Территориально-хозяйственные уклады

В непрерывном пространстве системы жизнедеятельности россиян, с точки зрения форм и уровней территориального обобществления производства, складывается нечто схожее с известными отечественной политэкономии социально-экономическими (хозяйственными) укладами, рассмотренными выше. Для идентификации определенности форм и в силу очевидного особенного характера этих социально-экономических пространственных образований они вполне могут быть определены как территориально-хозяйственные уклады.

Подобно разноуровневости социально-экономических укладов, рассматриваемых вне всякой «привязки» к пространственным факторам производства, территориально-хозяйственные уклады также отражают различные уровни развития социума со своим соответствующим набором производительных сил, отражающих определенные стадии его развития. При этом понятно, что система производительных сил, характеризующих «меру» того или иного социально-экономического уклада, определенным образом территориально дислоцирована, но в их особенность как определенность социально-экономической формы территориальный фактор не входит как определяющий.

Каждый территориально-хозяйственный уклад, как и социально-экономический уклад, основывается на вполне определенном наборе производительных сил и соответственно состоит из адекватных ему социально-профессиональных групп носителей рабочей силы соответствующего культурно-технического уровня. Как и социально-экономический уклад, он также есть форма существования определенных в своей мере производительных сил.

Отличие начинается в том, что в систему производительных сил, составляющих «каркас» территориально-хозяйственных укладов, вовлечены территориальные производительные силы, т.е. силы, «выросшие» на базе использования ландшафтно-природных компонентов, утилизированных человеком посредством урбанизированной «второй природы», как элементов соответствующих производительных сил. Отличие их состоит также в том, что они, будучи «схваченными» в понятиях, отражающих степень вовлечения пространственного фактора производства, строятся на своей сущностной базе, характеризующей уровни развития регионов по «встроенности» в производственно-технологический и социально-экономический процесс развития социума.

Территориально-хозяйственные уклады отражают определенным образом организованные формы территориальных производительных сил. Соответственно, это определенные подсистемы регионально локализованных в силу характеристического расселения населения производственных и адекватных им социально-экономических отношений в целом, в которые «вплетены» материальные элементы территориальных производительных сил, используемых живущими на этой территории людьми в своих хозяйственных нуждах и созданных ими для реализации своих целей. Это – однотипные по социально-экономическому признаку группы пространственных социально-экономических систем как единых интегрированных с окружающим пространством целостностей, совокупностей. Словом, это – другой уровень реальности социально-экономических укладов.

Само сущностное «протяжение» территориально-хозяйственного уклада распространяется на территории своего наличного бытия, будучи на нем непрерывным. В то же время в целом по стране каждый такой уклад прерывист, дискретен, чередуясь с другими территориально-хозяйственными укладами.

Логическим содержанием территориально-хозяйственных укладов, определяющим линию их исторического развития, является процесс урбанизации географического пространства в его экономически осваиваемых определенных формах, а значит, в свою очередь, как своеобразной формы развития отношений собственности на землю и объекты возведенной на ней инфраструктуры. Таким образом, в основе территориально-хозяйственных укладов лежат, казалось бы, два различных основания:

Ø линия усложнения форм собственности, что внутренне свойственно (имманентно) хозяйственным укладам, и

Ø линия урбанизации как процесса все большего усложнения рукотворной среды обитания человека, опосредствующего его взаимосвязь с Природой, в т. ч. на относительно компактной территории проживания людей.

Но на самом деле – это одно основание, представленное как сущность, и она же - как свое существование, опосредованное сторонами конкретного, обусловленного региональной формой выражения. Сложность восприятия территориально-хозяйственных укладов как своеобразных форм существования определенных «узлов», «кустов» собственности обусловлена тем, что закономерный процесс обобществления труда и производства привел к усложненной структуре отношений собственности в таких местах массового скопления хозяйствующих субъектов, какими являются города.

Сутью территориально-хозяйственных укладов являются своеобразные формы собственности на землю как на объект хозяйствования и соответственно сети отношений собственности на объекты региональной инфраструктуры, возведенные на земле городов и близлежащих районов. Существованием является определенная ступень, мера (как качественная определенность) урбанизации как «процесса формирования определенной особой среды для жизни населения, для функционирования промышленного производства и для многих других видов человеческой деятельности, для взаимодействия общества и природы, которое именно здесь оказывается особенно интенсивным и глубоко взаимопроникающим[147]».

Как известно, весь прогресс человека как родового существа и заключается во все большем опосредствовании его взаимоотношений с Природой создаваемыми им орудиями труда и средствами своего бытийного существования, существующими как налично, так и духовно, в «теле» человеческой культуры. Иными словами, за конкретностью форм все большего территориального обобществления производства и труда и соответственно пространственной среды обитания человека проявляется процесс углубления и усложнения отношений собственности на землю и возникающую на ней систему инфраструктурного обустройства пространственной среды жизнедеятельности горожан, комплексы недвижимости как материальных условий городской жизни.

Бесспорно, сводить весь процесс урбанизации только к многоуровневым и многосубъектным отношениям владения, распоряжения и пользования объектами недвижимости и земельными участками под ними было бы не верно. Но одной из сущностных сторон этого многостороннего явления, его глубинными отношениями, во многом определяющими

Ø уровень используемой техники (а значит – применительно к городам - технические возможности этажности, архитектурно-планировочных решений и т.п.),

Ø строительные материалы,

Ø культурно-технический уровень рабочей силы строителей, проектировщиков и архитекторов,

Ø уровень городского самоуправления и технологии обустройства жизненного пространства горожан,

Ø многое-многое другое.

Всем этим являются отношения собственности на землю. Неправильные контуры плана средневековых жилых зданий и цехов горожан, когда фасад, выходящий на улицу, минимизирован по периметру, расширяясь по мере углубления в неуличную часть города, показывает, как цена земли как форма реализации собственности на землю определяла проектировочные решения в градостроительстве. Подтверждения такого рода, может быть, не столь наглядные, как в европейских городах (но по-своему отражающие формы собственности восточных деспотий), в той или иной степени содержит вся история градостроительства, и урбанизация как наглядное его проявление.

На то обстоятельство, что город представляет собой своеобразную форму собственности на землю, принципиально отличающую ее от типичных для сельской местности форм собственности на землю, указывал еще Макс Вебер в своей специальной работе, посвященной феномену города[148]. Принципиальное отличие ее от типичных для сельской местности форм собственности обуславливает принципиальное отличие города как иного уровня социальности, чем деревня, как иной социокультурный контекст бытийности.

Это обстоятельство помогает глубже видеть различия и в формах территориального обобществления. Более того, такое принципиальное отличие и рекомендуется положить в основу сущностного различения предлагаемого разделения типов территориально-хозяйственных укладов, их классификации.

С точки зрения индивидуально-личностного и социально-группового содержания процесса урбанизации в социокультурном контексте, что также характеризует содержательную наполняемость соответствующих территориальных хозяйственных укладов, то он «означает изменение человека, его интересов и поведения, интенсификацию деятельности, изменение использования свободного времени, ценностных ориентаций и т.п., т.е. всего того, что может быть названо образом жизни[149]». С социокультурной точки зрения, урбанизация заключается в «переплавливании», преобразовании смыслового поля сельской цивилизации в отдельно образовавшихся анклавах новой социальности, формирующей новую цивилизационную модель – городскую цивилизацию. Она способствует углублению этого разрыва, являясь одновременно способом его осуществления через формирование принципиально иного и более комфортабельного бытия.

Бытие и здесь, в этом общесоциальном процессе, как и положено, определяет сознание. По Максу Веберу, урбанизация характеризует разрыв связей, держащих горожан их сословным прошлым[150], их связями с сельским окружением с его социально-психологическим стереотипами поведения и всего социального бытия. По уровню и глубине вовлеченности пространственных социально-экономических систем в единое хозяйственное (рыночное) пространство страны, и используя ранее отмеченное принципиальное отличие сельской и городской социокультурных моделей социума, представляется возможным выделить два типа территориально-хозяйственных укладов (см. рис.19):

1) руральные (от англ. rural - сельские, деревенские, т.е. - неурбанизированные);

2) урбанизированные.

К первому типу относятся уклады, в которых, если и существует город, то он выступает как потребитель и место торговли продуктами «работы» земли (ландшафта) и изделиями ремесленных мастерских и цехов. Ко второму типу, кроме этих качеств, - преобладание производительной функции города, проявляющейся в превышении величины стоимости, созданной им, величины обращающейся в нем стоимости, поступающей в продукции из сельского хозяйства. В последующем этот критерий будет несколько модифицирован, сохраняя это качество превышения созданной в городе добавленной стоимости над переданной (кроме однофункциональных городов, специализированных на столичных или рекреационных функциях).

К первому типу, руральному, относятся следующие территориально-хозяйственные уклады:

Ø натурально-патриархальный,

Ø аграрно-мелкотоварный.

Основными производительными силами являются рабочая сила работника, усиленная кооперацией и примитивной специализацией, элементарными орудиями труда и механизмами использования естественных сил природы (ветряные и водяные мельницы и т.п.), а также с точки зрения собственно территориальных производительных сил – естественные региональные производительные силы с «увязкой» в организационные формы кооперации и т.п. (поля, выгоны и пастбища, переволоки, ирригационные каналы и стоки без механического подъема воды и т.п.). С точки зрения исторического места, они оба соответствуют сельской цивилизации как социокультурному типу общественного развития.

Натурально-патриархальный уклад характеризуется вовлеченностью природно-ландшафтного комплекса как культурно-производственной «инфраструктуры» точечного (анклавного) расселения родовых поселений симбиозного с природой характера. Для России это - родовые угодья хантов и манси, ненцев европейской и азиатской частей страны, эвенков, чукчей и других малых коренных народов Севера, Алтая и Дальнего Востока. Следует иметь в виду, что смысловым контекстом выделения этого вида рурального типа территориально-хозяйственных укладов является социокультурная заполненность бытия, которая по существу безразлична к использованию таких урбанистических элементов, как моторная лодка, ружье, радиоприемник и даже трактор и т.п. Важным, конституирующим признаком, определяющим особенность вида, здесь является самоидентификация членов соответствующих социальных групп как органичного элемента окружающего мира (леса, гор, моря), самоощущение себя через «встроенность» в наличную охозяйственную природу, самосознание через смыслы жизнепроявлений природы, соотнесенность самоощущения своих родоплеменных отношений с глубиной неповторимости природных явлений и т.п.

Второй вид, аграрно-мелкотоварный, уже предполагает город как фокус близлежащей территории. Город выполняет функции центра торговли созданной сельскохозяйственной продукции и ремесленных орудий труда, изготовленных в мастерских города, но он здесь еще не конституирующий признак типа общества. С точки зрения формационного подхода он идентифицируется как раннефеодальный или город восточной деспотии азиатского способа производства, товарное хозяйство некапиталистического типа. По шкале схемы типов экономического роста это – доиндустриальное общество.

Ко второму типу, урбанизированному, относятся такие территориально-хозяйственные уклады, как:

1) частнокапиталистический,

2) агломерационный,

3) конурбационный,

4) мегаполисный.

Этот тип в разнообразии его видов – уже городская цивилизация, характеризующая перемещение центра тяжести процесса создания добавленной стоимости в города различного уровня развития. Не трудно видеть, что частнокапиталистический вид представляет собой уровень, следующий за развитой формой аграрно-мелкотоварного вида территориально-хозяйственного уклада, и знаменует качественный «скачок» на пути перехода к принципиально новому этапу - от сельской цивилизации к городской. Характерными особенностями урбанизированного типа территориально-хозяйственных укладов с точки зрения цивилизационного контекста, раскрывающего суть «скачка», являются индустриализация и территориальная мобильность товара рабочая сила.

Содержательно, с точки зрения индустриализации, этот тип представляет собой отрыв от непосредственного использования природных сил и основанных на них относительно примитивных производительных сил и естественных факторов производства (земля, вода) как основного и формирование цепи опосредствований между собственно сельскохозяйственным производством и производством товаров и услуг. В рамках удлиняющихся цепочек опосредствования формируются предпосылки для механизации выполнения все большего количества операций по обработке продуктов сельского хозяйства.

С формационной точки зрения, это – поздний феодализм (с развитым ремесленным производством и формированием мануфактурного типа организации производства) и капитализм на всех стадиях его развития. Формой проявления индустриализации в бытийном «зеркале» города как отражения формирующегося индустриального сектора является урбанизация. Последняя видоизменяет само пространство территориальных систем, наполняя его новыми смыслами, притягивает к городу село, выполняя свою цивилизационную миссию, что и определило название данного типа территориально-хозяйственных укладов – урбанизированный тип.

Частнокапиталистический территориально-хозяйственный уклад уже характеризует всеобщий характер (тотализацию) товарно-денежных отношений с появлением на рынке конституирующего этот вид уклада специфического товара «рабочая сила» с соответствующими для этого степенями свободы работника (сословной свободы, политической свободы и свободы от средств производства), включая свободу регионального перемещения. Это не означает, что остальные виды территориально-хозяйственных укладов в рамках данного типа не являются частнокапиталистическими. Все они также развиваются в этой социокультурной парадигме. Специфика их и отличие друг от друга состоит в том, что уровень обобществления труда и производства в развитом частнокапиталистическом виде формирует различные организационные формы институциональных субъектов частнокапиталистической деятельности и их различные интеграционные образования. Все виды укладов урбанистического типа отличаются друг от друга именно своей определенной мерой этого процесса, выраженного пространственно.

Пространственно выраженная мера этих процессов находит проявление в определенности остальных видов урбанистического типа территориально-хозяйственных укладов. Так, процесс «стягивания» труда и капитала в центры-полюсы локально размещенных пространственно-хозяйственных систем приводит к формированию вокруг таких городов развитой системы городов-спутников, тесно «увязанных» с центром-полюсом уклада массой разнообразных связей, превращая всю территорию влияния такого разросшегося города в агломерационный территориально-хозяйственный уклад. Когда этот процесс на ограниченной территории приводит к появлению ряда относительно автономных (по сравнению с теснотой связей агломерации с городами-спутниками), но тем не менее связанных между собой нескольких городов-агломераций, т.е. складываются конурбации, то формируется более высокий по уровню территориального обобществления вид пространственно-хозяйственной системы – конурбационный территориально-хозяйственный уклад.

Последний в предлагаемой классификации территориально-хозяйственных укладов - это мегаполисный. Его сущностным содержанием становится такая территориально-хозяйственная интеграция, которая характеризуется объединением конурбационной сети агломерационных образований в единое целое вместе со своими пригородами, городами-спутниками и окружающим каждый из них сельским пространством, интегральной зоной своего влияния. Это – качественно иной уровень не только урбанизации, но и социальности в целом. На планете он достигнут в явном виде, пожалуй, только в Японии: зона Токио – Осака, представляя собой единое мегаполисное пространство вместе с пригородами и пригородами пригородов, формирующих единое целое, являет собой не только рекорд по концентрации населения, но и по производимой доли продукции в национальном масштабе – 60% ВВП[151].

Россией в предреформенное время в некоторых субъектах Федерации по верхней планке классификационной шкалы был достигнут конурбационный вид с сохранением и воспроизводством в ряде регионов по нижней планке натурально-патриархального уклада. Мегаполисный урбанистический уклад, как видно из определений, не был достигнут даже в Москве, хотя сам город, бесспорно, – мегаполис.

Взгляд, брошенный на географию страны сквозь призму территориально-хозяйственных укладов, раскрашенных разными цветами, показал бы достаточно пестрый, «лоскутный» характер просторов страны, когда в пределах одного субъекта Российской Федерации могут иметь место практически все виды укладов. Концентрация определенных цветов в тех или иных регионах позволила понять бы, почему в них, несмотря на «централизованно проводимую» демократию, есть анклавы командно-административной системы, схожие с характеристическими моделями в некоторых бывших союзных республиках. Природа этих аналогий – одна и та же. Это – преобладание территориально-хозяйственных укладов определенных типов.

Для того чтобы более точно определить технико-технологические уклады, характерные для каждого региона, необходим анализ социально-экономической структуры форм использования территориальных ресурсов региона, социальных институтов, регулирующих это использование. Только четкое представление о реальных институциональных особенностях социально-экономического развития региона позволит сделать управление регионом результативным, создать базу для разработки действенных проектов потенциальной структурной и системной реструктуризации, если это необходимо. Более полную характеристику социальной модели региона во всей ее многоуровневости может дать анализ территориально-хозяйственных укладов, этих однотипных по социально-экономическому признаку групп пространственных социально-экономических систем. Речь идет об укладах, которые выстраиваются по рурально-урбанистическому спектру от натурально-патриархального и аграрно-мелкотоварного до конурбационного и мегаполисного[152]. Не все из указанного спектра данных укладов могут иметь место в конкретном регионе. Но такая классификация, кроме идентификации существующих, способна дать контуры и перспективных территориально-хозяйственных укладов. Кроме того, каждый из территориально-хозяйственных укладов конкретизирует социальную модель региона в привязке к его пространственно-территориальному контуру, позволяя максимально использовать и фактор территориальных производительных сил.

Рис. 19. Классификация территориально-хозяйственных укладов

Выявление ключевых факторов формирования целостности региона предполагает оценку интеграции его хозяйственных и территориально-хозяйственных укладов в комплексность социальной модели региона или, наоборот, ее дезинтегрированность и искусственность соединения соответствующих блоков. Четкое определение указанных факторов станет в последующем объектом целенаправленных изменений тех элементов социальной системы региона, которые, став предметом такой целенаправленной конструктивной деятельности, должны обеспечить необходимую целостность, способную в последующем самовоспроизводиться, без понукающих управленческих воздействий.

Ключевые факторы формирования целостности региона предполагают также такие направления деятельности, как:

· определение ключевых условий комплексности и возникновения точек роста;

· идентификация барьеров формирования общего рынка капиталов;

· обеспечение условий для совместного использования инфраструктуры;

· формирование четкой специализации различных территорий внутри региона.

Важным результатом анализа существующих в управляемом регионе территориально-хозяйственных укладов может стать понимание того, почему, казалось бы, прогрессивные и правильные формы хозяйствования не приживаются в тех или иных городских и сельских поселениях региона. И наоборот, понимание природы существующих в регионе территориально-хозяйственных укладов способно подсказать региональному руководителю наиболее результативные формы хозяйствования, способные получить развитие на подведомственной территории без постоянного контроля над ходом их реализации. Это правило применимо и для малого бизнеса.