелил ее на платформе». Внимание постоянно направлено к каким-то потаенным, греховным «пружинам» Олиного поведения. Вдруг открывается ее тайная связь то с офицером, то с 56-летним Малютиным. Тем не менее до конца рассказа сохранено удивительное дыхание красоты, «бессмертно сияющие» «чистым взглядом» глаза. В самой трактовке образа есть двойственность оценок, что и вызвало спорные суждения о произведении. Понять его помогает сам Бунин, сказавший о рассказе: «Мы называем это утробностью, а я назвал легким дыханием. Такая наивность и легкость во всем, и в дерзости, и в смерти, и есть «легкое дыхание», «недумание». Снова это слово — «недумание». Почти все герои Бунина «не умеют», «не обучены» или не хотят думать. «Легкое дыхание» развивает коренную и трагичную для Бунина тему. Оля повторяет: «Я не понимаю, как могло это случиться», «я никогда не думала, что я такая». В рассказе (как и во всех зрелых произведениях — от «Деревня» до «Господина из Сан-Франциско») постоянно присутствуют мотив стихийного движения (на балах, на катке, вихревой бег по залам гимназии), стремительные, неосознанные перемены — «вдруг», импульсивность поступка: «я совсем сошла с ума...» В душе Мещерской нет ни осмысленного порока, ни боли раскаяния, ни чувства мести. Но такое положение страшно: гибнет создание, не уразумевшее опасности своего положения. В чем всемерно помогает девушке ее равнодушное, тоже немыслящее окружение, от родителей (которые просто отсутствуют) до посещающей (из-за надуманных чувств) могилу Оли классной дамы. Рассказ, однако, не исчерпывается этим горьким смыслом. Все произошедшее не коснулось «легкого дыхания» героини — ее жажда какой-то особенной, прекрасной судьбы осталась немеркнущей (неслучайно о том сказано под занавес событий). Олино внутреннее горение неподдельно и могло бы вылиться в большое чувство... Автор сохраняет эти потенциальные возможности. Они не могут исчезнуть как вечное влечение к счастью, совершенству. Прерывая объективное, хотя и предельно экспрессивное повествование, писатель заключает его своими словами о желанном для себя, необходимом для нас идеальном исходе: «Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире...» Образ «легкого дыхания» приобретает самостоятельное, неиссякающее со смертью героини значение. Наиболее зашифрованным выглядит рассказ «Сны Чанга» (1916). Трагическая судьба, утрата счастья подстерегают в этом произведении человека любящего, сильного, красивого. Умирает он, капитан,— «разбился кувшин у источника», а видимой вины нет ни на ком. Автор и ведет свое повествование с целью открыть таинственные истоки угасания любви, души, жизни. И с особым расчетом отражает все сложные метаморфозы с точки зрения собаки — Чанга. Собачья преданность Чанга дает ему возможность слиться воедино со своим хозяином — капитаном, воспринять существование человека извне, равно как «изнутри» — через собственное сердце. «Воспоминания» Чанга во время бодрствования, дремотные образы в моменты сна переплетают прошлое, настоящее, текущее. Туман вечно пьяного состояния (в чем собака тоже повторяет хозяина) отделяет каждодневное от минувшего, вместе с тем в этом тумане былое выглядит живой, сочной, картиной. Проведена резкая грань раздела между двумя этапами жизни. Между прежним счастливым капитаном, с «задумчивым, гордым, грустным» лицом, когда был «целый мир в его власти», и теперешним, мрачным, кашляющим, пьющим водку с раннего утра прямо из горлышка. Быт, пейзаж — все усиливает несовместимость этих обликов. Но главный акцент поставлен на столкновении двух взглядов, двух правд: «...первая та, что жизнь несказанно прекрасна, а другая, что жизнь мыслима лишь для сумасшедших». Причину трагического перелома и открывает рассказ. И тут может возникнуть его разночтение. Есть искушение все объяснить просто: фактом измены красавицы жены или жестокостью земного бытия, которое вечно «родит и поглощает и, поглощая, снова родит все сущее». Но сам капитан отстраняется от такого толкования и признается себе в своем странном зыбком состоянии: «Уж очень я жаден до счастья, и уж очень я часто сбиваюсь». Отношения с женой, раздумья о жизни — все свидетельствует о смутности, сбивчивости представлений героя. Его слабого, сомневающегося, как многих других в бунинских рассказах, тоже подстерегала «слепая и темная», «глухо бунтующая бездна» океана. Воплощая — в который раз! — роковую неспособность этого человека разобраться в себе и окружающих, писатель дает расширительный комментарий, не оставляющий сомнения в том, что его волнует: «...все мы говорим «не знаю, не понимаю» только в печали, в радости всякое живое существо уверено, что оно все знает, все понимает». «Все мы» — вольно раздвинут круг обреченных на страдания. И все-таки речь здесь не обо всем человечестве. Чанг и новый его хозяин художник чувствуют «такую любовь друг к другу» и память о капитане, что жаждут третьей, подлинной правды. А автор снова углубляет их мысль теперь о светлых, «недоступных Смерти», духовных ценностях: «...в мире этом должна быть только одна правда,— третья...» Бунина нередко считают провидцем подсознательного начала. А он болезненно реагировал на бессознательное состояние личности, когда лучшие ее силы растрачиваются впустую. Не принимал писатель и лишенный душевной теплоты рационализм. Конечную степень разрушения человека видел в отчужденном от людей сознании, породившем изуверский план «преступления без наказания» («Петлистые уши», 1916). Бунин раскрыл вопиющее уродство такого «антигероя». В творчестве художника подозревали и подозревают «нечеткость моральных оценок». А он свой строгий, взыскующий взгляд выразил четко и мужественно. Правда, по отношению к заблудшим, запутавшимся в лабиринте своих нечетких представлений снова возникла дилемма «несчастности — виновности», однако к плодам безнравственной «цивилизации» писатель бескомпромиссно критичен.
Билет 42
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-06-29; просмотров: 2120; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.145.95.7 (0.013 с.) |