Драматургия XVIII века «дмитрий самозванец» А. П. Сумарокова и «вадим новгородский» Я. Б. Княжнина. Политическая проблематика трагедий.

Драматургия – ведуш жанр 18 века. Высокий жанр, писались на историч/мифологич сюжеты. Конфликт долга и страсти. Политич проблематика:личность и гос-во, каким д б монарх.

Трагедия предполагала изобр страстей в душе монарха, опасность и их пагубное воздействие. Восх к идеям Монтеське, что в истории человеч есть несколько типов правления: деспотизм(власть 1 чел-ка, основана на произволе, опирается на страх), идеальн просвещенная монархия(власть 1 челка, но победившего страсти, восприним власть как долг).

Сумароков Александр Петрович. «Дмитрий Самозванец». Дмитрий – тиран «поди душа во ад, ах если бы со мной погибла вся вселена» Идеальные –Ксенья Шуйская, Василий Шуйский. Жених – Георгий. Пармен – наперсник царя («Пускай Отрепьев он, но и среди обмана, / Коль он достойный царь, достоин царска сана. / Но пользует ли нам высокий сан един? / Пускай Димитрий сей монарха росска сын, / Да если качества в нём оного не видим, / Так мы монаршу кровь достойно ненавидим, / Не находя в себе к отцу любови чад...» и прибавляет, что остался бы верен царю, если бы тот был истинным отцом народа.)

В 1770 г появляется самая сложная и знаменитая трагедия Сумарокова - "Димитрий Самозванец". В ее основу положены подлинные исторические события XVII в., хотя и существенно дополненные домыслами автора. Конфликт в этой трагедии заключается в противоречии между абстрактным идеалом государя и реальным монархом, пребывающим во власти низких страстей и потому становящимся тираном, каков Димитрий.

В трагедии прямо ставится вопрос о качествах, которыми должен обладать подлинный правитель государства, причем теоретически допускается возможность присутствия на престоле человека не царского происхождения, если только в делах своих такой царь исходит из пользы, что придавало трагедии злободневность и публицистичность в условиях дворцовых переворотов XVIII в.

Проблема долга монарха решается способом "от противного". Димитрий-тиран - неисправим. Первые же слова, с какими он появляется на сцене, не оставляют сомнений относительно его нравственного облика, и следующие далее тирады дополняют эту самохарактеристику более чем красноречивыми откровениями. "Димитрий Самозванец" - итоговое произведение Сумарокова, в котором получает окончательное разрешение проблема монарха-тирана.

В период работы над "Димитрием Самозванцем" Сумароков писал в одном из писем: "Эта трагедия покажет России Шекспира". В научной литературе указывалось, что образ Димитрия наделен некоторыми чертами Ричарда III из одноименной хроники Шекспира. Хронику эту Сумароков несомненно хорошо знал, поскольку она помещалась в имеющемся в его библиотеке 2-м томе антологии английского театра Лапласа вместе с трагедией "Гамлет". Но говорить о шекспиризме сумароковского метода в его трагедии "Димитрий Самозванец" следует с большой осторожностью. Знаменитый монолог Ричарда III из V акта хроники действительно можно соотнести с монологом Димитрия из II действия. При этом надо иметь в виду, что в главном, в самом подходе к изображению характера тирана, Сумароков и Шекспир стоят на диаметрально противоположных позициях. Шекспир дает портрет деспота-лицемера, вскрывая в хронике механизм захвата власти и смены владетелей английского престола. Димитрий у Сумарокова откровенен с первого же момента своего появления на сцене, он не находит нужным ни от кого скрывать свои деспотические наклонности.

Любовь Ксении: «И если я с тобой не буду сопряженна, / С тобою буду я во гробе положенна»

 

Я́ков Бори́сович Княжни́н (3 (14) октября 1740 (1742?), Псков — 14 (25) января 1791, Санкт-Петербург) — один из крупнейших драматургов русского классицизма. В 1780-е и 1790-е княжнинские пьесы, как оригинальные, так и переводные, составляли основу репертуара русских театров. Его произведения проникнуты пафосом патриотизма, а в последней пьесе «Вадим Новгородский» заявлена тема тираноборчества.

ВАДИМ —герой трагедии Я.Б.Княжнина «Вадим Новгородский» (1788-1789). Легендарным прообразом этого персонажа явился упоминаемый в одной летописи Вадим Храбрый, возглавивший мятеж новгородцев (7864 г.) против призванного княжить Рюрика и последним убитый вместе с «иными многими советниками его». (С.М.Соловьев считал имя В. нарицательным: от «водим» — передовой, проводник.) Таинственная личность Вадима Храброго, о котором ничего более неизвестно, занимала внимание историографов XVIII»Шв. (В.Н.Татищев, М.В.Ломоносов) и по-разному оценивалась в зависимости от позиции в т.н. «варяжском вопросе».

Первым художественным воплощением этого образа явилось «историческое представление» Екатерины II «Из жизни Рурика» (1786). В пьесе, сочиненной «матушкой», В. Был представлен как юный честолюбец, безразличный к нуждам народа, участник династической интриги, использующий свое коренное происхождение в борьбе за власть с иноземным, но законным правителем Рюриком, ибо ему (а не В.) Гостомысл завещал княжить в Новгороде. В финале пьесы потерпевший поражение В. преклоняет колени перед Рюриком, и тот его великодушно прощает.

Иным предстает В. в трагедии Княжнина. Он — не юноша, а муж, умудренный жизнью, доказавший свое геройство на поле брани. Предыстория действия: в отсутствие В. и войска «вельможи» затеяли в Новгороде смуту, на подавление которой был призван Рюрик. Одолев мятежников, он стал княжить — скорее в силу обстоятельств, нежели по собственной воле.

В. и Рюрик у Княжнина образуют неожиданную для русской классицистической трагедии пару героев-противников. Традиционное противоборство тирана, узурпировавшего власть, и просвещенного претендента (принца, полководца), который действует исходя из интересов народа и в согласии с ним (например, Клавдий и Гамлет в трагедии А.П.Сумарокова), здесь уступает место конфликту правителей, одинаково достойных, способных на самопожертвование. Рюрик отнюдь не тиран. Его «самодержавие», обуздавшее «вельмож-гордецов», не посягнуло на гражданские права. «Единой правды чтя священнейший устав, я отнял ли хотя черту от ваших прав?» — говорит Рюрик, обращаясь к народу. С другой стороны, свободолюбивый В. оказывается косвенным защитником тиранства, ибо свобода, которую он желает спасти, на руку вельможам и позволяет «народу зло творить и в мнимой вольности свое тиранство скрыть».

В. — человек убеждений. Он ополчается на саму идею княжеской власти, которая развращает самых добродетельных и достойных: «Что в том, что Рурик сей героем быть родился? Какой герой в венце с пути не совратился?» Благородный Рюрик пытается всеми силами погасить конфликт с В., готов уступить ему княжество и, наконец, соглашается на восстановление республики. Однако, в согласии с духом просвещенного XVIII»Шв., такое действие нуждается в санкции народа. Народ же, претерпевший уже от вольности, отдает голос в пользу Рюрика и княжеского правления. Произнеся гневный монолог, обращенный к новгородцам («Ты хочешь рабствовать, под скипетром попран? Нет боле у меня отечества…»), В. закалывается.

Трагедия Княжнина в лице В. открыла нового героя. (Эта тема исследована в работах Г.А.Гуковского.) Традиционный герой трагедии (Гамлет Сумарокова, Росслав Княжнина) исполнял «общественный договор» и следовал «мнению народному». Тиран же пренебрегал этим мнением, оттого всегда был одинок. У Княжнина в одиночестве оказывается В. Это первый положительный герой русской сцены, бросивший открытый вызов «гражданству». Рожденный веком Просвещения, В. Княжнина полон иллюзий в отношении народа. Он еще не знает «суда черни», который ведом пушкинскому Борису Годунову, персонажу, созданному другой эпохой. В сознании В. не укладывается, что народ способен ошибаться, и потому так потрясен, так раздавлен он выбором народным в пользу рабства, пускай и просвещенного. Мотив индивидуалистического бунта делает В. предтечей героев романтизма, противопоставивших себя свету и черни. Среди литературных прототипов В. называют шекспировского Брута (трагедию «Юлий Цезарь» в 1787 г. перевел Н.М.Карамзин) — персонажа весьма существенного с точки зрения генеалогии романтического героя.