И А. Р. Лурии в развитии отечественной

НЕЙРОПСИХОЛОГИИ

Основоположниками отечественной нейропсихологии по праву считаются Л. С. Выготский и А. Р. Лурия. Л. С. Выготским в 1920-х годах начали проводиться первые нейропсихологические исследования в нашей стране. На основании изучения различных форм психической деятельности он сформулировал основные положения о развитии вы­сших психических функций и смысловом системном строении созна­ния. В первых нейро-психологических исследованиях Л. С. Выготского совместно с А. Р. Лурией была пред-принята попытка установить, какие более элементарные нарушения (в зрительном вос-приятии, в организации простых двигательных актов и др.) наблюдаются при нарушении речевых процессов. Иными словами, ставилась цель выявить на патологичес­ком мате-риале зависимость между относительно несложными формами психических процессов и наиболее высокими уровнями организации психической деятельности.

На материале поражений подкорковых структур при паркинсонизме Л. С. Выгот-ский и А. Р. Лурия выделили особые формы компенсации двигательных дефектов, кото-рые осуществляются при участии сложно опосредованных корковых уровней организа-ции. Исследования Л. С. Вы­готского положили начало не только научному анализу сис-темного строения различных психических процессов, но и разработке нейро-психологи-ческих путей компенсации нарушений психических функций, возникающих при локаль-ных поражениях мозга. На основании этих работ им были сформулированы принципы локализации высших психических функций человека. Л. С. Выготский впервые высказал идею о том, что мозг человека обладает новым принципом организации функций, ко­торый он обозначил как принцип «эстракортикалъной» организации пси­хических, процессов (с помощью орудий, знаков и, прежде всего, языка). По его мнению, возникшие в процессе исторического развития формы социального поведения приводят к формированию в коре головного мозга человека новых «межфункциональных отношений», которые дела­ют возможным развитие высших форм психической деятельности без существенных морфологических изменений самого мозга.

Положение Л. С. Выготского о том, что «человеческий мозг обла­дает новым, по сравнению с животным, локализационным принципом, благодаря которому он и стал мозгом человека, органом человеческого сознания» (Выготский, 1982. С. 174), завершаю-щее известные тезисы 1934 года «Психология и учение о локализации психических функ-ций», относится, несомненно, к одному из фундаментальных положений оте­чественной нейропсихологии.

Идеи Л. С. Выготского о системном строении и системной мозговой организации высших форм психической деятельности составляют лишь часть того важного вклада,

 

 

который он внес в нейропсихологию. Не менее важна и его концепция о меняющемся значении мозговых зон в процессе прижизненного развития психических функций.

Наблюдения над процессами психического развития ребенка при­вели Л.С. Выгот-ского к выводу о последовательном (хронологическом) формировании высших психических функций человека и последовательном прижизненном изменении их мозговой организации (вследствие изменения «межфункциональных» отношений) как основной закономерности пси­хического развития. Он сформулировал положение о разном влиянии очага поражения мозга на высшие психические функции в детском возрасте и у взрослого человека. В дет-ском возрасте очаг поражения вызывает систем­ное недоразвитие соответствующих выс-ших психических функций. Так, нарушение первичных гностических зон коры (зритель-ной, слуховой, кинестетической) в раннем детстве приводит к глубокому недоразвитию высших форм соответствующей познавательной деятельности. Иная картина возникает при поражении этих же зон коры головного мозга у взрослого человека. Возрастные изме-нения в строении «межфункциональ­ных отношений» приводят к тому, что роль соответст-вующих участков коры головного мозга в осуществлении слож-ных форм психической де­ятельности и их системное влияние существенно меняются. У взрослого человека решаю-щее значение в организации психической деятельности приобретают вторичные и третич-ные отделы коры головного мозга, со­хранность которых необходима и для осуществления относительно более простых, но зависимых от этих зон психических процессов. Поэтому поражение гностических зон коры в раннем детстве приводит к после­довательному недо-развитию всех более высоких, надстраивающихся над ними уровней мозговой деятель-ности, а поражение этих же зон коры у взрослого человека вызывает нарушения в работе более элементарных, но зависимых от этих зон уровней сенсорных актов. Эти факты были обобщены Л. С. Выготским в известном положении о неодинаковом сис­темном влиянии очаговых поражений мозга на высшие психические функции на разных этапах психичес-кого развития.

В целом можно говорить, что Л. С. Выготский явился одним из создателей интегра-ционистского подхода в нейропсихологии, который соединил в себе все достижения как локализационистов, так и антило-кализационистов. В одной из последних своих работ, подвергая критике локализационистский подход к представительству функций в коре го­ловного мозга, он писал: «Каждая специфическая функция не связана с деятельностью одного центра, но всегда представляет собой продукт интегральной деятельности строго дифференцированных, иерархически связанных между собой центров... Функция мозга как целого не склады­вается из нерасчлененной однородной в функциональном отношении со­вокупной деятельности всех прочих центров, а представляет собой продукт интеграль-ной деятельности расчлененных, дифференцированных и снова иерархически объединен-ных между собой функций отдельных участков мозга» (Выготский, 1982. С. 170). Таким образом, Л. С. Выготский на десятилетия предвосхитил интеграционистские теории о функциональной специализации полушарий мозга, показав особую роль «межцентраль-ных» (а мы можем добавить — межполушарных) отношений.

Блестящим продолжателем дела Выготсткого стал его ученик А. Е Лурия. Он и его последователи «создали нейропсихологию нового типа» (Хомская, 2003).

1.Нейропсихология А. Р. Лурии связана с общепсихологическими идеями Выгот-ского и его школы: о культурно-историческом генезе, опосредованности, системности и иерархичности строения всех психических процессов, в том числе ВПФ. ВПФ — виды

психи­ческой деятельности, системные по своему строению, прижизненно сформи-рованные, опосредованные знаками-символами (прежде всего речью) и произвольно регулируемые. На Западе большее распро­странение получила концепция «психологи-ческих способностей», понимаемых как целостные, далее неразложимые элементы еди­ницы психики. Они — объект непосредственного сопоставления с работой мозга.

2. Лурия предложил новый подход к решению проблем «мозг и психика» — идея о системной (многозвеньевой, многоэтапной) психологической структуре ВПФ и их сис-темной организации. Каж­дый ВПФ реализуется с помощью сложных системных мозго-вых механизмов, или функциональных, систем (ФС). ФС состоит из многих афферентных и эфферентных звеньев, каждое из кото­рых связано с определенным аспектом (звеном) ВПФ. Таким образом, с работой мозга сопоставляется не вся психическая функция как единое целое, а отдельные ее аспекты (параметры, звенья). Мозговую организацию ВПФ следует рассматривать не как совокупность мозговых центров, ответственных за различ-ные психические функции, и не как единообразно организованную массу, равноценную по своим возможностям. Мозговая основа ВПФ — дифференцированные по составу и спо-собам работы системные мозговые образования, обеспечивающие различные компоненты психических функций. Эти положения вошли в те­орию А. Р. Лурии о системной динамической локализации ВПФ человека.

3. Новый способ анализа локальных поражений мозга — синдром ный (факторный) анализ. Цель синдромного анализа — поиск основной причины нарушений (нейропсихо-логического фактора), определяющей характер синдрома. В результате каждый симптом, помимо количественной оценки, получает качественную характе­ристику. Появляется возможность определить форму нарушения психической функции.

4. Положение об особых нейропсихологических факторах как ос­нове нейропсихо-логических синдромов опровергло не только локализационистские, но и антилокализацио-нистские взгляды, и концепцию об исключительной роли коры как единствен­ном субстрате ВПФ. В качестве нейропсихологических факторов (синдромообразующих мозговых структур) может выступать не только кора, но и различные подкорковые образования (подкорковые нейропсихологические синдромы). Лурия ввел горизонтальный и вертикальный принципы анализа мозговых основ психической деятельности.

5. В нейропсихологическую концепцию о работе мозга как субстрата высших психических функций Лурия ввел физиологические процессы в качестве необходимого звена их мозговой организации. Он пред­лагал изучать системные физиологические механизмы, лежащие в основе нормального и патологического протекания психических процессов, и отрицал психоморфологический подход.

6. Предложил новую структурно-функциональную модель работы мозга как субстрата психическ их процессов, которая состоит из трех блоков:

• энергетический (срединные неспецифические структуры мозга);

• блок переработки внешней (экстероцептивной) информации (структуры задних отделов больших полушарий);

• блок программирования и контроля за психической деятельностью (передние структуры полушарий от Роландовой борозды).

Реализация любого ВПФ осуществляется при участии всех трех блоков, каждый из которых выполняет в интегративной работе специ­фическую роль.

7. Предложена новая классификация нарушений речи (афазий), произ­вольных движений и действий (апраксий), памяти (амнезий), внима­ния,

 

8.

 

 

9.

10.

11.

12.

13.

14.

15.

16.

17.

18.,

19.

20.

21.

22.

23.

24.

25.

26.

27.

 

28.

29.

30.

31.

32.

33.

34.

35.

36.

37.

38.

39.

40.

41.

42.

43.

44.

45.

46.

47.

48.

49.

50.

интеллектуальных процессов. По-новому интерпретированы и агнозии. В основе этих классификаций лежит единый факторный принцип анализа дефектов, то есть выделения различных форм нарушений ВПФ в соответствии с нарушенным нейропсихологическим фактором.

8. Разработал новые методы изучения нарушений ВПФ при локаль­ных поражениях мозга — луриевские методы нейропсихологической диагностики. Это система тестов, направленная на диагностику когнитивных и двигательных процессов, позволяющих определить характер их нарушений и поражение соответствующей области мозга. Помимо количественной, они дают качественную оценку дефекта (см. Глозман, 1999).

А. Р. Лурия создал не только отечественную нейропсихологию, но и научную школу, которая продолжила работу после его смерти. За рубежом А. Р. Лурия — самый часто цитируемый отечественный пси­холог. Наибольшее признание там получили его теоретический подход к изучению проблемы «мозг и психика» и разработанные им методы нейропсихологической диагностики (Лурия—Небраска NВ, Нейропсихологическая оценка детей).

 

ИССЛЕДОВАНИЯ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ

АСИММЕТРИИ МОЗГА

В 1836 году французский сельский врач М. Дакс, основываясь на опыте лечения больных с острым нарушением мозгового кровообращения, высказал предположение о

ведущей роли левого полушария для речи. Это первое свидетельство о функциональной специализации полушарий мозга осталось никем не замеченным до 60-х годов XIX века, когда П. Брока связал моторную афазию (когда нарушается формирование речи) с пора­жением задней части лобной доли левого полушария. Позже К. Вернике удалось показать, что при поражении задней височной доли левого полушария возникает сенсорная афазия (нарушение понимания речи). Используя данные Дакса, Брока, Вернике и собственные исследования больных эпилепсией, Д. X. Джексон создал концепцию доминантности полушарий мозга, главным положением которой является утверждение о ведущей роли левого полушария для основных психических функций. Эта концепция просуществовала вплоть до середины нашего столетия, так как исследователи интересовались в основном локализацией различных функций в левом доминантном полушарии и игнорировали недоминантное правое. Хотя тот же Джексон был одним из первых, кто считал, что од­носторонний взгляд на локализацию в мозге ошибочен, и писал об особой роли правого полушария для зрительного восприятия (Таскзоп, 1958).

Тем не менее, на рубеже XIX и XX столетий наибольшее распро­странение получило упрошенное представление о доминировании левого полушария. Тогда же была описана перекрестная афазия — расстройство речи у леворуких при поражении левого полушария, что поколебало казавшееся тогда незыблемым правило Брока: полушарие ответственно за речь контрлатерально ведущей руке. Позже выяснилось, что апрак-сия -— нарушение способности выполнять произвольные движения — воз­никает у больных также при поражении левого полушария.

Важным событием было открытие к 30-м годам XX столетия зна­чительных и довольно стойких различий в способах выполнения стан­дартных психологических тестов больными с поражениями правого и левого полушарий. С повреждением правого полушария стали связывать определенные виды агнозий, то есть нарушений в узнавании

 

 

или вос­приятии знакомой информации. К этому же времени была установлена особая роль правого полушария в музыкальных способностях. Появи­лись работы, позволявшие говорить о локализации в правом полушарии определенных пространственных способностей.

Поистине революционным прорывом в учении о функциональной асимметрии мозга стали исследования, проведенные в лаборатории Р. Сперри на больных, подвергшихся комиссуротомии — перерезке комис-суральных волокон, соединяющих оба полушария. Известно, что главная комиссура — мозолистое тело (согриз саНозит) — является одним из основных путей для межполушарной генерализации судорожных разрядов (Вгетег, 1958; Мосидзе и др., 1972). На основании этого факта амери­канские хирурги Д. Боген и П. Фогель (Во^еп, Уо§е1, 1962, 1963) с целью лечения тяжелой формы эпилепсии предприняли такую операцию.

Исследуя больных с расщепленным мозгом с помощью различных нейропсихоло-гических тестов, Р. Сперри и его сотрудники пришли к выводу, что каждое полушарие обладает своей памятью, языком, стра­тегией обработки информации и даже своим сознанием (Sреггу, 1966; Gаzzаnigа, 1970; Gаzzаnigа, Sреггу,1967). На смену концепции доминан­тности левого полушария приходит концепция специализации полуша­рий мозга человека. Согласно этой концепции, некорректно говорить о доминантном и недоминантном полушарии: каждому полушарию присущи свои функции. Вербальное, аналитическое левое полушарие являлось составной частью дихотомии по отношению к невербальному, эмоциональному правому. Выяснилось, что правое полушарие прини­мает активное участие в осуществлении зрительно-пространственной деятельности, невербальной коммуникации, и оно даже было объявлено субстратом фрейдовского бессознательного (СаИп, 1974). На это же вре­мя приходится выявление большого количества дихотомий, с помощью которых исследователи пытались объяснить фундаментальные принципы межполушарной асимметрии, — по образному выражению С. Спрингер и Д. Дейча, возникла «дихотомомания» (Springer, Dеutch, 1998) (Табл. 2.1)¹. Тогда же проблема функциональной асимметрии полушарий мозга ста­новится одной из наиболее интенсивно разрабатываемых и приобретает междисциплинарный характер.

 

 

Таблица 2.1

Основные дихотомии

Левое полушарие	Правое полушарие
Вербальное Рассудок Дедуктивное Дискретное Абстрактное Рациональное Аналитическое Объективное Последовательное Западный техницизм	Невербальное, зрительно-пространственное Интуиция Образное Непрерывное Конкретное Метафорическое Холистическое Субъективное Одновременное Восточный мистицизм и т. д.

В настоящее время господствующим становится мнение, что в зависимости от реализуемого головным мозгом человека психического акта должна происходить взаимозаменяемость двух полушарий в их доминантно-субдоминантных взаимоотношениях. Надо полагать, что комиссуральный механизм на «человеческой» ступени филогенеза при­обретает важное функциональное значение, во многом обусловливающее латерализацию функций (Мосидзе, Эзрохи, 1986).

Следует отметить, что первые экспериментальные данные, которые легли в основу понимания межполушарных отношений и значения ко-миссуральной системы мозга во взаимодействии полушарий, были полу­чены в лаборатории И. П. Павлова. Так, было показано, что перерезка мозолистого тела у собак прекращает «перенос» тактильного условного рефлекса с одной стороны тела на другую (Быков, Сперанский, 1924).

Исследования на больных с расщепленным мозгом убедительно показали, что биологическое назначение правого полушария не сводит­ся к автоматической или компенсаторной функции. В зависимости от реализуемой функции происходит взаимозамещаемость двух полушарий в процессе их взаимодействия. Для объяснения возможных механизмов взаимозамещаемости полушарий мозга авторами был выдвинут ряд гипотез. Б. Милнер (Мипег, 1967) считает, что развитие речи в левом полушарии нарушило эквипотенциальность противоположных височных долей. По мнению Д. Богена (Во§еп, 1969), прогрессирующее развитие речевой функции в одном полушарии ведет к реципрокному угнетению той же функции в другом полушарии. Однако, как указывает автор, торможение не означает полного уничтожения функции, способности ее выполнения. Общеизвестно, что при поражении левой височной области в детском возрасте правое полушарие берет на себя функцию речи (Клпшга, 1967). Было высказано предположение, что существует определенный критический период, когда оба полушария потенциально способны выполнять ту или иную функцию ("МоПеЪопт, 1977). Очевидно, что этот период совпадает с периодом формирования основных элемен­тов данной функции. Однако наличие тормозного влияния с противо­положной гемисферы не поз-воляет полушарию активно участвовать в осуществлении данной функции. Так, левое полушарие тормозит правое в критическом периоде и берет на себя функцию речи. По окончании критического периода, когда речевая функция уже развита, правому по-

 

лушарию, как считает автор, остается довольствоваться вспомогательной ролью. Эти первые гипотезы в какой-то степени попытались объяснить развитие межполушарных отношений, в частности, впервые была выска­зана мысль о каллозальном торможении как основном механизме раз­вития межполушарной асимметрии, что нашло развитие в последующих теориях. В целом, изменения высшей нервной деятельности, выявленные в экспериментах с расщепленным мозгом, свидетельствуют о важном биологическом назначении постоянного взаимодействия симметричных (гомотопных) центров двух полушарий, о большой приспособительной значимости этого явления.

Тем не менее, до сих пор отсутствует единая общепризнанная мо­дель функцио-нальной асимметрии мозга. В настоящее время наиболее распространенными являются три модели. Первая была предложена Э. Зайделем с сотр. (2ак1е1, 1989, 1995; С1аг1се, 2ак1е1, 1994) и получила название модели прямого доступа (сИгес1 ассезз тоде!). Согласно этой модели, функциональная асимметрия обусловлена только различными способами переработки информации. Оба полушария принимают учас­тие в обработке всей информации, однако свойственные им генуинные различия приводят к асимметричному ответу на поступившую инфор­мацию. Роль мозолистого тела сводится лишь к механи-ческой передаче информации от одного полушария к другому.

Новые факты свидетельствуют не столько о различной функцио­нальной специали-зации, сколько о взаимодополняющем участии правого и левого полушарий в осущест-влении той или иной функции. В связи с этим возникает вопрос, за счет каких механизмов обеспечивается сбалансированная работа обоих полушарий. Можно предположить, что решение этой проблемы невозможно без анализа роли мозговых комис-сур. Попытки выяснить анатомические различия между мозгом человека и других животных по весу, размеру, соотношению веса мозга к весу тела не дали каких-либо убедительных результатов, объясняющих, за счет чего межполушарное взаимодействие находится на высшей ступени эволюционного развития именно у человека¹. Поэтому неслучайно, что именно мозолистое тело у человека получило максимальное развитие по сравнению с животными. Так, каллозально-бульбарный индекс (отноше­ние числа комиссуральных волокон (выше ствола) к числу восходящих и нисходящих стволовых волокон) достигает у человека величины 3,12 по сравнению с 1,79 у человекообразных обезьян (ВНпкоу, О1егег, 1968). Иными словами, эволюция мозга человека может быть связана с раз­витием каллозальных путей.

Еще в 1970-х годах было установлено, что у животных межполушарные взаимоотношения модулируются системой мозолистого тела и его перерезка может вести к исчезновению межполушарной асимметрии (Бианки, 1985; Бианки, Филиппова, 1973). Постепенно проблема функ­циональной асимметрии стала пониматься не как статические различия двух полушарий мозга, а как их динамическое взаимодействие с помощью мозолистого тела, обеспечивающего работу мозга как единого целого (Бианки, 1985; Gazzaniga, LeDoux,1978; Kinsbourne, 1978, 1982).

 

 

Такая интеграционистская точка зрения и легла в основу двух других совре­менных моделей функциональной асимметрии мозга (Соок, 1986)¹.

Таблица 2.2