Продовольственные революции XVIII В.

Культурные растения беспрестанно путешествуют и вносят возмущения в жизнь людей. Но их передвижения, происходя­щие как бы сами по себе, растягиваются на пека, порой на тыся-челетия. Однако после открытия Америки >ти перемещения ум ножились и ускорились. Растения Старого Света достигают Нового, и наоборот, растения Нового Света добираются до Старого, В одном направлении двигались рис. шиенипа, са-

iKicvium.iit

ISO

llpo;umo.'ii.ci псиные |X'Ho;iK)uini Will it

1X1

 

^:i" Граф Д XiMii.iioii (Hamilton J. American Treasure and Price Revolution in Spain. 1934, p 213, note I) обнаружил помидоры с 160Н i. в числе

продовольственных закупок одной андалусийской больницы.

-" Frcchc Ci. ct С /.«• Prix. /«\v grains, tics vins el iles legumes a 1 ouluuse (ШЬ 186Н). 1467, p. 21V22.

^:i- S*ucr C. O. Muize inl Europe. «Akten tle\.4 Internationally Amerikani.it hen

харный тростник, кофейное дерево, в другом - кукуруза, карто­фель, фасоль, томаты²¹⁰, маниока, табак...

Повсюду эти пришельцы натыкались на враждебность местных культур и традиций питания: в Европе картофель счи­тали пищей клейкой и неудобоваримой; в Юго-Восточном Ки­тае, остающемся верным рису, и сейчас еще к кукурузе относят­ся с пренебрежением. И все же, невзирая на такое неприятие их как нищи и на медленность усвоения нового опыта, все эти рас­тения в конечном счете размножились и заставили себя при­знать. В Европе и иных местах первой открыла им двери бед­няцкая клиентура; демографический рост сделал их затем настоятельной необходимостью. Впрочем, если население мира увеличилось, смогло увеличиться, то не произошло ли это отча­сти по причине того прироста производства продовольствия, который сделали возможным новые культуры?

КУКУРУЗА ЗА ПРЕДЕЛАМИ АМЕРИКИ

Какие бы аргументы ни выдвигались в пользу такого взгля­да, маловероятно, однако, чтобы кукуруза вырвалась из своего американского «заточения» до плавания Колумба, который в 1493 г., в первое свое возвращение из Америки, доставил зерна маиса. Маловероятно также, чтобы она была африканского происхождения. Опираться в таких спорах о происхождении на выдвигаемые но всему миру притязания на роль родины куку­рузы едва ли убедительно, ибо в зависимости от времени и от региона маис «обряжали» во все возможные и вообразимые имена. В Лотарингии он был родосским хлебом; в Пиренеях - ис­панским хлебом; в Байонне- индийским хлебом; в Тоскане -си­рийской дуррой; в остальных частях Италии- зачастую турец­кими зерном; в Германии и Голландии - турецкой пшеницей. В России маис назвали кукурузой; слово это само по себе турец­кое, но в Турции ее также именуют румским [христианским] хле­бом. А во Франш-Конте ее называли тюрки. В долине Гаронны и в Лорагэ маис изменил свое название еще более непредви­денным образом. В самом деле, на рынках Кастельнодари в 1637 г. и Тулузы в 1639 г. он появился под именем испанского проса. Очень распространенное в этой зоне просо получило тог­да в прейскурантах наименование французского проса. Затем оба злака стали именоваться крупным просом и мелким просом до той поры, пока кукуруза, вытеснив культуру проса, не захватила и его название, став около 1655 г. просто «просом» Так продол­жалось больше столетия, до самой Революции; тогда наконец в прейскурантах появилось слово «маис»²¹¹.

После открытия Америки можно в общих чертах проследить за продвижением кукурузы в Европе и за ее пределами. Это бы­ла очень медленная «карьера», решающие успехи обозначились лишь в XVIII в.

Однако в гербариях крупных ботаников описания этого рас­тения начали появляться с 1536 г. (Жан Рюэль). гербарий же Леонхарда Фукса (1542 г.) дает точное его изображение, доба­вляя, что растение тогда встречалось во всех огородах ^л ^. По

Названия кукурузы на Балканах

(По ланным Граяна Сюинопнча в «innulcs ESC», 1%6, p 10.11.)

\.ICO IKU'MHHMM

Will it

IS'

 

-'" Scrrcs (). /.<■ theatre de I agriculture. Op. cit.. II, p. 4.

"^u Bourdc Л. Agronomic el agrimonies en Frame аи XVIlf sieclc. 1%7. I. p. 185. note 5. -¹⁵ Stoianovich T. Le mats dans les Balkans.-«Annalcs. E. S. C», l%6. p. 1027 cl note 3. p. 1024 et note I. -^lft Gcorgclin J. Op. cil., p 205.

-^r Anthony G. L'Industrie de la Mile a Pau el en

Beam 1961. p. 17. 2^|(l Frcchc G. cl G. Op. cit.. p. 20 22, 34-37. -^lv Памятная записка о

Беарне и Нижней

Наварре от 1700 г. В. N..

Ms. fr. 42Н7. f 6.

-и Москиа. АВПР. ф.

Д. 254. л. 29.

22" Saint-Jacob P. Op. г/7.,

Р. 398

что нас интересует, так по в какой момет кукуруза покинула огороды, т. с. опытные участки, и завоевала себе место на полях и на рынках Требовалось, чтобы крестьяне привыкли к новой культуре, научились се использовать и. что еще важнее, питать­ся сю. Часто кукуруза в пору этого завоевания сочеталась с j|ia-чсолыо, которая гоже пришла из Америки и позволяла восстана-вливатьпочву: fag ioli (фасоль) и grano turco (турецкое зерно) сообща наводнят Италию. Около 1590 г. Оливье де Ссрр кон­статирует их совместное прибытие в ею родной Виварэ-^М\ Но все это потребует времени, много времени. Еще в 1700 г. один агроном удивлялся тому, что кукуруза так мало культивируется во Франции^:14. Точно так же и на Балканах кукуруза обоснова­лась самое малое под десятком разных названий. Но чтобы из­бегнуть внимания фиска и сеньериальных повинностей, она ограничивалась огородами и теми землями, что лежали подаль­ше от больших дорог. Крупные площади она займет в XVIII в., т. е. двести лет спустя после открытия Америки²¹⁵. И в общем только в XVIII в. она познает свой успех в Европе.

В целом такая задержка вызывает удивление, поскольку бы­вали и исключения, и ранние успехи, и внушительные резуль­таты. Из Андалусии, где кукуруза встречается около 1500 г., из Каталонии, из Португалии, достигнутой ею около 1520 г., из Галисии, затронутой ею около того же времени, кукуруза при­шла, с одной стороны, в Италию, а с другой-в Юго-Западную Францию.

Сенсационным был успех кукурузы в Венеции. Ее культура, появившаяся, как считают, около 1539 г., на рубеже XVI и по­следующего столетий распространилась по всей материковой части республики. И даже еще раньше она получила развитие в Полезине, небольшом районе близ Венеции, районе, где в XVI в. вкладывали крупные капиталы и где экспериментирова­ли с новыми зерновыми на больших полях; естественно поэто­му, что с 1554 г. здесь быстро распространилось grano turco ^:i<\ В Юго-Западной Франции культура кукурузы пришла снача­ла в Беарн. С 1523 t. в районе Байонны, а около 1563 г. и в деревнях Иа.варренкса^{:1 ?} кукуруза служила зеленым кормом. Ей потребуемся еще немного времени, чтобы стать составной частью питания народа. А в районе Тулузы ее успеху способ­ствовал упадок культуры пас геля ^:!s.

В долине Гаронны, как и в Венеции, и в общем во всех райо­нах, 1де внедрилась кукуруза, от хлеба в пользу кукурузной ле­пешки без особого удовольствия отказались, как и полагалось, бедные крестьяне или горожане. Мы читаем написанное в 1698 г. по поводу Беарна: «Миллок [читай: маис] л о разно­видность хлеба, пришедшая из Индий, где ею питается на­род»²¹⁴. По словам русского консула в Лиссабоне, кукуруза «служит главной пищей подлого народа Португалии»^::о. В Бур­гундии «gauties, выпекаемые в печи из кукурузной муки, со­ставляют пищу крестьян и вывозятся в Дижон» — ¹. Но нигде кукуруза не распространилась в зажиточных классах, реак­ция которых па нес, несомненно, была такой же, как и у некое­го путешественника XX в. в Черногории на «эти тяжелые кукурузные колобки, которые везде встречаешь... и чей золо-

--'.' Iliuruud J et J b. ИчнпЧс <A- Scut-in,?4^l Ы, 1927. p НИ

22.» ClCOrttclin J. <>/> «4».,

p.. V».' <■' ".<

2I-" T'rivlicG cl Ci W/>

n'f.. p. 36 • Hmi;h|ki iа Фи'шшю

(1533 1WV4 и) iiia.ii.«n-

ский iiyieiiicctitcHHii». и нсп>рик Труди Iliiia-фсгты карi.i Африки ю-Ю нремени и описание юсударста Коню при­надлежат к числу наибо­лее ценных источников но истории средневеко­вой Африки. При». рп>

225 Pigalctta Г. el Ouaru-
Lopez. Description du
rovaunic de I'luigo. 1591
Trad de W. Hal. 1473.

P. 76.

226 Verger P. Dicux

d Afriuue. 1954. p I6K. 176. 1M).

гнето-желтого цвета мякиш ласкает глаз, но отвращает же­лудок» ¹²².

Кукуруза имела на своей стороне неоспоримый довод: свою урожайность. Несмотря на связанные с нею опасности (питание, в составе которого преобладает кукуруза, вызывает пеллагру), разве не положила она конец бесконечно до того повторявшим­ся голодовкам в Венеции? Мильнс Юга Франции, итальянская по ичапа, румынская мама.шга вошли, таким образом, в пита ние масс, которые но опыту знали и не будем это забывать! пищу времен голодовок, куда более отвратительную. Никакое пищевое табу не устоит перед голодом. Больше того, кукуруза, пища людей, но также и животных, обосновалась на парах и предопределила «революцию», сравнимую с тем успехом, какой выпал на тех же парах на долю кормовых культур. И наконец, возрастающая роль этого зерна в получении щедрых урожаев увеличила количество хлеба, поступавшего для продажи. Крестьянин ел свою кукурузу и продавал свою пшеницу, цена на которую бьиш почти вдвое выше. Это ведь факт, что в XVIII в. в Венеции благодаря кукурузе экспорт составлял от 15 до 20% производства зерна,-масштабы, сопоставимые с вывозом из Англии 1745-1755 гг.²²³ Франция в ту эпоху потребляла почти все производимое в ней зерно, за исключением 1-2%. Но и в Ло­ра гэ «в XVII, а особенно в XVIII в. кукуруза, обеспечивая глав­ную долю пищи крестьянина, позволила пшенице стать культу­рой, предназначенной для крупной торговли»²²⁴.

Точно так же и в Конго кукурузу, ввезенную португальцами из Америки в начале XVI в. и носившую название Masa та Мри-ш, «португальский колос», приняли не от хорошей жизни. Пита фетта* указывал в 1597 г., что ценили ее намного ниже, нежели другое зерно, что кормили кукурузой не людей, а свиней ^:-\ Такова была первоначальная реакция. Мало-помалу кукуруза заняла первое место среди полезных растений на севере Конго, в Бенине, в стране йоруба. И разве не говорил об ее бесспорном триумфе то, что ныне кукуруза там включена в исторические предания? Лишнее доказательство того, что питание-это не просто материальный акт²²*¹.

Покорить Европу, покорить Африку было сравнительно лег­ко. Кукуруза совершила подвиг совсем иного масштаба, когда проникла в Индию. Бирму, в Японию и Китай. В Китай она пришла рано, в первой половине XVI в, одновременно и по су­ше, через бирманскую границу (тогда она и обосновалась в Юньнани), и морским путем, через Фуцзянь, порты ко юрой по,чдерживали постоянные связи с Индонезией. Кстати, мере? эти же порты пришли в начале XVII в. арахис, а позднее слад­кий батат; посредниками на сей раз были либо португальцы, ли­бо китайские купцы, торговавшие с Молуккскими островами. Тем не менее вплоть до 1762 г. культура кукурузы не имела большего значения, будучи ограничена Юньнаныо и нескольки­ми округами Сычуани и Фуцзяни. В сущности, она восторже­ствует лишь тогда, когда быстрый рост населения в XVIII в. сделает необходимой распашку склонов хочмов и гор за пре­делами равнин, оставленных под рисовые плантации. И снова именно по необходимости, а не по доброй иоле часть населения

X/ieo iiucviniiuii

1X4

Про, юно. п.с | псиные рсно. i юн и н XVIII

I S5

 

--⁷ I'ing-Ti Ho. The Introduclftm of American food plants into China.

"» Laufer В. The American Т/ал* Migration, the Potato. 1938.

Китая откажется от своей любимой пищи. Тогда-то кукуруза широко Проникла на север и. даже распространилась дальше, в Корею. Она добавилась к просу и cojpro* традиционным культу­рам севера, и это ее распространение восстановило демографи­ческое равновесие Северного Ки гая Относительно Южного, го­раздо более населенного²²⁷. И Япония тоже воспримет кукурузу плюс'еще целый ряд новых растений, пришедших в нее отчасти через посредство Китая.

ЕЩЕ ВАЖНЕЕ КАРТОФЕЛЬ

Картофель встречался в Южной Америке со 2 тыс. до н. э. на таких высотах, где уже не может процветать маис. Обычно вы­сушенный, чтобы храниться подольше, он сделался спаси­тельным ресурсом²²*⁵.

Распространение картофеля в Старом Свете будет совсем не­похожим на распространение кукурузы: столь же или даже еще более медленное, оно не было повсеместным. Китай, Япония, Индия, мусульманские страны картофель почти не восприняли. Успешно закрепится он в Америке-он «покорил» фактически весь Новый Свет,- и еще больше- в Европе. Европа была им ко-

М ЦИТ. НО'.

Harwell R M The

Industrial Revolution and

Economic Growth. 1971,

p. 127.

^2}0 Краковский архич.

Фонд Чартрыских,

д. 807. л. 19.

"I Gcorgi J Ci. Op. at.,

p. 585.

лонизована страна за страной: внедрение новой культуры приня­ло характер революции. Экономист В. Рошер (1817-1894 гг.) утверждал даже (конечно, несколько поспешно), будто карто­фель оказался причиной роста европейского населения²²^. Ска­жем, самое большее-одной из причин, и внесем уточнения. Де­мографический подъем в Европе уже имел место, прежде чем новая культура могла оказать свое воздействие. В 1764 г. один из советников короля польского говорил: «Я бы хотел внедрить [ в нашей стране] культуру картофеля, которая почти неизвест­на»²™. В 1790 г. вокруг Санкт-Петербурга его выращивали од­ни лишь немецкие колонисты²³¹. А ведь в России, как и в Поль­ше, как и в иных местах, население росло задолго до этих лет. Распространение новой культуры было очень медленным, но не представляет ли это общего правила? Испанцы познакоми­лись с картофелем в Перу в 1539 г. Испанские купцы даже снаб­жали сушеным картофелем индейцев на рудниках Потоси, но появление нового растения на Иберийском полуострове не име­ло немедленных последствий. В Италии, проявившей больше внимания, чем Испания-ибо она была более населена,-это рас­тение пробудило интерес к себе раньше, вызвало эксперименти­рование и получило одно из первых своих названий среди мно­гих: тартуффоли. А г&м-турма де тьерра, папа и патата в

 

Инкисажают и собирают картофель. Их орудия: палка-копалка и мотыги Перулнкий кодекс XVI л. (Фототека mdame.ihcmea А. Колм.)

TEAV4X0

TQAVAXOl

Ml \ 1MHI.IH

I 1,■■>;>

HO.UIi.'C |V!'.'1 IIOIIHIi Will H

IS7

 

-'•' l.iiilcr И. Op. си.

P. hi.: 105.

-^u lulliard 1-:. Op. tit. P. 2I.V

-^u Mathicu l>. l.'Ancicn Regime dims la province <lc Ijirruine el Harrois 1X79. p. 32.V

^ Conncll К Н The I'otuiti in Ireland. «Past and Present», № 23. November 1962. p. 57 71. ■'■" В Дюнкерк (1712 г.) (A N..CJ'. 1698. f 64); в llopiу1алик> (1765 i.) (A N.. I'¹². I 143 sq.). -^>7 Smith A. The Wealth of Nations. 1937. p. 161. -^llt Ro/.c R. Hi.itoire de la pomme de trrre. 1898, p. 162.

-^>u Itcckmanu i. Beitrage zur Ockonoinic. V. S 2K0. ^:w Vandcrbrockc Ch. Cultivation and consumption of the potato in the 17th and ISth Centitriei. -vActa historiae necrlundica». V,!97t. p. 35.

Испании; батата, Сшпштепра в Португалии; патапш. пшртуф-фо, тартуффола в Италии; картуф.1ь_ч тршфф, патат, помм до терр во Франции; потейто оф Америка в Англии; айрши потей-то в Соединенных Штатах; картоффел ь в Германии ^ эрдтап-фель около Вены; я уж не говорю о славянских, венгерских, ки­тайских, японских названиях...²³² В i60() i. Оливье дс Серр упо­минает о картофеле и точно описывает способ его возделыва-ния. В 1601 г. Каролус Клузиус дал его первое ботаническое | описание в момент, когда, по собственному его свидетельству, картофель уже завоевал большую часгь немецких огородов. Со­гласно традиции, немного раньше, около 1588 г., того самого года, когда к Англии шла Непобедимая армада, благодаря Уол­теру Рэли картофель будто бы «высадился» в Англии. Можно побиться об заклад, что это прозаическое-событие имело гораз­до большие последствия, нежели столкновение неприятельских флотов в водах Ла-Манша и Северного моря!

В целом в Европе картофель полностью выиграл партию лишь в конце XVIII в., а то и в XIX в. Но, как и кукуруза, он знавал то там то тут и более ранний успех. Во Франции, особен­но отстававшей в данном случае, такой ранний успех состоялся только в Дофине и в Эльзасе, где картофель завоевал поля с 1660 г.²³³, а затем-в Лотарингии, где он обосновался около 1680 г. и где, встречая критику и сопротивление еще в 1760 г., он в 1787 г. стал «главной и здоровой пищей» деревенских жите­лей²³⁴. Еще раньше, с первой половины XVII в., картофель ока­зался в Ирландии и здесь, вместе с небольшим количеством мо­лочных продуктов, он сделался в XVIII н. почти исключитель­ной пищей крестьян, познав всем известные успех, а затем катастрофу²³⁵. В Англии он также делал успехи, но долгое вре­мя картофель гам разводили гораздо более;1ля зкепорта, чем для внутреннею потребления²³⁰. Адам Смит сожалел о прене­брежении англичан к пищевому продукту, явственно доказавше­му свою диетическую ценность в ■Ирландии²³'⁷.

Вол ее откровенным был успех новой культуры в Швеции и Германии. Кстати, как раз находясь в плену в Пруссии во время Семилетней войны, Парман т ье (17 XI 1813 i г.) «о г крое г» для се­бя картофель²³-⁴. И вес же в 1781 \. в призльбеких областях не было ни одною лакея, пи одного слуги, который согласился бы есть tarioffeln. Они охотнее меняли хозяев '"Lieher gelm sic uus-ser Dions/"'-*¹.

По существу, повсюду. i;ie распространялась куль i ура кар­тофеля, предлагая *то! клубень вместо хлеба, возникало сопро­тивление. Буду! i сворить, будто его употребление в пищу вызы­вает проказу. Буду! утверждал., что он вызываем скопление газон; и в 1765 г. зто признала «Энциклопедия», добавив: «Но что такое ветры для сильных органов крестьян и работников!» Так что нет ничею удивительного в том. что в тех странах, ко­торые картофель завоевывал быстро и широко, ло завоевание утверждалось под угрозой более или менее драма i ических труд­ностей... Под угрозой голода, как зто было в Ирландии, по­скольку lei же клочок чемли. которым лавал хлеб;кя одною человека, прекрасно мог прокормить карюфелсм двоих^Z4y. И еще больше под угрозой воин, которые опустошали зерновые

Картофель - шина 'пр остонародная. " Помощь бедным в Севилье в 1645 г. состояла из котла картофеля. Фрагмент картины,

воспроизведенной на с. 92.

-^4| Vandcrbrockc Cl' Op

cit. р. 21

^м= 1Ш.. р. М

поля. Землепашцы дорожат картофелем, пояснял один доку­мент, говоря об Эльзасе, «ибо он никогда не подвергается... во­енным опустошениям»: армия может простоять лето лагерем на картофельном поле, не уничтожив осенний урожай^2il. В сущ­ности, всякая война, по-видимому, стимулировала разведение картофеля: в Эльзасе-на протяжении второй половины XVI1 в.; во Фландрии во время войны с Аугсбургской лигой (1688 1697 п.), а затем войны за Испанское наследство и, нако­нец, войны за Австрийское наследство, которая совпала с зер­новым кризисом 1740 г.; к Германии--во время Семилет­ней войны и особенно войны за Баварское наследство (1778 1779 гг.), которую и прозвали «картофельной войной»²⁴⁷. И последнее преимущество: урожаи новой культуры в неко­торых областях не обла! ались десятиной, и как раз по судебным процессам, которые затевали [крупные] землевладельцы, можно было очень точно проследить распространение картофеля в Южных Нидерландах начиная с 1680 г. и в Соединенных про­винциях примерное 1730 г.

Революционный подъем потребления картофеля К. Ванден-брук рассчитал;ыя тех же самых фламандских областей кос­венным путем, по сокращению потребления зерновых, которое лот подьем повлек за собой. Последнее снизилось с 0.816 кг на человека в ден ьв 1693 г. до 0,758 кг в 1710 г., 0,680 ki в 1740 г., 0.476 кг в 1781 г. и 0,475 ki в 1791 i. Такое падение потребле­ния означает, что в потреблении Фландрии картофель на 40", занял место черна. И зто подтверждает тот факт.

X ion нас

IMS

[ 1родонол1,стенные революции XVIII и.

 

:■" Ibid., p. 28. -** Smith A. The Wealth of Nations, fed. I86\ p. 35. Цит. в: Pollard and C'rossley. Op. cil., p. 157. --¹⁵ Simond L. Voyage il'un Francpis en Anglelerre pendant Us armies IX10 el 1811, 1, p. 160. Привслу на всякий случай маленькую подробность (Sagard G. Le Grand Voyage du pays des Nitrons. 1976): в 1623 r. корабль, везший автора в Канаду, захватил небольшое английское судно, на котором был обнаружен бочонок батате в «в форме к руп пых брюквин, но гораздо лучших по вкусу» (с. 16).

-'^4(> Gem ell i Carcri G. F. Op. (it., IV, p. 80. -■^r Labal. Nouvfau Voyage au.x hies de I'Amirique 1722, I, p. 353. ^:4S Grmefli Caret i < i. V. ();■ Jt. VI. p 2V

что во Франции, в целом враждебной картофелю, хлебный рацион на протяжении XVIII в. скорее вырос, чем сократил­ся ²⁴\ «Картофельная революция» началась, как и во многих других частях Европы, только в XIX в.

В действительности она составила часть более обширной ре­волюции, которая выгнала с огородов на ноля большое разно­образие овощей и бобовых и которая, будучи в Англии ранней, не ускользнула от внимания Адама Смита. В 1776 г. он писал: «Под картофель, репу, морковь, капусту-овощи, которые обра­батывали только лопатой,-ныне пашут плугом. Все виды про­дуктов огорода равным образом сделались намного деше­вле»²⁴⁴. Тридцатью годами позднее один француз отмечал обилие свежих овощей в Лондоне, «которые вам подают во всей их прекрасной природной простоте, как задают овес лоша­дям»²⁴⁵.

ТРУДНО ЕСТЬ НЕПРИВЫЧНЫЙ ХЛЕБ

Чтобы убедиться в том, что в XVIII в. в Европе произошла н а­сто ящая революция в питании" (даже если понадобилось около двух веков для ее завершения), достаточно посмотреть, какие острые конфликты могут произойти, когда сталкиваются две противоположные пищевые традиции, в общем, всякий раз, ког­да некто оказывается вне пределов своей страны, вне сферы своих обычаев и своей повседневной пищи и предоставлен чужо­му попечению. На сей счет европейцы дают нам наилучшие при­меры - однообразные, постоянные, но всякий раз показательные -таких труднопреодолимых пищевых барьеров. Подумайте только: в странах, ставших доступными для их любознательно­сти или для эксплуатации ими, европейцы никогда не отказыва­лись от своих привычек: к вину, к водке, к мясу, к ветчине, кото­рая, будучи доставленной из Европы и даже пораженная червями, была в Индии на вес золота... А что до хлеба, то дела­ли все, чтоб иметь его ио-прежнему под рукой. Предан­ность обязывала! Джемелли Карери, будучи в Китае, доставал для себя пшеницу и заставлял приготовлять из нее су­хари и лепешки, «когда не бывало сухарей, ибо к рису, сваренно­му на пару, как его готовят в этой стране, и без всякой при­правы, мой желудок не мог приспособиться»^:4(). На Панамский перешеек, где хлеб не растет, муку привозили из Европы, и «она не могла быть там дешевой», а следовательно, хлеб представ­лял роскошь. «Он встречался лишь у европейцев, живущих в городах, да у богатых креолов, да еще они едят его только с шо­коладом или с засахаренными фруктами». А для всех прочих трапез велят себе готовить кукурузные лепешки, разновидность полеты, и даже кассаву, «сдобренную медом»²⁴⁷.

Когда в феврале 1697 г. путешественник Джемелли Карери прибыл с Филиппин в Акапулько, он, естественно, не нашел чам пшеничного хлеба. Этот приятный сюрприз ожидал его позд­нее, на пути в Мехико, в масатлапскои харчевне, trapichi\ «<i;ie мы нашли... добрый хлеб, что немало в этих горах, где все жите­ли едя! только маисовые лепешки»²⁴⁸. Это лишний случай на-

Пшеница, перенесенная в Америку испанцами. Индеец возделывает ее для себя теми же орудиями, что и европейский крестьянин. {Фото Мае.)

^2W Ibid.. VI, р 89

помнить нам, что в Новой Испании на орошаемых или неоро­шаемых землях (riego или secano) существовало заметное производство хлеба, предназначавшегося для отправки в горо­да. И вот наконец мы, историки, можем быть удовлетворены: во вторник 12 марта 1697 г. Карери оказался в Мехико свидете­лем народных волнений. «В тог день произошло нечто вроде восстания: чернь явились под окна вице-короля требовать хле­ба...» Немедленно были приняты меры, чтобы помешать народу сжечь дворец, «как он это сделал во времена графа Галоэ в 1692 г.»²⁴⁹. Не состояла ли эта «чернь» из белых, как нам кажет­ся? Допустим, что дело обстояло именно таким образом, чтобы сделать hcmhoiо поспешное заключение, белый хлеб белый че­ловек. Разумеется, в Америке. Earn же речь шла, напротив, о го­родских метисах, индейцах и черных невольниках, то можно держать пари, что то, чего они требовали иод всегда многозна­чительным названием «хлеб», могло быть только кукурузой...

ii.KAiiiiii.iii

\ k.ik же or i a li.iiuM мир

 

А КАК ЖЕ ОСТАЛЬНОЙ МИР?

В целом доминирующие растения, как бы важны они ни были, присвоили себе лишь небольшую часть мира в точности ту са­мую, где было густое население, где сложились или же склады­вались цивилизации. Впрочем, выражение «доминирующие рас­тения» не должно вводить нас в заблуждение: если они, принятые массой людей, вплетались в их образ жизни настоль­ко, что определяли его и замыкали в рамках порой необратимо­го выбора, то не менее верно и противное именно господство­вавшие цивилизации закладывали основы их успеха и делали его возможным. Культуры пшеницы, риса, кукурузы, карто(|»еля трансформировались по усмотрению того, кто их использовал. Доколумбовой Америке были известны пять или шесть разно­видностей картофеля, а научное земледелие вывело из них тыся­чу. Нет ничего общего между кукурузой примитивных культур и курурузой зернового пояса сегодняшних Соединенных Шта­тов.

Короче говоря, то, что мы рассматриваем как растительное богатство, есть также в большой степени богатство культурное. Для утверждения успеха такого порядка всякий раз требова­лось, чтобы он был опосредован «технической средой» того об­щества, которое добивалось этого успеха. Если маниоке можно отказать в звании доминирующего растения, то не потому, что кассава •- мука, полученная из корня маниоки после его резки, промывки, сушки и измельчения,-есть пища низшего качества. Напротив, во многих африканских странах она и сегодня - спа­сение от голода. Но будучи «взята на вооружение» примитивны­ми культурами, она не избежала их дальнейшей судьбы. В Аме­рике, как и в Африке, маниока осталась пищей коренного населения и не узнала такого социально обусловленного расцве­та, какой испытали кукуруза или картофель. Даже на родной зе­мле ей составили конкуренцию зерновые, ввезенные из Европы. Как и люди, растения бывают удачливы лишь благодаря об­стоятельствам. В данном конкретном случае их предала сама история Маниока, клубнеплоды тропических стран, кукуруза (определенная ее разновидность) и благословенные плодовые деревья банан, хлебное дерево, кокосовая и масличная пальмы служили человеческим коллективам, менее привилеги­рованным, чем люди риса или пшеницы, но стойко занимаю­щим очень большие пространства скажем;у1я краткости «мотыжным земледельцам».

МОТЫЖНЫЕ ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЫ

Что поражает еще сегодня, так это огромность территорий, на которых господствует работа либо палкой-копалкой (своего рода примитивной мотыгой), либо собственно мотыгой. Эти территории располагаются вокруг всей земли, как кольцо, «по­яс», по выражению немецких географов, включающий Океа­нию, доколумбову Америку, Африку к км у от Сахары, значи-

«Пояс» мотыжных культур

Следует отмстить исключительную ширину зоны на всем Американском континенте и на островах Тихою океана (по данным Э. Верта). По мнению Ю. Дешана (письмо автору oi 7 января 1970 г.). Верт ошибается, включая Мадагаскар в tony мотыжною земледелия. Па острове пользуются очень длинным заступом. ан.^ша<)и; он. по-видимому, индонечинско! о происхождения

^?м| Boscrup г: i'.Yoiuiion

ugrajrc ft /4,\sion demographiqiu'. 1470. p. 23 Щ (Opni iiu.: Boscrup I. The Ciiulilums of Agricultural (ir-mtlt I 1965)

тельную часть Юга тл Юго-Востока Азии (там, впрочем, они граничат с зонами пахотного земледелия, а порой и распола­гаются с ними чересполосио). Смешение этих двух форм земле­делия характерно в особенности для Юго-Вое точной Азии, для Индокитая в широком смысле слова.

Отметим же, во-первых, что эта сегодняшняя особенность земного шара- крайне древняя и сохраняла спою силу на протя_г жении всего периода, охватываемого данной книгой. Во-вторых, что речь идет о населении замечательно однородном за пределами неизбежных локальных вариаций. В-третьих, что по мерс прохождения столетий оно, мо население, оказывается, что вполне естественно, псе более-доступно внешним влияниям.

1. Древняя особенность. В самом деле, если мы поверим ис­торикам первобытною общества и археологам, которые про­должают спорить по лому поводу, мотыжное земледелие воз­никло в итоге очень древней земледельческой революции, предшествовавшей той, которая около IV тысячелетия до н. э. породила плужное земледелие. Возможно, оно восходит к V ты­сячелетию, теряясь во мраке дописьменной истории. И подобно другой, эта земледельческая революция начиналась, видимо, в древней Месопотамии. В любом случае речь идет об опыте, при­шедшем из глубины веков и длящемся благодаря однообразно­му повторению заученных уроков.

С нашей точки зрения, несущественно, что различение земле­делия плужного и без плуга спорно, так как иорождает-дс некий технологический детерминизм. В своей оригинальной книге 1966 г. Э. Бозсрапобъясняет, что при описанной нами выше си­стеме лш)анг любое увеличение числа ртов, которые нужно кор­мить, наталкиваясь.на ограниченность территории, влечет за со­бой сокращение времени под -залежью, оставляемой ради восстановления леса ²⁵°. И именно такое изменение ритма часта-

X.ico насущный

^:;l P.Jean Frungois de Rome. La Fonda I km de la mission des Capucins аи Royaume de Congo. 1964, p. 89.

^:5~ Kotzebue 0. Reise urn die Welt... Op. cii., I. S. 7(V 71 [см.: Консбу О. Е. Путешествия вокруг света. Изд. 2-е М., 1948. Прим. ред.].

вляет в свою очередь перейти от одного орудия к другому. При таком объяснении орудие-следствие, а не причина. Палки-коналки достаточно или она даже вовсе не нужна, когда речь идет о том, чтобы среди золы и обугленных деревьев (повто­ряю, стволы не корчуют) сеять разбрасыванием, закрывать се­мена или сажать черенки. Но если лес-залежь не восстанавли­вается из-за быстроты оборота культур, вырастает трава; а выжечь ее недостаточно, так как огонь не уничтожает корни. Тогда становится обязательной мотыга, которой выпалывают траву. Это хорошо видно в Африке к югу от Сахары, где выра­щивание культур ведут одновременно на пожоге и леса, и са­ванны. Наконец, появляются заступ или рало-тогда, когда на обширных открытых и освобожденных от кустарниковой расти­тельности пространствах все более и более ускоряется ритм по­севов ценой постоянной подготовки почвы.

А это означает, что наши мотыжные земледельцы - отсталые и что еще слабое демографическое давление не вынуждает их к подвигам и к гнетущему, тяжкому труду погонщиков упряжек. Отец Джованни Франческо Романо не заблуждался на сей счет, наблюдая в 1648 г. сельскохозяйственные работы конголезских крестьян во время дождливого сезона. Он писал: «Их способ обработки земли не требует большого труда по причине боль­шого плодородия почвы [мы, очевидно, не примем этот довод]; они не пашут и не вскапывают землю, а слегка царапают ее мотыгой, чтобы прикрыть семена. При такой неутомительной работе они собирают обильные урожаи при условии, что будет досгаточно дождя»²⁵'. Скажем в заключение, что труд кресть­янина с мотыгой более производителен (с учетом затрат време­ни и усилий), нежели труд пахотных земледельцев Европы или рисоводов Азии. Но он исключает наличие общества с густым населением. Такой примитивной работе благоприятствуют не почва или климат, а безграничность имеющейся в распоряже­нии залежи (по причине именно слабой населенности) и обще­ственные формы, образующие трудноразрываемую сеть привы­чек, все то, что П. Гуру именует «техническим обрамлением». 2. Гомогенность комплекса. Человеческий мир мотыжных земледельцев -и это самая впечатляющая деталь-соответ­ствует довольно однородному комплексу имуществ, растений, животных, орудий, привычек. Настолько однородному, что можно заранее сказать почти без риска впасть в ошибку, что дом мотыжного креегьянина, где бы он ни находился, будет прямоугольным в плане и одноэтажным; что этот крестьянин умеет изготовлять грубую керамику; что он пользуется прими­тивным ручным ткацким станком, приготовляет и потребляет бродильные (но не алкогольные) напитки и разводит мелких до­машних животных коз, овец, свиней, кур, собак, а иногда и пчел (но никакого крупного скота). Свое питание этот крестья­нин получает из привычного растительного мира, который его окружает: банан, хлебное дерево, масличная пальма, тык­ва-горлянка, таро, иньям. Что нашел в 1824 г. на Таити моряк русской службы? Хлебные деревья, кокосовые пальмы, планта­ции банана и «маленькие оюроженные поля иньяма и сладкою батата» ²ⁱ².

²⁵³ Gourou P. L 'Amerique iropicale vt auxtrale. 1976, p 29-32. ²«Ibid., p. 32.

Естественно, что между крупными зонами такого мотыжно­го земледелия намечаются варианты. Так, наличие в африкан­ских степях и саваннах крупного скота, буйволов и быков, види­мо, связано с ею распространением в древности, начиная с зоны пахотных земледельцев Абиссинского нагорья. А издавна воз­делываемый и характерный для зон мотыжного земледелия ба­нан (то обстоятельство, что он не может размножаться семена­ми, а только саженцами, служит, по-видимому, доказатель­ством древности его кулы ивирования) огсутствует тем не менее в окраинных областях, скажем в Судане, к северу от Нигера, или в Новой Зеландии, чей климат поразил полинезийцев-маори (для них он оказался суров), которых их удивительные по смело­сти плавания на пирогах с балансиром забросили на эти бурные берега в IX XIV вв.

Но существенное исключение составляет доколумбова Аме­рика. Мотыжные земледельцы, создавшие поздние и хрупкие цивилизации Анд и мексиканских плато, вели свое начало от на­родов азиатского происхождения, которые несколькими волна­ми пришли в Америку через Берингов пролив. Самые древние следы человека, обнаруженные до сего времени, восходя г ко времени между 48 и 46 тысячелетиями д > н. э.