Региональное программирование как теория и практика территориального размещения производственных баз и инфраструктуры

Период индивидуального авторства теорий размещения в развитых странах сменила эпоха преимущественно коллективного творчества ряда специалистов, просчитывающих сценарные возможности различных вариантов размещения производительных сил на территории страны. В этом реализуется известная закономерность, что по мере повышения уровня обобществления производства, в т. ч. территориального обобществления, усиливаются организационно-хозяйственные функции государства по программированию экономики, превращая последнее в одно из основных средств выработки политики ускорения темпов экономического роста[121]. На макроэкономическом уровне эта тенденция находит проявление в увеличении доли ВНП, аккумулируемой в государственном бюджете. Так, во Франции уровень ВНП, проходящий через государственный бюджет, достигает половины ВНП. Такая же тенденция в Скандинавских странах.

Современное программирование экономики представляет собой сочетание текущего регулирования и перспективной координации экономического развития страны на основе установления определенных народнохозяйственных пропорций, составления и реализации общенациональных отраслевых и функциональных программ[122]. Соответственно региональное программирование это - обеспечение через разработку и реализацию программ различного уровня (национальный, субнациональный, региональный, субрегиональный) необходимых территориальных пропорций общественного развития или заданных пропорций и структуры производства на территории соответствующих регионов, а также достижения поставленных целей перепрофилирования регионов в соответствии с национальными интересами и приоритетами.

Региональное программирование в современных рыночных условиях становится одной из постоянных функций государства. Для этого к разработке программ территориального развития и размещения производительных сил привлекается в каждой стране все большая численность специалистов и соответственно повышается потребность в разработке новых теоретических обоснований комплексного и бескризисного развития региональных хозяйственных комплексов.

Содержательно региональное программирование представляет собой следующее. Это постоянная работа государственных органов высшей и региональной исполнительной власти по целеполаганию социально-экономического развития для обеспечения желательных пропорций национальной экономики и составлению программ достижения поставленных целей через увязку отраслевых и функциональных проектов и программ на территории страны или ее отдельно взятого региона, корректируемая текущим регулированием производственной деятельности субъектов хозяйствования, использующим возможности государственных бюджетно-налоговых и нормативно-правовых регуляторов.

В России региональное программирование имеет длительную историю. Первой макрорегиональной программой, разработанной в разрезе регионов, стал План ГОЭЛРО, охвативший территорию восьми крупных экономических районов[123]. Правильнее даже говорить, что под объединенным названием Плана ГОЭЛРО содержалось несколько программ, крупнейшими из которых были так называемые Программы А и Б: первая предусматривала восстановление и реконструкцию объектов энергетики, возведенных до Первой мировой войны, а вторая – строительство новых районных электростанций. Кроме того, «вблизи промышленных центров на крупных реках, в районах залегания угля и торфяников предполагалось построить 30 районных электростанций (10 – ГЭС и 20 - тепловых) общей мощностью 1,7 млн. кВт и с годовой выработкой 8,8 млрд. кВт/ч», а также «коренную перестройку и реконструкцию всех отраслей народного хозяйства, широкое промышленное строительство, укрепление сельского хозяйства»[124].

В последующем в отечественной экономической истории были программные разработки по созданию районных промышленных комбинатов, освоению целинных земель, созданию как целостности территориально-производственных комплексов и по трансрегиональным железнодорожным проектам (Байкало-Амурская магистраль - БАМ).

В западных странах региональное программирование зародилось в США в 1930-е годы в качестве одного из направлений антикризисных проектов в годы Великой Депрессии. Так, считается, что первой территориальной программой была разработанная еще по инициативе Теодора Рузвельта «Программа долины реки Теннеси», охватывающей части семи юго-восточных штатов, наиболее бедствующих в условиях глубочайшего кризиса и призванная превратить их в крупный центр производства гидроэнергии[125]. Затем мощный импульс региональное программирование получило после разработки такой пионерной для Запада управленческой технологии, как «Планирование – программирование - бюджетирование» (РРВ). Региональное программирование как инструмент стратегического планирования, ранее не известного традиционно рыночным странам, позволило на национальном и региональном уровнях систематизировать связи, существующие между различными смежными сферами деятельности; упорядочить сеть внутренних целей; выбрать необходимую стратегическую альтернативу[126].

Исходя из необходимости комплексного решения трех основных задач регионального развития: пространственно-производственной, социально-экономической и ресурсно-экологической, разработана следующая классификация основных мероприятий регионального программирования. Это мероприятия:

1) создания промышленных, агропромышленных, транспортных и других комплексов;

2) создания различных форм производственной и социальной инфраструктуры;

3) экономического стимулирования различных районов и отраслей в регионах с целью создания благоприятных условий для размещения производства;

4) проведения комплексных мероприятий по упорядочению концентрации и производства и населения (включая программы по охране окружающей среды).[127]

Позже эти мероприятия предполагались в качестве основных в концепции пространственных производственных кластеров Майкла Портера.

В настоящее время региональное программирование приобрело характер всеобщего инструмента выравнивания социально-экономических пропорций внутри государств и подъема проблемных территорий до средненационального уровня. Различают:

· макропрограммирование, представляющее собой не только перспективную взаимоувязку национальных региональных программ с общим национальным планом Стратегии социально-экономического развития на среднесрочную и долгосрочную перспективу, но и программы по достижению целевых установок предпочтительного темпа роста экономики, укрепления национальной валюты и платежного баланса;

· макрорегиональное программирование, ориентированное на подъем макрорегионов и использующее для этого Федеральные целевые программы (ФЦП) и Федеральные адресные инвестиционные программы (ФАИП). Среди известных в настоящее время программ подобного рода следует назвать такие, как ФЦП «Юг России», нацеленная на подъем экономики северокавказских республик, ФЦП «Дальний Восток и Сахалин» и т.п.;

· региональное программирование, или собственно региональные программы, разрабатываемые для решения задач, стоящих перед каждым конкретным регионом;

· локальное программирование, предполагающее разработку программ для решения узловых проблем муниципальных образований городских и сельских поселений.

Однако такое различение – формально, поскольку в содержательном смысле все эти программы разного уровня должны быть тесно между собой увязаны, чтобы региональное программирование было конкретизацией макропрограммирования, и даже если региональные объекты не включены в ФЦП или ФАИП, то хозяйствующие субъекты, разрабатывая свои стратегические планы и инвестиционные проекты, должны исходить из тех перспектив, которые наметило государство. Тогда эффект для их бизнеса может быть значительно выше, как это показывали на уровне агломерационной ориентации Альфред Вебер и его последователи, разработавшие теории «центров и полюсов роста» и «диффузии нововведений».

Опыт регионального программирования, накопленный в развитых странах, по-новому заставляет переосмыслить и отечественный опыт, который может быть дополнен собственно рыночными инструментами. Так, например, в американской «Программе Аппалачей» задача преодоления изолированности района Аппалачей, вызвавшей застой, решалась через стимулирование строительства автодорожный шоссейных дорог, которые, будучи обустроенными дорогами доступа из глубинки, создали приемлемую для бизнеса модель инвестиционных вложений со стороны частного капитала. Более того, Конгрессом США в 1956 году была принята специальная программа сооружения «Национальной системы междуштатных шоссейных дорог»[128]. Тем самым формировались центры развития между штатами, способствовавшие повышению хозяйственной плотности территорий за счет образования придорожной инфраструктуры. В свою очередь, это вызвало к жизни создание соответствующей социальной инфраструктуры, что усилило тесноту связей между различными регионами страны. иными словами, имело место реализации модели «полюсов роста», дополненной комплексом усиливающих эффект сопутствующих мероприятий. Это обстоятельство представляется особенно важным для использования в региональной политике в нашей стране в целях преодоления российской изолированности регионов друг от друга.

Таким образом, региональное программирование вышло за рамки теоретического обоснования перспектив развития производства в региональных комплексах, став одновременно и развитой теорией.

Теории обоснования целесообразности регионального сотрудничества «Объединения угля и стали» в Европе как начала европейской интеграции. Этапы и формы создания Европейского экономического союза и их теоретическое отражение в идеологии объединения.

Региональное программирование показало пределы роста производительных сил в рамках отдельно взятых стран, когда очевидным становился транснациональный уровень развития этих сил. Одновременно инструментарий регионального программирования подсказывал возможности усиления ряда стран, совместно решающих задачи рационального размещения производственных мощностей на пространстве расширяющегося рынка определенных видов индустриальной продукции. Следующий предел будет преодолен, когда потребуется свобода перемещения инвестиций, вкладываемых уже не в индустриальные сектора экономики, а в сферу услуг и движение капитала в форме нематериальных активов. Однако начиналось все на этапе бурного индустриального подъема.

Оборот товарного капитала своим следствием обусловил межстрановый оборот денежного капитала, который, в свою очередь, вызвал необходимость в межстрановом обороте производственного капитала. Возникла потребность в надстроечной координации транснационального сотрудничества, и в ареалах наиболее тесных международных странах начали образовываться зоны свободной торговли, таможенные союзы и другие организационные формы беспрепятственного перемещения товаров, капитала и производственных мощностей.

В Европе идея создания целостности в форме федеративного метагосударства по аналогии с США обсуждалась давно, начиная практически с начала ХХ века. Его и назвать хотели по образцу США – Соединенные Штаты Европы. Однако вначале Первая мировая война, а затем и Вторая мировая война надолго отодвинули эти планы.

В конце 1946 года был создан Союз европейских федералистов, а в начале 1947 г. Международная Лига борьбы за Соединенные Штаты Европы. В том же 1947 году создается Европейский Союз парламентариев, в задачу которого входила работа по унификации основных торговых требований и условий, призванных упростить межстрановую торговлю и в последующем - процесс интеграции. Появившиеся организации нуждались в скоординированной работе, и для этих целей был создан Международный комитет движений за объединение Европы[129].

В 1948 году учреждается Организация европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС), куда вошло 17 основных стран Западной Европы. Велись переговоры о создании Европейского таможенного союза в том же составе. При этом обсуждались также возможности создания таможенного союза между Скандинавскими странами, а также двусторонних таможенных союзов между Францией, Италией и Турцией[130]. Однако реально реализовался только такой союз, как Бенилюкс. Спустя три года (в 1951г.) ФРГ, Франция Италия и страны Бенилюкса организовали Европейское объединение угля и стали (ЕОУС). Это было первое на территории Европы регионально-интеграционное образование, которое имело множество внутренних барьеров и ограничений, но тем не менее был создан прецедент, показавший, что процессы объединения возможны.

По названию – ЕОУС - очевидно, что предметом урегулирования на межстрановом уровне стали вопросы производства и реализации угля и стали, важнейших в процессе индустриализации товаров. Участие правительственных учреждений в регулировании всех спорных вопросов показало высокую эффективность сотрудничества, если это отвечает интересам стран-участниц.

Уже в начале 1958 года образовано Европейское экономическое сообщество, которое представляло собой более высокое по уровню организации и взаимодействию стран-участниц по сравнению с ЕОУС интеграционное образование. Современный Европейский Союз (ЕС) – детище Европейского экономического сообщества.

Однако далеко не все проходило без проблем в ходе последующих этапов расширения ЕС. На первом этапе расширения ЕС в 1973 г., которое происходило за счет принятия в Союз Великобритании, Дании и Ирландии, с экономической точки зрения проблема возникла только с наиболее «слабым звеном» - с Ирландией. Понадобился определенный период времени, прежде чем удалось обеспечить некоторое выравнивание, которое создало условия даже для экономического подъема в этой стране.

На последующих этапах - в 1981 г. со вступлением Греции и в 1986 г. со вступлением Испании и Португалии - интеграционному сообществу пришлось столкнуться с более серьезными различиями в уровне социально-экономического развития и с региональными диспропорциями вновь принимаемых членов. Возможно, поэтому этот этап связывают с началом проведения собственно европейской региональной политики, которая стала осуществляться с 1988-1989 гг.

Самостоятельной проблемой, не решенной до сих пор, стало объединение двух Германий. Но здесь основная нагрузка выпала на государственный бюджет ФРГ. Опыт, накопленный в политике выравнивания присоединенных восточных земель, пригодился позже, когда наступил современный этап приема и адаптации стран бывшего социалистического содружества – стран Центральной Европы.

Большие сложности в обеспечении интегрированной региональной целостности, не преодоленные до сих пор, были вызваны референдумом по принятию общеевропейской конституции ЕС. Оба запуска по всем европейским странам-членам ЕС встретили неодобрение населения Франции и затем - Ирландии.

Идеологическое обеспечение интеграционных процессов во многом приобрело политизированный характер, причем асимметричный для «старых» членов Сообщества и для «новых» стран. Для первых проблематика повышения конкурентоспособности Союза несколько отошла на второй план, поскольку необходимо решать задачи выравнивания, которые требовали все больших средств на эти цели. Отчасти эти проблемы вновь реанимировали теории центральных мест и полюсов роста. Для «новых» членов Союза проблема повышения конкурентоспособности вообще не значима, и основное стремление связано с повышением своего благосостояния по европейским стандартам.

Для руководителей отечественных региональных органов исполнительной власти, исходя из изложенного, важно иметь в виду, что активная деятельность властных органов способна активизировать хозяйственную и предпринимательскую инициативу, используя возможности координации, основанные на так называемом административном ресурсе.

Современные зарубежные теории развития и размещения производительных сил. Теории региональной интеграции на примере Европейского экономического сообщества, Североамериканской торговой экономической зоны (NAFTA) и других региональных интеграционных образований.

Проблемы рационального размещения производительных сил, обсуждаемые в развитых зарубежных странах, в основном аналогичны дискутируемым в России. Это вполне объяснимо. Очевидно, что переход на рыночную модель поставил не только проблемы, свойственные для рыночной экономики, но и подсказал наработанные там инструменты и способы решения, многие из которых имели развитый научный и теоретико-методический аппарат. Открытость экономики и отсутствие идеологических барьеров позволяют применять методы регионального регулирования, положительно себя зарекомендовавшие в развитых рыночных странах.

Вместе с тем, даже использование известного в России научно-теоретического инструментария по региональной политике и размещению производственных мощностей для российской высшей федеральной и региональной исполнительной власти представляет интерес, потому что решаются новые по предмету задачи, связанные с обеспечением реальной и более полной интеграции стран в ЕС. Это должно быть полезно для той части российской элиты, которая реально заинтересована в поиске путей формирования российско-белорусского Союзного государства, в «нащупывании» форм приемлемой для всех сторон интеграции с экономикой Украины, Казахстана, обеспечении Евразийского экономического содружества эффективными механизмами повышения результативности совместной деятельности, росте заинтересованности остальных стран СНГ теснее работать с Россией.

Западная регионально-экономическая мысль в основном развивается в двух основных направлениях:

· традиционный комплекс теорий: дальнейшая разработка теорий полюсов роста, политики выравнивания уровней социально-экономического развития в ЕС, регионального программирования, развития пространственных кластеров и технопарков;

· новый комплекс идей, осваивающих инструментарий так называемой новой экономики, когда доминирующим фактором перераспределения финансовых потоков становятся нематериальные активы.

Теории полюсов роста, рассматривающее развитие региона как поляризующийся процесс, как пространственное фокусирование предпринимательской активности, концептуально оставаясь в рамках старой парадигмы, разрабатываются в настоящее время на новых методологических основаниях с использованием инструментария теории игр, теории хаоса и синергетики И.Пригожина и Стингера. Пространственная концентрация предпринимательской активности становится предметом регулирования программными и бюджетно-налоговыми средствами, чтобы «диффузия» этой активности вовлекала все прилегающие регионы. Так, по мнению современного французского регионалиста Ж.Будевиля, региональный «полюс роста», становящийся целью и одновременно средством региональной политики, «представляет собой набор развивающихся и расширяющихся отраслей, размещенный в урбанизированной зоне и способных вызвать активизацию экономической деятельности во всей зоне своего влияния»[131]. Полученные в отраслевом и региональном разрезах приоритеты формируют последовательность регионов, в которых инициируется предпринимательская активность.

Все более осмысливается, получая соответствующее научное обоснование, «живая» проблематика европейской региональной политики, включая необходимость реально интегрировать вновь принятые страны Центральной Европы, поскольку с учетом их имеет место крайнее обострение экономических и социальных различий внутри европейского интеграционного сообщества. Пополнение прежнего европейского интеграционного сообщества новыми странами-членами ЕС, весьма разнородными с точки зрения уровня благосостояния и конкурентоспособности, ставит принципиально новые проблемы перед Сообществом в условиях, когда не решены и «старые» проблемы.

К числу таких «старых» проблем относится рациональное управление бюджетом Европейского союза, в котором более трети расходов, т.е. примерно 30 миллиардов евро в год, предусмотрено направлять на цели проведения региональной политики, или, используя терминологию договора об интеграции[132], на укрепление экономического и социального единства Сообщества.

Второе направление, связанное с новым комплексом идей, осваивающих инструментарий новой экономики, принципиально ново для отечественной теории и практики регионального регулирования. Прежде всего, поскольку новая экономика отличается от традиционной рыночной тем, что в ней начинают доминировать нематериальные активы (контрактные сети, бренды, торговые марки, know-how и т.п.), то и инструментарий современных зарубежных теорий формируется по этой линии. Здесь задействованы инструменты финансового программирования, регулирования на фондовых рынках мира динамики повышательной и понижательной конъюнктуры через «голубые фишки» ТНК, имеющих региональную структурную рассредоточенность, что позволяет инициировать конъюнктурные процессы в соответствующих регионах в нужных направлениях.

Так, известно, финансовые кризисы 90-х годов прошлого века в Бразилии, Таиланде, Индонезии и России (так называемый финансовый дефолт 1998 года), повлиявшие на удешевление целых групп товаров, производимых преимущественно в перечисленных странах, этим и были вызваны. В этом винили известного американского биржевого спекулянта миллиардера Джорджа Сороса, замеченного ранее в валютных атаках на английский фунт стерлингов, хотя для этих целей есть целые аналитико-стратегические центры в США[133]. Для нас здесь важно отметить и подчеркнуть не столько персонализацию виновника, сколько сам факт возможности таких технологий оперирования нематериальными активами, способными наносить, не используя военную силу, существенный урон материальным производительным силам страны, удешевляя их в результате финансовых дефолтов как формы обесценения национальной валюты. Это и есть веяние новой экономики.

Таблица 5

Сравнение региональных блоков (по состоянию 2004 года)

Региональный блок	Площадь (км²)	Население (тыс. чел.)	ВВП (ППС^1)($US) (млн.)	ВВП (ППС)($US)ВВП на душу населения (тыс.)	Количество стран- участников
Европейская ассоциация свободной торговли (ЕАСТ, англ. EFTA)	529,600	12,234	471,55	38,546
Европейский Союз (ЕС) (англ. European Union - EU)	4,325,675	496,199	12,025,45	24,235
ЕврАзЭС (EurAsEC)	20,789,100	208,068	1,689,14	8,118
Ассоциация регионального сотрудничества Южной Азии (англ. South Asian Association for Regional Cooperation - SAARC))	5,136,740	1,467,256	4,074,03	2,777
Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ)(англ. Cooperation Council for the Arab States of the Gulf) (GCC)	2,285,844	35,869	536,22	14,949
Зона свободной торговли Северной Америки (НАФТА) (англ. North America Free Trade Area - NAFTA)	21,588,638	430,495	12,889,90	29,942
Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) (англ. Association of Southeast Asian Nations)	4,400,000	553,900	2,172,00	4,044
Южнотихоокеанское соглашение о региональной торговле и экономическом сотрудничестве (англ. South Pacific Regional Trade and Economic Cooperation Agreement - SPARTECA) PARTA	528,151	7,811	23,07	2,954	14+2 ^3
Карибское сообщество (КАРИКОМ) (англ. Caribbean Community - CARICOM))	462,344	14,565	64,22	4,409	14+1 ^3
Союз южноамериканских наций (англ. Union of South American Nations - UNASUR)	17,339,153	370,159	2,868,430	7,749
Центральноамериканский общий рынок (англ. The Central American Common Market - CACM),	422,614	37,817	159,536	4,219
Агадирское соглашение (англ. Agadir Agreement - Agadir)	1,703,910	126,066	513,674	4,075
Восточноафриканское сообщество (ВАС) (англ. The East African Community - EAC)	1,763,777	97,865	104,239	1,065
Общий рынок стран Восточной и Южной Африки (COMESA)	3,779,427	118,950	141,962	1,193
Экономическое сообщество стран Западной Африки (ЭКОВАС) (англ. The Economic Community of West African States - ECOWAS))	5,112,903	251,646	342,519	1,361
Центральноафрика́нское валю́тно-экономи́ческое соо́бщество (ЦАВЭС) (англ. The Economic and Monetary Community of Central Africa - CEMAC))	3,020,142	34,970	85,136	2,435
Южноафриканский таможенный союз (ЮТС) (англ. Southern African Customs Union - SACU))	2,693,418	51,055	541,433	10,605

Источник: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%A1%D0%95%D0%90%D0%9D

¹⁾ ППС – паритет покупательской способности: покупательская способность доллара США в конкретной стране в соответствии с существующей в ней стоимостью основных потребительских товаров

Оба направления западной регионально-экономической мысли с разной глубиной проработки и декларирования проводятся для повышения эффективности деятельности и в ряде других региональных интеграционных образованиях. Так, региональное интеграционное образование, получившее название «Североамериканское соглашение о свободной торговле» (The North America Free Trade Area - NAFTA), представляет собой Зону свободной торговли на пространстве Северной Америки, в которую входят США, Канада, Мексика и Чили. Этот торговый блок, образованный в 1993г. с целью свободной торговли между странами-участниками, проводит свою интегрированную политику под руководством США для расширения своей экспансии по торговым партнерам каждой из стран-участниц. Соответственно аналитические центры таких блоков прорабатывают и свои версии теорий размещения производственных мощностей и потоков финансовых ресурсов, преимущественно по указанному второму направлению.

Таблица 5 показывает, что процессы образования региональных интеграционных образований для облегчения межстрановых торговых операций в мире представлены достаточно широко, и организовано порядка двух организаций. Однако реально теоретико-методологическими обоснованиями наиболее перспективных форм не только интеграции, но и экспансии своей внешнеторговой стратегии за пределы интеграционных образований занимаются практически преимущественно только вышеперечисленные. Поэтому основными разработчиками теорий регионального развития занимаются тоже преимущественно они.

Приведенная таблица показывает широкую распространенность в мировой экономике договорных технологий. Вступление России в ВТО и дальнейшее углубление процессов глобализации может поставить на повестку дня, казалось бы, привлекательно заключение таких соглашений и с отдельными субъектами Российской Федерации.

Однако это несет в себе угрозу распада России по границам благополучных районов, заключающих такие договора, и менее благополучных, против которых такие соглашения и могут заключаться для поддержания «должной» конъюнктуры и т.п. В то же время сами соглашения могут использоваться и руководителями высшей региональной исполнительной власти для рационализации взаимоотношений с непосредственными соседями-регионами по достижению между ними взаимовыгодных соглашений и договоренностей на благо всей страны.

Появление новых региональных валютных союзов как основы современных интеграционно-территориальных образований.

Внутринациональный кругооборот капитала исторически по мере своего расширения приобрел характер межрегиональный с соседними странами. По мере расширения сферы своего охвата на более высокий уровень – уровень ряда стран кругооборот капитала стал транснационализироваться, создавая таможенные союзы и зоны свободной торговли. Теперь транснационализации кругооборота денежного капитала становилось тесно в рамках сформировавшихся региональных зон свободной торговли и таможенных союзов. Из экономической теории известно, что деньги в процессе развития последовательно реализуют пять своих функций, выступая попеременно как:

1) средства обмена как всеобщий эквивалент,

2) мера стоимости,

3) средства накопления,

4) платежные средства,

5) мировые деньги.

Вначале развиваясь в рамках национальной системы, деньги последовательно прошли все свои функциональные формы и постепенно вышли на макрорегиональный уровень, а после этого, чем собственно и характеризуется глобализация, - на мировой уровень. Известно, что мировые деньги как средство платежа превратили целый ряд развивающихся стран в безнадежных должников. И здесь мировые деньги, пройдя на уровне мирового (глобального) рынка все указанные функции, снова вошли в форму мировых денег на новом витке своего развертывания.

Иными словами, приобретение всеобщего характера, или тотализация одной из функций денег - мировых денег - стала реальностью, и уже на этом, на соответствующим этой всеобщности (тотальности), глобальном уровне «разворачиваются» свернутые функции денег. Это разворачивание происходит как объективный процесс, потому что государства втягиваются в него вопреки, может, их видению себя в мире. Как некогда металлический носитель денег как меры стоимости и всеобщего эквивалента был заменен бумажным, так сейчас последний замещается на электронный. Но суть остается той же, правда, пространство реализации стало мировым.

Следует отметить, что эвристическая функция старой экономической теории, называемой политической экономией еще Адамом Смитом, здесь более конструктивна, чем неомонетаризм в его различных модификациях. И вот почему.

Расширение пространства, где процессы развертывания функций денег приобретают принципиально иные масштабы, чем в рамках национальных государств, вынуждают современные государства объединяться, чтобы регулировать финансово-товарные процессы, над которыми они начинают терять контроль в результате открытых рынков и границ для перемещения труда и капитала. Всемирная Торговая Организация, унифицируя правила перемещения товаров, труда и капитала, стремится нивелировать региональные различия, которые обеспечивают определенные конкурентные преимущества для некоторых стран. Это порождает процессы регионализации как противодействие глобализационным процессам.

Глобализация воспроизводит уже на мировом уровне те же взаимоотношения, которые раньше были в отдельно взятых странах, в национальных государствах. Причем, все финансовые трансакции, проводимые вопреки национальной денежной политике государства, могут на глобальном уровне повторить так называемую «войну башен и банков» в средневековой Европе.

Это, как известно, был период в средневековой истории Европы, когда границы удельных княжеств и графств со своими пограничными «башнями» таможенных служб и сборами за транзит купеческих товаров, препятствующих расширению экономических взаимосвязей, с определенного времени стали бесполезны, поскольку возможности банковского кредита и безналичного перевода денег обусловили новые «каналы» движения денежных потоков. Значит, необходимо, зная это, строить свои стратегические цели соответствующим образом, формировать необходимую инфраструктуру, создавать, если надо, контрмеханизмы, чтобы, пока не отработаны будут автоматические регуляторы воспроизводства, минимизировать ущерб, который возникает в соответствии с превышением предельных индикаторов устойчивости в соответствии с концепцией национальной безопасности.

Категориями, обозначавшими сущностные процессы в новых тенденциях регионализации, являются процессы регионального обобществления денежных рынков. Казалось бы, на смену золотовалютному стандарту уверенно пришел доллар США как признанная мировая валюта. Однако активизировался процесс формирования центров регионального валютного объединения практически на всех континентах. Так, в мае 2006 г. министры финансов Китая, Японии и Южной Кореи в совместном заявлении объявили о намерении рассмотреть варианты создания единой региональной валюты для региона Юго-Восточной Азии (ЮВА). Правда, процесс этот длительный и противоречивый, препятствующий достижению полного согласия. Поэтому пока, т.е. спустя два с лишним года, этот региональный союз еще не сложился, но и евро, как известно, формировался не одно десятилетие.

Мировая экономика на протяжении последнего десятилетия апробирует уже пять различных центров региональных валютно-финансовых объединений. Это такие центры, как:

1) уже состоявшийся западноевропейский (с их денежной едщиницей - евро),

2) новый латиноамериканский (центральноамериканский песо, карибский доллар и теперь в свете антиамериканских тенденций формируется новый валютный альянс),

3) уже упомянутое валютное объединение трех стран ЮВА (Китай, Япония и Южная Корея),

4) исламский (золотой динар) и

5) африканский (афро).

Появление подобных региональных валютных союзов создает реальную основу для упрочения соответствующих регионально-интеграционных образований, укрепляемую внутрирегиональной валютой. Следует ожидать формирование подобной основы и для других современных интеграционно-территориальных образований, указанных в таблице 5.

Появление новых валютных центров для России и ее регионов есть геополитический и геоэкономический императив (настоятельная необходимость), требующий определиться с объективным и пока спонтанным дрейфом рубля. Необходимо определиться с тем, чтобы не только идентифицировать политэкономически корректно, что собой представляет рубль в условиях такого обобществления валютных рынков, когда военной мощи доллара начинают противостоять ростки экономической мощи регионов, но и наполнить валютную политику России геоэкономическим и геополитическим содержанием на перспективу, которую следует выстраивать. Может, следует под этим углом зрения проработать вопрос о рублевой зоне на пространстве СНГ, включая все отрицательные и положительные стороны такого интеграционного единого валютного образования, его потенциальные ловушки и модели догоняющего развития. Ведь известно, что в большинстве стран СНГ, имеющих не только официальные торговые отношения на государственном уровне, но и на частном, в т. ч. в так называемой неорганизованной форме, рубль котируется достаточно устойчиво, и в некоторых странах, как, например, в Среднеазиатских, циркулирует в их внутринациональных торговых отношениях далеко не как суррогат валюты.

Или, наоборот, следует изыскивать формы прорывных стратегий, концентрируя интеллектуальную мощь на логике дальнейшего движения денежного мира. Или определиться, анализируя тенденции по логике развития моделей «центр - периферия», на какую зону регионального валютного рынка ориентироваться, одновременно подтягивая к ней и остальных членов СНГ, с кем связаны долгосрочные стратегические цели сотрудничества. Ведь глобальная структура валютных рынков, несмотря на кажущуюся полицентричность, складывается по своим геоэкономическим центрам, окруженным орбитами валют срединной зоны и периферийной многоуровневой зоной.

В условиях, когда Россия становится одним из серьезных игроков энергоресурсов на мировой арене, даже, - увы, - первичных, ресурсное наполнение национальной валюты еще что-то значит, если иметь в виду, что военно-политическая поддержка суверенитета в стране еще сохранилась. А если в результате серьезной стратегической проработки будут выстроены национальные приоритеты по освоению новых технологических укладов, в которых ресурсная составляющая станет лишь отправным пунктом, говорить о ресурсном наполнении рубля можно будет значительно серьезнее.

Т