Драматургическое новаторство А. М. Горького в пьесах 1900-х годов. Развитие традиций А. П. Чехова. «мещане», «на дне», «дети солнца». Анализ одной из пьес.

В 1901 г. Горький сказал о замысле произведения: «Это будет страшно». Тот же акцент подчеркнут в менявшихся названиях: «Без солнца», «Ночлежка», «Дно», «На дне жизни». В завершающем варианте заголовка «На дне», впервые появившемся на афишах Художественного театра, сохранилось указание на беспросветный колорит картины. так и хочется далее поставить многоточие. Что происходит «на дне»? На дне — чего, только ли жизни? Может быть,— и души? именно этот смысл приобретает первостепенное значение. сразу пугает нищенская жизнь: грязь, голод, болезни, озлобление. Но особенно страшат не они сами, а их непрерывность, устойчивость. Горький обращается к таким формам диалога и речевым конструкциям, которые убеждают в застойности жалкого мирка. Квашня (с ее реплики начинается пьеса) продолжает начатый за сценой спор с Клещем. Барон привычно дразнит Настю, читающую очередной бульварный роман. Анна молит: «Каждый божий день... дайте хоть умереть спокойно». Бубнов обрывает Сатина: «Слыхала сто раз!» Сатин подводит итог: «...слова надоели! Каждое из них слышал я... наверное тысячу раз... «В тесной ночлежке говорят все, не ожидая ответа, кто-то уходит, возвращается, продолжая свою тему или вообще говоря с самим собой. На сцене образуются как бы ячейки, где идет какой-то самостоятельный разговор. Средствами драмы, с ее ставкой на речь персонажей, донесено полное и привычное разобщение собравшихся под одной крышей. Вдумчивый и меткий на слово Бубнов выявляет общую особенность, говоря о себе и других: «...все слиняло, один голый человек остался». Именно в силу своей лишности, «облинялости» босяки действительно обходят частности и тяготеют к каким-то общим понятиям. Автор пишет о «философах поневоле». В «невольных» побуждениях персонажей драмы своеобразно проявились весьма модные для времени «рецепты» достижения счастья: честная трудовая деятельность, сильная воля героя, служение искусству, любовь, совесть и вера в высшее начало. В сниженном, часто смешном обличье «босяки» переживают сходные иллюзии. Трудом хочет достичь успеха Клещ. В любви ищет спасения Настя. К Богу обращен взор Анны. Наташа ждет героя. В неловких суждениях «босяков» — ответ на сложнейший вопрос о природе человека и его горькой судьбе-прощании с наивными надеждами на радость.

Автор с редкой чуткостью относится к смятенным мечтам Насти, Наташи, Актера, Татарина, даже Васьки Пепла, потому что они хотят верить в добро и красоту. Вор и сын вора Пепел, «родившийся для тюрьмы», жадно тянется к чистоте: «В женщине — душа должна быть... мы звери... нам надо... нас надо — приручить»,— говорит он Василисе. Есть в пьесе и другой тип героев. Бубнов, Сатин, Барон давно смирились со своим положением шулеров, равнодушны к преступлениям. Но они глубоко судят о жизни и бессознательно тоскуют по воле и правде. Природный ум, обреченный на бездействие,— исток авторского сопереживания им. Начало острых внутренних смещений в этой среде начинается с появлением в конце II акта Луки. Лука — незаурядная личность: умен, даже остроумен, у него громадный опыт и острый интерес к людям. «Понять хочется дела человеческие»,— говорит он. понимает не только заблуждения, но и светлые перспективы людей: «Люди-то? Они — найдут! Они — придумают! Помогать только надо им, уважать надо...»Лука склонен принять любой вариант жизни: «Всяко живет человек, сегодня — добрый, завтра — злой». Краткие диалоги старика с его «подопечными», повторяясь, переплетаясь между собой, сообщают пьесе напряженное внутреннее движение: растут призрачные надежды несчастных. А когда начинается крушение разожженных им иллюзий — цепная реакция трагедий (Наташу калечит Василиса, Пепел убивает Костылева, убийцу арестовывают), Лука незаметно исчезает (конец III акта).IV действие раскрывает серьезные последствия пережитого, поскольку, по выражению Сатина, старик «проквасил нам сожителей». Брожение некогда ленивой мысли «босяков» интересует писателя. Клещ впервые спокойно рассуждает о правде. Татарин мечтает о времени, которое душе «даст свой закон, новый». Всех охватывает беспокойство: как, чем жить? Барон выражает общее состояние. Сознавшись, что он раньше «никогда и ничего не понимал», жил, «как во сне», он раздумчиво замечает: «...ведь зачем-нибудь я родился...» То же недоумение связывает всех. Складывается совсем не похожая на предшествующую атмосфера общения. Люди слушают друг друга. Если и звучит брань, то она — знак внутреннего надлома. меняется структура диалога. появляется линия его развития и монологические, развернутые высказывания. нельзя сказать, что персонажи в IV акте становятся качественно иными. Делает неожиданный вывод: «Все — в человеке, все для человека! Существует только человек, все же остальное — дело его рук и его мозга». И хотя для Сатина его сожители «тупы, как кирпичи», он, по большому счету, отстаивает их, как всех людей, достоинство и возможности. Простая истина завораживает говорящего и слушателей. Ее несовместимость с собственным положением не выдерживает Актер, обрывая собственную жизнь. По-прежнему темна и грязна ночлежка (но в подвале снята перегородка! — бытовая деталь — символ). В ней поселяется теперь новое чувство взаимосвязанности. Уход из жизни Актера — снова шаг человека, не выдержавшего правды. Каждый из последних трех актов «На дне» кончается чьей-нибудь смертью. Прозябание «босяков» мало чем отличается от смерти. Движение драмы сопряжено с пробуждением «живых трупов», их слуха, эмоций. Именно здесь заключен главный гуманный, нравственный смысл пьесы, хотя она и венчается трагическим аккордом.

Драматургия Горького настолько богата и разнообразна, что нелегко выделить в ней одну, ведущую тему. И все же она существует: это тема Человека и Истории, иначе говоря, исторического человека, живущего в обществе, мучительно и трудно осознающем необходимость революционных преобразований, а потом и совершающем их.

Горький предпочитал сложные, неуемные характеры, наделенные острым чувством жизни. Персонажами его пьес были представители русской буржуазии, купцы, землевладельцы, заводчики и фабриканты («Мещане», «Егор Булычов и другие», «Достигаев и «другие», «Васса Железнова», «Зыковы», «Последние», «Враги», «Фальшивая монета», «Старик», «Яков Богомолов»), интеллигенция («Дачники», «Дети Солнца», «Варвары», «Чудаки»), «бывшие», «вчерашние» люди самого разного происхождения. По сути, все российское общество являлось многоликим героем горьковских пьес. Но особое место среди действующих лиц занимал пролетарий, рабочий человек, в ком Горький видел силу, способную сокрушить старый мир. Это паровозный машинист Нил («Мещане»), которому принадлежат слова «Прав — не дают, права — берут» и «Хозяин тот, кто трудится», профессиональный революционер-большевик Синцов («Враги»), большевик Рябинин («Достигаев и другие»). Жаром общественных противоречий напоен сам воздух горьковских пьес. Герой в них вступает в прямой конфликт со средой, окружающей егоНоваторские искания Горького наряду с драматургией А. П. Чехова во многом определили эстетику Московского Художественного театра, на сцене которого с 1902 г. («Мещане» и «На дне») ставятся пьесы Горького. Критик-марксист В. В. Воровский писал о Горьком и его героях: «Он протянул руку жизнеспособным элементам вчерашнего дня — тем самым беглецам чеховского общества — и показал им перспективы занимавшегося завтрашнего дня». Но не только Чехову близок Горький-драматург: остротой, открытостью социальных характеристик он, безусловно, развивает традиции А. Н. Островского, эпичностью же охвата событий, Масштабностью раздираемых противоречиями героев приближается к У. Шекспиру. Да и сам принцип построения ряда горьковских пьес, где одно событие сменяет другое.как частые удары судьбы, яростные шквалы эпохи, также напоминает произведения английского классика.

Социальное начало горьковских пьес выражено настолько ярко и мощно, что в иных театрах их и ставят, не различая других оттенков, но успех приходит лишь тогда, когда на сцене раскрывается весь Горький: Горький-аналитик, Горький-обличитель, Горький-лирик, Горький-поэт.

Билет 45

1. Народные сказки. Основные виды сказок. Их идейно-художественное своеобразие. Собирание и изучение сказок.

Сказка - один из основных видов устного народного творчества. Художественное повествование фантастического, приключенческого или бытового характера.

Народные сказки делятся на три группы:

- сказки о животных - самый древний вид сказки. В них свой круг героев. Животные разговаривают и ведут себя как люди. Лиса всегда хитрая, волк глуп и жаден, заяц труслив.

- бытовые сказки - герои этих сказок - крестьянин, солдат, сапожник - живут в реальном мире и борются обычно с барином, попом, генералом. Они побеждают благодаря находчивости, уму и смелости.

- волшебные сказки - герои волшебных сказок борются не на жизнь, а на смерть, побеждают врагов, спасают друзей, сталкиваясь с нечистой силой. Большинство этих сказок связано с поиском невесты или похищенной жены.

Композиция сказки:

1. Зачин. (“В некотором царстве, в некотором государстве жили-были…”).

2. Основная часть.

3. Концовка. (“Стали они жить – поживать и добра наживать” или “Устроили они пир на весь мир…”).

Герои сказок:

Любимый герой русских сказок - Иван-царевич, Иван-дурак, Иван - крестьянский сын. Это бесстрашный, добрый и благородный герой, который побеждает всех врагов, помогает слабым и завоевывает себе счастье.

Важное место в русских волшебных сказках отведено женщинам - красивым, добрым, умным и трудолюбивым. Это Василиса Премудрая, Елена Прекрасная, Марья Моревна или Синеглазка.

Воплощением зла в русских сказках чаще всего выступают Кощей Бессмертный, Змей Горыныч и Баба Яга.

Баба Яга - один из самых древних персонажей русских сказок. Это страшная и злая старуха. Она живет в лесу в избушке на курьих ножках, ездит в ступе. Чаще всего она вредит героям, но иногда помогает.

Змей Горыныч - огнедышащее чудовище с несколькими головами, летающее высоко над землей,- тоже очень известный персонаж русского фольклора. Когда появляется Змей, гаснет солнце, поднимается буря, сверкает молния, дрожит земля.

Особенности русских народных сказок:

В русских сказках часто встречаются повторяющиеся определения: добрый конь; серый волк; красная девица; добрый молодец, а также сочетания слов: пир на весь мир; идти куда глаза глядят; буйну голову повесил; ни в сказке сказать, ни пером описать; скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; долго ли, коротко ли…

Часто в русских сказках определение ставится после определяемого слова, что создает особую напевность: сыновья мои милые; солнце красное; красавица писаная…

Характерны для русских сказок краткие и усеченные формы прилагательных: красно солнце; буйну голову повесил;- и глаголов: хвать вместо схватил, подь вместо пойди.

Языку сказок свойственно употребление имен существительных и имен прилагательных с различными суффиксами, которые придают им уменьшительно – ласкательное значение: мал-еньк –ий, брат-ец, петуш-ок, солн-ышк-о…Все это делает изложение плавным, напевным, эмоциональным. Этой же цели служат и различные усилительно-выделительные частицы: то, вот, что за, ка…(Вот чудо-то! Пойду-ка я направо. Что за чудо!)

Издавна сказки были близки и понятны простому народу. Фантастика переплеталась в них с реальностью. Живя в нужде, люди мечтали о коврах-самолетах, о дворцах, о скатерти-самобранке. И всегда в русских сказках торжествовала справедливость, а добро побеждало зло. Не случайно А. С. Пушкин писал: «Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!»

Афанасьев первый из русских ученых занялся классификацией сказок.первое издание сказок 1855-1864 имело хаотичный вид.во втором издании, до выхода которого он не дожил, сказки расположены систематически.

Сказки о животных-Волшебные-Былинные-Исторические сказания-Новеллистические или бытовые-Былички-Народные анекдоты-Докучные-Прибаутки

За вычетом недостатков получается стройная классификация:

Сказки о животных-Сказки о людях:-Волшебные-новеллистические

2. Лирика природы Ф.И. Тютчева. Философское содержание и своеобразие поэтики.

Тютчев наряду с Е. А. Баратынским – крупнейший представитель русской философской лирики XIX в. Художественный метод Тютчева отражает общее для русской поэзии движение от романтизма к реализму. Дарование Тютчева, который охотно обращался к стихийным основам бытия, само имело нечто стихийное. Идейное содержание философской лирики Тютчева значительно не столько своим разнообразием, сколько глубиной. Наименьшее место занимает здесь лирика сострадания, представленная, однако, такими захватывающими произведениями, как «Слезы людские» и «Пошли, Господь, свою отраду». Пределы, поставленные человеческому познанию, ограниченность знания «человеческого Я», слияния человека с жизнью природы, описания природы, нежное и безотрадное признание ограниченности человеческой любви – таковы господствующие мотивы философской поэзии Тютчева. Но есть еще один мотив – это мотив хаотической, мистической первоосновы жизни. Здесь Тютчев действительно является вполне своеобразным и если не единственным, то, наверное, самым сильным во всей поэтической литературе». В этом мотиве отражается вся поэзия Тютчева. Стихотворения «Святая ночь», «О чем ты воешь, ветр ночной», «О, вещая душа моя», «Как океан объемлет шар земной», «Ночные голоса», «Ночное небо», «День и ночь», «Безумие» и другие представляют собой единственную в своем роде лирическую философию хаоса, стихийного безобразия и безумия. И описания природы, и отзвуки любви проникнуты у Тютчева этим сознанием: за всем этим скрывается их роковая сущность, таинственная, отрицательная и страшная. Поэтому его философское раздумье всегда пронизано грустью, тоскливым сознанием своей ограниченности и преклонением пред неустранимым роком.

ДРУГОЙ САЙТ

Центральной темой творчества Федора Ивановича Тютчева, впервые в истории русской литературы, являются "предельные основания бытия", общественные вопросы мироустройства. Лирический герой его поэзии не считается выразителем какой-то обусловленной философской теории, он всего-навсего задается "проклятыми", не располагающими ответами вопросами: что есть человек? Для чего он заброшен в мир? Для чего сотворена сама природа? В чем загадка природного бытия? Трагическое чувство бесперспективности мировоззренческого поиска сыскало отражение в известном тютчевском четверостишии:

Природа — сфинкс. И тем она верней

Своим искусом губит человека,

Что, может статься, никакой от века

Загадки нет и не было у ней.

Ф. И. Тютчев, на мой взгляд, был одним из наиболее проницательных в русской литературе поэтов-философов. Его стихи нельзя назвать лирикой в чистом виде, потому что в них выражаются не просто чувства лирического героя, но, прежде всего, философская система автора-мыслителя. Поэт "нуждается в извлечении из мира всего соответствующего своей натуре". В философских поэтических произведениях Федора Тютчева, в отличие от философских трактатов, присутствует не развитие мысли, не развернутая аргументация, ее подтверждающая, а ее обозначение, декларирование идеи, которая выражается словом в поэзии, то есть дается комплекс мыслей в переживании, в эмоциональных, художественных, "ощутительных" образах. Содержание бытия открывается непосредственно через образы.

С одной стороны, автор указывает на наличие в природном бытии высших духовных начал:

Не то, что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык...

В ряде тютчевских стихов природа действительно одушевлена: ручьи "гласят" и "предвещают", родник "шепчет", вершины берез "бредят", море "ходит" и "дышит", поле "отдыхает". С другой стороны, автор говорит о глухоте природы к мольбам своих детей, о ее равнодушии как к смерти человека, так и к его страданиям и страстям.

Однако бытие человека в мире, бытие самой природы воспринимаются поэтом как пролог к неотвратимой катастрофе. Отсюда трагизм звучания таких стихотворений поэта, как "Видение", "Бессонница", "Как океан объемлет шар земной". В "Бессоннице" Тютчев рисует образ времени. В начале стихотворения "часов однообразный бой" осмыслен как "глухие стенания" времени, как его язык, "равно чужой и внятный каждому"; в конце — как "металла голос погребальный". Напоминание о неумолимом движении времени заставляет человека увидеть себя (и человечество в целом) стоящим "на краю земли", ощущать свое бытийное одиночество в мире ("...мы... покинуты на нас самих").

Настоящее значение хаоса в лирике Ф. И. Тютчева — это опасность уничтожения, пропасть, через которую нужно пройти для достижения абсолютного слияния с мирозданием. Хандра, овладевающая при встрече с неясными проявлениями хаоса — уныние и страх смерти, ужас перед уничтожением, но и в преодолении их достигается блаженство. В лирике Ф. И. Тютчева образно сформулировано размышление о том, что стихия беспорядка дозволяет нам, соприкасаясь с нею, постигнуть всю глубину бездны, отгораживающей нас от поистине вселенского бытия, мысль, что зло и грех не считаются антитезами добра и святости — это всего-навсего этапы к постижению истины. Противопоставление хаоса и совершенного начала мироздания поэт находит не в образах "дня и ночи", а в образах безмолвия, успокоения. Зной, мятежность и столкновение их с тишиной, умиротворенностью — это столкновение влекущей и буйной красоты жизни со спокойной и ясной красотой бессилия и умирания. Следовательно, хаос — воплощение преодоления всего земного и тленного. Значит, в лирике Ф. И. Тютчева, "самой ночной души русской поэзии", раскрывается нам девственная красота божественного мира, объемлющего собой все сущее — живое и мертвое, беспорядок и гармонию, в битве между которыми и течет "злая жизнь с ее мятежным жаром":

Ущерб, изнеможенье, и на всем

Та кроткая улыбка увядания,

Что в существе разумном мы зовем

Возвышенной стыдливостью страдания.