Современные теории развития и размещения производительных сил, разрабатываемые в России.

В современных условиях значительный интерес на новой научно-теоретической базе обращен к таким теориям пространственного размещения производительных сил, как теория «полюсов» роста и «диффузии» нововведений, рассматриваемых ниже. Из собственно новых теорий пространственного развития появилась в настоящее время концепция пространственных производственных кластеров, предложенная Майклом Портером в его теории международной конкуренции. Но в своей методологической основе в ней много от концепции энергопроизводственных циклов, теории ТПК и РУКНП. Каждый из этих уровней как бы содержится в концепте пространственных кластеров в качестве своей составляющей, привносящей в более высокий уровень отмеченной иерархии свои сущностные черты пространственной организации производительных сил (см. рис. 11).

 

 

Рис. 11. Иерархия уровней производственно-технологических структур территориально-пространственных систем

 

Отличие каждой модели пространственно-хозяйственной системы состоит в том, что пространственные кластеры, будучи более поверхностными, с точки зрения уровней производственно-технологических процессов, пространственно-производственными структурами, вбирают в себя сверх районной узловой комплексной народнохозяйственной проблемы (РУКНП) многое из бизнес-технологий, которые не попадают под непосредственно национальные интересы, являющиеся современным аналогом народнохозяйственных проблем. Поэтому концепции кластеров привносят нечто новое в региональную экономику именно с позиций современной, так называемой новой экономики.

Начало текущего века для российской теории и практики ознаменовалось заменой регионально-политической парадигмы равномерного социально-экономического развития субъектов федерации, декларируемой практически на протяжении всей советской истории России, на парадигму полюсов роста, регионов-«локомотивов» развития, предполагающей неравномерность территориального развития и размещения производительных сил. Хотя при этом утверждается, что конституционные права населения России на получение необходимого стандарта жизненных благ, независимо от региона проживания, будут соблюдены, но реально происходит отказ от социально-политической составляющей региональной политики, свойственной советскому периоду российской истории, когда размещение производственных мощностей в экономически отсталых районах преследовало в т. ч. и цель поднять культурно-технический уровень их населения. Если этого не удавалось достичь даже при главенстве социалистической идеологии, декларирующей всеобщее равенство, то рыночные императивы меняют вектор развития региональных пропорций.

Концепция равномерного размещения производительных сил на территории страны и пропорционального социально-экономического развития всех ее регионов имплицитно также содержало (внутренне подразумевала) в себе подход с концептами центральных мест и полюсов роста. Дело в том, что она строилась «на том основании, что рассредоточенное размещение промышленного потенциала на территории страны приведет к созданию собственной производственной базы в каждом городе или населенном пункте и, следовательно, поможет удержать в них местное население от миграции в высокоразвитые регионы»[91].

Если бы народнохозяйственное планирование в советский период действительно строилось на принципах рационализации территориальных пропорций, а не подчинено было ведомственным интересам, то такая стратегия полюсов роста и была бы реализована. Работы Н.Н. Баранского И.М. Маергойза, Г.М.Лаппо, Е.Н. Перцика и других, разрабатывающих проблематику городов на протяжении всего советского периода российской истории, как раз и показывали, каким образом необходимо усиливать консолидирующую роль городов для «стягивания» на себя все больших «поясов» окружающего пространства, фокусом которого объективно и являются города. Ими рекомендовались стратегии развития малых и средних городов вокруг больших городов как условие комплексного охвата окружающей территории, чтобы «точечный» город трансформировался в «городскую агломерацию, а агломерации» срастались «в урбанизированные районы надагломерационного ранга»[92]. Ими обосновывалась роль трансрегиональных магистралей меридианного и широтного характера как условия интенсификация взаимодействия регионов между собой и как «каналов» движения ресурсов, необходимых для расширенного воспроизводства регионов, особенно сибирских. Это была возможность освоить путь прогрессирующего развития территорий страны и значительного прогресса страны в целом, но партийно-правительственное руководство страны не вняло предложениям ученых регионалистов и эконом-географов и упустило возможность обеспечить ускоренный социально-экономический научно-технический прогресс на всей ее территории.

Ограниченность инвестиций, которая послужила главной причиной для указанной смены парадигмы региональной политики, была и тогда, но тогда, в тех условиях, условиях беспрецедентного для всемирной истории уровня социального обеспечения с огромными фондами общественного потребления понимали, что неуправляемая миграция лишь усложняет социально-экономическую обстановку. Теперь политика полюсов роста и наращивания жилищного строительства в благополучных городах без должной проработки региональной политики и стимулирования социально-экономического роста в регионах приведет к такой миграции, что обезлюдят не только деревни, но и целые города.

Схема регионального развития по парадигме полюсов роста, имеющая в своей основе якобы «демократию» регионов, на самом деле иллюстрирует отход государства от комплексного решения проблем социально-экономического развития всей территории страны в условиях, когда геополитическая и геоэкономическая обстановка в мире в целом и для России в частности с ее природными богатствами и огромной территорией резко ухудшается. Такой подход есть повторение модели «рыночного романтизма», который якобы своей «слепой рукой» выправит нужные диспропорции и в территориальном развитии всего государства. Последнее десятилетие прошлого века показало, что это – иллюзия. Деиндустриализация народного хозяйства, примитивизация отраслевой структуры, потеря целого ряда прогрессивных технологий[93], обнищание целых социальных слоев российского населения и регионов, депопуляция и криминализация – вот индикаторы деятельности «слепой руки» рынка в России.

Вместе с тем, необходимость обеспечения государственной региональной политики и ее содержательного наполнения реальной работой возродило практику составления стратегических планов самими регионами, субъектами федерации. Передача на уровень субъектов федерации поиска «точек» роста при должной работе на федеральном уровне позволит выявить, наряду с федеральными приоритетными целями, те межрегиональные проекты, которые способны обеспечить эффект межрегиональной интеграции, так необходимой для целостности страны. Такая содержательная работа позволит выявить и регионы-«локомотивы», которые способны обеспечить ускоренный рост макрорегионов.

В настоящее время наблюдается осознание необходимости последовательной работы по всем циклам стратегического управления: разработка долгосрочных концепций и стратегий социального и экономического развития страны и субъектов федерации. Поэтому возрождена практика разработки Схем развития и размещения производительных сил на территории субъектов федерации. Осознана необходимость разработки и создания программ социального и экономического развития на среднесрочный период.

Новым подходом, задающим разработку соответствующих теорий, стал кластерный подход. Кластерный подход предполагает целенаправленное формирование пространственных производственных кластеров, представленных комплексом технологически взаимосвязанных и территориально близко расположенных предприятий и организаций. Он практически сменил парадигму территориально-производственных комплексов, ошибочно в общественном сознании связанной с командной системой, и тем самым полезен для разработки региональной проблематики на уровне региональной власти. Переход к поиску собственных источников роста, в т. ч. на основе кластерного подхода, становится все более преобладающим в самодостаточных регионах, и это, бесспорно, позитивные сдвиги.

Относительно новой тенденцией в теоретических разработках, во многом инициированной вторым Президентом России, В.В. Путиным, является обоснование целесообразности (мнимой или реальной – это уже другой вопрос) объединения соседних субъектов Российской федерации в укрупненные субъекты федерации с тенденцией охватить целый макрорегион, каким является, например, Федеральный округ.

Объединение соседних субъектов федерации – всегда особый конкретно-политический и социально-экономический вопрос. Есть прекрасные комплексные наработки, как, например, проект обоснования объединения Коми-Пермяцкого автономного округа и Пермской области в Пермский край[94], показывающие, каким образом объединение может стать «локомотивом» роста для всего Уральского экономического района и страны в целом. Однако таких разработок пока мало, а есть формальные подходы, которые к тому же, не будучи политически корректными в сохранении этнически определенных регионов, являющихся единственными автохтонными территориями[95] для ряда народов России, могут стать фактором угрозы общественно-политической устойчивости и целостности страны.

К числу новых тенденций следует отнести и возрождение ранее разработанных теоретических положений. Так, ждет своей «второй жизни» разработанная Н.Н. Баранским в 20-30-е годы прошлого века концепция экономико-географического положения региона (ЭГП) как своеобразного нематериального актива, готового для презентационной «раскрутки» региональными органами управления в качестве маркетинговых стратегий и целенаправленного формирования имиджа региона.

Кроме этого, ЭГП может быть нематериальным активом и для государственного федерального и регионального бюджета как объект налогообложения. Учет государством благоприятного местоположения по параметрам экономико-географического положения для ряда предприятий, получающих в результате этого дополнительный доход, со временем должно стать предметом налогообложения в форме ренты по местоположению исходя из благоприятного ЭГП. Аналогично взимается дифференциальная и абсолютная рента в сельском хозяйстве. Как продукт новой экономики ЭГП вовлекается в рынок нематериальных активов, что специально будет рассмотрено ниже.

Относительно новым «каналом» поступления теоретико-методологических приемов для разработки современных теорий размещения производительных сил становятся новые общетеоретические макроэкономические концепции, получившие в последнее время широкое распространение. Так, становится все более распространенной теория экономической синергетики [96], которая, претендуя на адекватность процессам реформирования по существу и по методу, по мере своей разработки вскоре станет новым направлением соответствующих региональных наработок.

Таким образом, современными актуальными теориями размещения производительных сил все более становятся в России следующие:

· комплексные социально-экономические разработки стратегий развития регионов на основе территориальных схем развития и размещения производительных сил в них;

· теории становления и развития пространственных производственных кластеров, способных выполнять роль полюсов роста для субрегионального или регионального уровня. Причем, роль кластеров играют не только собственно производственные звенья, но они также включают в себя и формирование соответствующей инфраструктуры, обеспечивающей должное функционирование инновационного и учебно-производственного потенциалов в форме внедренческих зон, наукоградов и т.п.;

· теории формирования макрорегионов как на основе объединения соседних субъектов Российской Федерации, так и интеграционных процессов российских регионов и макрорегионов так называемого дальнего зарубежья (субъекты федерации Дальнего Востока и КНР и страны АСЕАН, субъекты федерации Северо-Западного экономического района и Североевропейский макрорегион и т.п.);

· теории придания рыночной привлекательности региона для потенциальных инвесторов как покупателей-пользователей благоприятными возможностями (теория кастомизации[97] региона), охватывающие факторы его лучшего продвижения в рынок (конкуренция регионов с ЭГП как фокусом конкурентных преимуществ региона, региональный маркетинг, брендинг и т.п.).

Среди современных ведущих отечественных специалистов по региональной экономике в настоящее время следует назвать А.Г. Гранберга, В.Н. Лексина, А.Н. Швецова, Г.М.Лаппо, М. К. Бандмана, Н. И. Блажко, В. В. Кистанова, Н.В.Копылова, В.П.Орешина, Т.Г.Морозову, А.И.Татаркина, П.А.Минакира, В.Е.Селиверстова.

Вклад Й.Тюнена, В.Лаунхардта, А.Вебера и других исследователей в региональную аналитику, изучение закономерностей пространственного размещения производства и оценку тенденций территориального развития региональной экономики

Первой работой, в которой собственно пространственное размещение производства стало предметом исследования, считается работа Иозефа фон Тюнена (1780-1850) «Изолированное государство в его отношении к сельскому хозяйству и национальной экономии», вышедшая в 1826 г. Хотя объектом исследования было размещение сельского хозяйства, но работа имеет общеметодологическое значение, поскольку анализу подверглись факторы, измеряющие пространство сквозь призму экономических индикаторов. Ими стали:

1) издержки производства (производственные расходы);

2) плодородие почв и транспортабельные свойства сельскохозяйственных культур, выращиваемых на соответствующих плодородных землях;

3) транспортные расходы на доставку с учетом рыночных цен на сельскохозяйственную продукцию.

Немецкий юнкер (поместный дворянин) И. фон Тюнен, получив хорошее образование, применил его к оценке рациональности размещения сельскохозяйственных культур применительно к своему поместью Телов в Макленбурге. Результаты его расчетов выявили целесообразную структуру сельскохозяйственного производства. Ею стали концентрические круги, опоясывавшие рыночный центр организации размещения отраслей сельского хозяйства исходя из указанных факторов с учетом доставки продукции до этого центра как бы изолированного государства (см. рис. 12).

Первый пояс был назван им «вольным хозяйством», поскольку в нем нет ограничений на севооборот, и засеиваются те культуры из скоропортящихся, которые даже при интенсивной обработке с внесением удобрений и рациональным использованием каждого участка дают наибольшую прибыль. В нем должны производиться культуры, доставка которых до рынка сильно дорожает в зависимости от транспортной доставки до центра. Поэтому в этом поясе должны выращиваться наиболее скоропортящиеся продукты, обслуживающие центр. Это – клубника, салат, цветная капуста, а также «дешевые овощи, перевозка которых издалека обходилась бы слишком дорого»[98]. Являясь по сути огородным хозяйством, эта зона требует значительных вложений капитала на единицу площади, включая возможное строительство парников. Здесь также могут выращиваться клевер и сено, а также и зерновые культуры, поставляющие на рынок солому для питания крупного рогатого скота. Основной продукцией животноводства для ближайшего рынка должно быть молоко.

Второй пояс представлен лесным хозяйством, обеспечивающим городской центр и пояс «вольного хозяйства» строевым и поделочным лесом, древесным углем, топливом. Так как дровяной лес имеет более быстрый оборот рубки, его, по мнению Тюнена, следует размещать ближе к центральному рынку, чем строевой лес, который утилизируется для города и своими отходами в виде древесного угля[99].

Третий пояс в соответствии с рассмотренными влияющими факторами должен быть представлен плодосеменным хозяйством. Это – картофель, пшеница, рожь и репа по живью, овес, клевер. Здесь же, в этом поясе, целесообразен окончательный окорм скота, который, доставляясь в город издалека, из зоны скотоводства (см. рис.12), снова приобретает товарный вид и готов к продаже в городе.

Рис. 12. Пояса специализации пригородского хозяйства (по И.Тюнену)

Выгонное семипольное хозяйство составляет четвертый пояс. Это – зона специализации на зерне. Семипольный севооборот в ней соответствует принятой во время фон Тюнена агрокультурной нормой: 1) пар; 2) рожь; 3) ячмень; 4) овес и остальные три поля – под выгоны, которые используются частью для собственно выгонов, а частью - для выращивания трав на сена для зимнего кормления скота. При этом получаемое в результате практикуемого в этом поясе скотоводства молоко используется в маслобойнях для производства масла. По издержкам производства в этой зоне выращивание молодняка не целесообразно, поэтому он должен закупаться в седьмом поясе – поясе скотоводства. Получаемый в результате скотоводства навоз используется для удобрения под зерно, выращиваемое в указанных трех полях.

Следующий пояс – пятый – используется под трехпольное хозяйство, полностью специализированное на производстве зерна и под пар, который удобряется навозом от скотины из домашних хозяйств.

Под скотоводство и овцеводство задействован шестой пояс. Здесь производятся для рынка масло, шерсть, мясо, кожевнические продукты. Выпас животных происходит на естественных выпасах, на которых происходит и заготовка сена на зимнее время. Имеющееся в этой зоне земледелие ориентировано на потребительские нужды домашних хозяйств.[100]

Несмотря на известную абстрактность построений И.Тюнена, известные допущения, его теория сельскохозяйственного штандорта представляет собой первую попытку разработать теоретическую модель рационального размещения производства в соответствии с экономическими ограничениями. Уже это обеспечивает достойное место теории сельскохозяйственного штандорта в истории региональной экономики. Его попытка выстроить на этой основе теорию земельной ренты не столь удачна, поскольку уже до него и на более высоком теоретико-методологическом уровне она была уже разработана классиком английской политической экономии Давидом Риккардо.

Принципы, использованные И. фон Тюненом для штандорта сельскохозяйственного производства, применялись В. Лаунхардтом для отдельного промышленного предприятия. Он выводил место рационального размещения такого предприятия относительно рынков сбыта и источников добычи сырья. Как и И.фон Тюнен, Лаунхард опирался на транспортные издержки как на решающий фактор, предполагая, что производственные затраты в рыночных условиях становятся равными для всех точек исследуемой территории[101].

Однако следующим важным этапом в развитии теории размещения производства (штандорта), представляется, явилась теория промышленного штандорта, предложенная немецким социологом, культурологом, историком и экономистом Альфредом Вебером (1868-1958), выпустившим в 1909 году книгу с таким же названием. Это утверждение строится на том основании, что он впервые использовал такой ранее не исследуемый фактор пространственного размещения производительных сил, как концентрация территориального размещения производства, что он показал как агломерационный эффект.

А.Вебер также исходил из предположения, что размещение производства подчинено принципу наименьших издержек производства. Они принимают форму следующих трех факторов, называемых им «ориентациями»[102]:

1) транспортной ориентацией, основанной на минимальных транспортных издержках доставки грузов;

2) рабочей ориентаций, предполагающей минимизацию затрат на рабочую силу (цену рабочей силы в форме зарплаты);

3) агломерацией, предполагающей выигрыш размещения в центрах скопления других промышленных предприятий, где уже имеется развитая производственно-транспортная и социальная инфраструктура, а значит - нет необходимости тратить капитал на возведение энергетического хозяйства, коммуникаций и в целом коммунального хозяйства и т.п.

Рассматривая транспортную ориентацию, Вебер для удобства расчетов все предполагаемые к транспортировке материалы делит на повсеместные и локализованные. Под первыми он понимает такие, какие могут добываться практически повсеместно: глина, вода, дерево. Соответственно под локализованными – только те, которые добываются или производятся в конкретно локально определенном месте. Это могут быть месторождения полезных ископаемых или, по терминологии Вебера, материальный склад, куда свозятся из близлежащих мест сырье и материалы, и где транспортными издержками можно пренебречь.

Такое деление - операционально для его теории штандорта, потому что в зависимости от этого формируется подход к оценке транспортных издержек. Ясно, что повсеместные материалы в расчетах не участвуют, т.к. их можно добывать непосредственно в месте производства продукта.

Далее им предлагается локализованные материалы подразделять на:

· «чистые материалы», полностью потребляемые в продукте (как, например, хлопковое волокно в пряже, или металлопрокат в металлических изделиях), и

· «весотеряющие и грубые материалы» (например, железная руда для производства того же металлопроката, или уголь для производства энергии), предполагающие определенные потери (отходы) при переработке сырья в годный материал и не используемые в основном производстве из сырья готовой продукции.

Такое подразделение локализованных материалов важно для выбора точек размещения перерабатывающих производств, потому что эти свойства материалов влияют на транспортные расходы из-за веса перевозимого сырья и обуславливают необходимость минимизации длины расстояния перевозки. Учет зависимости этих параметров Вебер предлагал фиксировать в показателе «материальный индекс» - отношение веса локализованных материалов к весу продукта. А весь совокупный вес перемещаемых от материальных складов до центра производства и от него к месту потребления произведенных товаров (материалы вместе с готовыми продуктами) Вебер назвал штандортным весом[103].

Место и различие обоих показателей очевидно из такого примера. Пусть для производства 100 т определенного продукта необходимо 300 т одного локализованного материала и 200 т – другого. Тогда материальный индекс производства данного продукта будет:

(300+200)/100 = 5.

Штандортый вес, отнесенный к готовой продукции в 1 т, будет равен:

(300+200+100)/100 = 6.

Если в отношении каждого вида продукта построить геометрическую фигуру, образованную соединением пунктов переработки (потребления) с материальными складами, то по этой, по определению Вебера, штандортной фигуре, где соединения названы им материальными компонентами, можно оптимизировать место расположения всех перерабатывающих (потребляющих) точек с учетом мест расположения материальных складов. Например, при производстве с двумя локализованными материалами, когда на выработку одной тонны продукта необходимо ¾ тонны одного материала и ½ тонн другого материала, получаем штандортную фигуру, на «материальных компонентах» которой «передвигаются веса в ¾ и ½ в то время как «потребительская компонента» отягощена единицей[104]». Поскольку здесь единственными факторами, обуславливающими транспортные расходы, являются вес и расстояние, исчисленные через введенные им показатели, то «веса, соответствующие различным компонентам, и представляют собой те силы, с которыми различные угловые вершины штандортной фигуры притягивают к себе производственные штандорты[105]».

Наглядно это представлено на рис.13. В – место потребления готового продукта, М₁ - материальный склад того продукта, которого необходимо ¾ тонн для производства 1 тонны готового продукта М ₂ - материальный склад того материала, которого для изготовления 1 тоны готового продукта надо ½ тонны. Тогда точка О - точка пересечения всех трех линий внутри треугольника, названная Вебером «точкой штандорта», - место, где должен быть расположен перерабатывающий оба сырых материала завод, чтобы транспортные расходы были оптимальны (рис.13).

Выход на уровень обобщений зависимости места переработки и места потребления на основании своей транспортной ориентации позволил Веберу предложить следующие закономерности размещения промышленных предприятий[106]:

 

Рис. 13. Штандортная фигура компонент (по А.Веберу)

 

1) При использовании одного или нескольких повсеместных материалов производство ориентируется на пункт потребления.

2) При использовании одного чисто локализованного материала штандорт может находиться в любом месте между материальным складом и пунктом потребления. При добавлении к чисто локализованному материалу повсеместного материала штандорт перемещается к месту потребления.

3) Наиболее часто встречающиеся случаи, когда использование весотеряющих локализованных материалов идет в соединении с повсеместными, решаются так:

а) использование одного весотеряющего локализованного материала ведет к совпадению центра производства с материальным складом;

б) при соединении использования весотеряющего локализованного материала с повсеместным штандорт будет оставаться в материальном складе, пока материальный индекс будет больше единицы, и он перемещается к пункту потребления, если материальный индекс будет менее единицы.

Рабочая ориентация, по А.Веберу, предполагает наличие таких местностей в рамках региона, где издержки на рабочую силу самые минимальные. Минимальные издержки предполагают самые низкие уровни зарплаты при высоком для данного региона культурно-техническом уровне работников. Такие места Вебер назвал «рабочими пунктами».

Рабочие пункты в условиях, когда экономия на рабочих издержках будет превышать транспортные издержки в структуре цены товара, будут перетягивать к себе промышленный штандорт до расстояния от центра транспортного минимума (Р), при котором еще целесообразно говорить об экономии в разнице. Рисунок 14 иллюстрирует это следующим образом.

Пункт транспортного минимума вокруг себя имеет определенную зону, в которой отклонения в транспортных издержках не значительны. Соединенные точки по такому пространству, которые отграничивают определенное пространство, Вебер назвал изодапанами. При перенесении центра транспортного минимума ближе к другим «рабочим пунктам» изодапаны показывают пространства, где отклонения в транспортных издержках остаются незначительными. «Критической изодапаной» Вебер назвал ту, которая проходит по точкам, в которых отклонения от транспортных расходов и экономия от трудовых издержек равны.

Величина экономии на рабочих издержках зависит от:

1) показателя абсолютной величины рабочих издержек на тонну готового продукта, названного Вебером «индексом рабочих издержек»;

2) процента сокращения этих издержек в «рабочем пункте» по сравнению с пунктом минимальных транспортных затрат.

Две группы условий влияют на характер и направленность рабочей ориентации[107]:

· условия, связанные с характером отдельных отраслей, (штандортный вес, материальный индекс и индекс рабочих издержек) и

· общие условия среды.

В результате Веберу удалось и здесь, в рабочей ориентации, найти общие закономерности: чем ниже штандортный вес, тем шире может происходить отклонение штандорта от пункта транспортного минимума к «рабочим пунктам» и обратно. Притягательная сила «рабочих пунктов» растет или слабеет параллельно индексу рабочих издержек. Показатель количественной зависимости обоих показателей Вебер выразил в «рабочем коэффициенте», который рассчитывается как отношение величины рабочих издержек к штандортному весу. Таким способом, через «рабочий коэффициент», Веберу удалось количественно выразить и рабочую ориентацию.

Уже введение таких количественных измерителей для пространственного развития, какие сделал Вебер по транспортной и рабочей ориентации, было достаточно, чтобы его имя вошло в историю региональной экономики. Но, кроме этого, одной из крупнейших заслуг А.Вебера перед наукой общепризнанно то, что «он был первым, кто провел обстоятельный анализ действия закона агломерации на размещение промышленности»[108].

Используемое А.Вебером понятие агломерации несколько отличается от принятого в настоящее время. Однако, несмотря на это вводимое им понятие отражает качество территориальной концентрации производства, что до него не было оценено никем.

Рис. 14. Соизмерение экономии на рабочих издержках и на отклонениях в транспортных расходах

 

Им под агломерацией понималось скопление промышленного производства в каком-либо определенном месте. Это может быть как результатом простого расширения и укрепления отдельных производственных единиц, так и за счет соединения в одном месте ранее рассредоточенных по территории производственных единиц или предприятий. В любом случае, будучи формой территориальной концентрации производства, «агломерация обусловлена технической и экономической структурой производства и может проявиться в виде организованного обслуживания трудом, кредитом, рыночными связями по снабжению материалами и сбыту изделий, складами, подъездными путями, вспомогательными производствами (выделившимися в самостоятельные производства частями процесса, ремонтом силовыми установками, водопроводом и пр.) и другими способами, снижающими издержки производства»[109].

Позже схожий эффект, также не соответствующий современному пониманию агломерации, на другом уровне развития региональной экономики Майклом Портером будет рассмотрен как эффект пространственного производственного кластера. Поэтому для выстраивания региональной кластерной политики как в макрорегионе, так и в каждом регионе методический материал, разработанный А.Вебером, оказывается снова актуальным и востребованным для современного регионального менеджмента.

Агломерация, по А.Веберу, не является неким совершенным конструктом, который одинаково оказывает эффект на располагающиеся в нем производства. Он различал:

а) низшую степень агломерации,

б) простое укрупнение производственных единиц, и

в) высшую степень как пространственное сближение производств без слияния их в единую целостность, в одну единицу.

При этом в учет влияния агломерации как фактора, реально отражающего эффект, вводились и процессы, препятствующие агломерации и потому затрудняющие перемещение производственных единиц в непосредственную близость друг к другу, когда вполне может реализовываться эффект агломерации. К числу таких факторов Вебер относил:

· подорожание жизни работников (подорожание фонда жизненных средств работников и членов их семей);

· повышение заработной платы, что ограничивает возможности конкуренции по рабочей ориентации;

· повышение цен на земельные участки, ограничивающие возможность пространственного сближения производственных единиц;

· рост цен на сырье и материалы.

В результате действия агломерации на транспортную и рабочую ориентации размещение производственных единиц можно осуществить наиболее оптимальным способом. При таком подходе становится возможным измерить эффект агломерации, или, точнее – территориальной концентрации производства – через соответствующие индикаторы. В частности, выгодой становится разница между количеством агломерированной производственной массой (весовой суммы продукции), полученной в результате совмещения транспортной и рабочей ориентации, и без учета ее воздействия.

Полученная таким образом величина экономии, которую Вебер назвал агломерационным сбережением, соотнесенная с единицей продукции, фиксируется в показателе, названным Вебером индексом сбережений. Данный индекс есть функция от агломерационной массы, и характер его динамики имеет тенденцию снижения при росте агломерационной массы: чем больше последняя, тем индекс меньше. Включенный в контекст всего агломерационного эффекта индекс сбережений включается в более широкое понятие – функцию сбережений.

Выгоды, получаемые в результате экономии затрат при агломерации, обуславливают отклонения «центров производства от оптимальных пунктов по транспортной и рабочей ориентации в тех случаях, когда эта экономия покрывает дополнительные издержки на транспорт и рабочую силу, возрастающие вследствие перемещения промышленности в пункты агломерации»[110].

 

Рис. 15. Сегмент (А), в котором издержки отклонения для каждого оптимума производства i- го продукта Р _i не превышают выгоды, получаемой от агломерации

 

На рис. 15 показано, как изодапаны, проведенные вокруг ранее найденных оптимальных пунктов транспортной ориентации (Р _i), обрисовывают место, где издержки отклонения не превышают для каждого оптимума той выгоды, какая складывается в результате агломерации (сегмент А).

Для более корректного определения агломерационного эффекта от дислокации производственных единиц А.Вебер рекомендовал учитывать такое условие, как производительная плотность, или густота производства в выделенном сегменте, и размер «производственной массы (производственная плотность), которые вместе дают основания для того, чтобы в пункте агломерации соединяющиеся производства составили достаточную для агломерационной экономии производственную массу»[111]. При этом им выявлена такая закономерность, что агломерационные процессы форсируются высокой функцией сбережений, низким штандортным весом, низкими транспортными тарифами и высокой производительной плотностью. Соответственно отсутствие этих условий подавляют агломерационный эффект.

Также Вебером было рассмотрено влияние агломерационного эффекта в связи с рабочей ориентацией. Здесь также ключевым фактором тенденции к агломерации стали издержки на рабочую силу, точнее выгоду от снижения этих издержек при размещении рядом с другими производственными единицами. Отнесенные к единице изготовленного продукта издержки на рабочую силу и расходы на здания, машины и оборудование, составляют индекс стоимости формирования. Вместе с штандортным весом, который не менее сильно влияет на процессы агломерирования, индекс стоимости формирования образует объединенный показатель. Он исчисляется путем выведения отношения между стоимостью формирования и количество транспортируемого груза в штандортной фигуре и называется «коэффициент формирования», поскольку определяет размеры и направленность агломерации как процесса. Здесь также выявлена Вебером закономерность: чем более высок у производства коэффициент формирования, тем оно обладает более сильной способностью к агломерированию производства, чем ниже данный коэффициент – тем более слабой [112].

Все последующие теории штандорта, разрабатываемые в мире, практически исходили из перечисленных. Дальнейшей тенденцией развития теории штандорта было естественное стремление создать целостную, общую теорию, которая объединяла бы теорию сельскохозяйственного штандорта Тюнена и промышленного штандорта Вебера. Такие попытки из известных исследователей предпринимались О.Энглендером, Тордом Паландером, Августом Лёшем (1906-