Треббио (долина р. Сиеве, притока Арно) с церковью, садами, сельскими постройками.

. Укрепленный дом в средневековом стиле, прибежище «на всякий случай», принадлежал умершему в 1528 г Джованни делле Банде-Нерс, отцу Козимо, первого великого герцоги Тосканскою. (Фото Скам.)

^w Walt* W. lh,- Seals of the Nohitity untl Gentry in о collection of the most mtercstm): unit picturesque viVn-.t. 1779

Этим и обьяснялось существование. "вокруч Парижа такою количества господских мыз, -барских домов, «инородных до­мов» («maisons des champs»). To же самое относится и к «дере­венским домам» («bastides») в сельской местности Прованса; и к тем флорентийским инородным резиденциям, которые после

XVI в. образовали за пределами города вторую Флоренцию, та­кую же богатую, как и настоящая; или к венецианским дачам в долине Бренты, заимствовавшим у старого города саму его сущность. В XVIII в. городскими дворцами пренебрегали ради сельских вилл. Совершенно очевидно, что во всем этом играли свою роль и соображения выгоды, будь то в окрестностях Лис­сабона, Рагузы, Дижона, Марселя, Бордо, Милана, Нюрнберга, Кёльна, Гамбурга, Гааги и Лондона. По всей английской де­ревне в XVIII в. строились дорогостоящие господские дома. Сборник гравюр, вышедший в свет в 1779 г.⁴⁹, дает описание и изображение 84 из таких «замков», в частности дома герцога Орфордекого в Хотоне, в графстве Норфолк (строительство ко­торого было начато Уолполом в 1722 г. и закончено в 1735 г.), с его огромными залами, мрамором, галереями. Однако одно из самых прекрасных путешествий в поисках неоклассических вилл XVIII в. еще и сегодня (хотя уже становится поздно!) привело бы нас в окрестности Неаполя, вплоть до Торрс-дель-Греко, виллы Барра в Сан-Джорджо, Кремано в Портичи, по соседству с Палаццо Реале, Резина в Tdppe-Аннунциата. Все что пышные виллы, великолепные летние, резиденции между морем и склона­ми Везувия.

'Эта колонизация городом деревни, очевидная в Европе, су­ществовала повсюду. Так обстояло дело с теми господскими до-

5<) Moryson l\ -In liini-

rury. Н>17, 1, p. 2f>5.

• Репс (араб., pane и

турецком npoirui (мнении)

- члесь: адмира.п.1

iinpaicKOi о <|>jio'iu.

Прим. pa).

я Brito Ч. С!. Hhtoriti Iragicomarit inui V111,

1905. p. 74

'^: Escalante B. I'rimetra Historiu tU' China (1577). 1958, p. 37.,

" Abbe Prcvost. Op. <•//., V, p. 507 508 (Voyage dc lsbrand Ides. 1693). ⁵⁴ Menuiirvs... (груды отцов-миссионеров ii Пекине), op. lit., H. 1777, p. 648 649.

Тем более (лиг.). - Прим ре,)

" Gorion M. La Vie quotidieime en Lvonnoix (i'aprrs Irs lesumienl.i XIV XVI' sitdes I96X. p. 68.

мами, которые строили по обоим берегам Босфора стамбуль­ские богачи,⁵⁰, или алжирские рейсы*, на- холмах Алжирского прибрежья, где сады были «красивейшими в мире»⁵¹. Если на Дальнем Востоке это явление не было столь явным, то это объясняется отсутствием безопасности в деревнях и в еще боль­шей мере -недостаточностью нашей документации. В 1577 г. Бсрнардино де Эскаланте рассказывал в своей книге (со слов других путешественников) о загородных домиках (maisons de plaisir) богатых китайцев «с их садами, купами деревьев, волье­рами и прудами»⁵². Московский посол, прибывший в ноябре 1693 г. в окрестности Пекина, восхищался «множеством заго­родных домиков или великолепных замков, которые принадле­жат мандаринам и жителям столицы... с широким каналом перед каждым домом и маленьким каменным мостиком для перехода через него»⁵³. Здесь идет речь о старинной традиции. По меньшей мере с XI в. китайская литература восхваляла оча­рование и усладу этих домиков на родниковых водах, всегда возле искусственного пруда с «пурпурными и пунцовыми» цве­тами водяных лилий. Собрать там библиотеку, наблюдать там за лебедями и за «аистами, подстерегающими рыбу», или «под­карауливать вылезающих кроликов» и пронзать их своими стре­лами «у входа в их норы» - разве может быть на сей земле боль­шее наслаждение?⁵⁴

ИНТЕРЬЕРЫ

Первое дело-обрисовать внешний облик домов; второе-то, как выглядят они изнутри. Никто не сможет сказать, будто вторая задача проще первой. В самом деле, заново возникают все проблемы классификации, интерпретации, общей картины в масштабах всего мира. И на сей раз увидеть то, что сохраняется, то, что медленно изменяется,- означает наметить основные черты картины. Однако интерьеры почти не изменяются всякий раз, когда речь идет о бедноте, где бы она ни жила, или о циви­лизациях, замкнутых в себе, почти неподвижных,-в общем, о бедных либо обедневших цивилизациях. Под знаком непреры­вавшегося изменения оставался лишь Запад. Такова привилегия господ.

БЕДНЯКИ БЕЗ МЕБЕЛИ

Первое правило- нужда у бедных подразумевается само со­бой. Если это установлено для самой богатой и всего быстрее изменяющейся цивилизации- европейской, то оно a fortiori* действительно для других. А бедняки в деревнях и бедняки го­родские жили на Западе почти совсем без обстановки. Мебели у них не было или почти не было, по крайней мерс до XVIII в., когда начала распространяться элементарная «избыточность» (стулья-ведь до тою времени обходились скамьями ⁵⁵,--шер-

П t I1IIM1UC II

Ч'Л I.I И MO ^!.l

 

'* Saint-Jacob P. Op. cil.. p. 55J, 159

⁵⁷ Le Guide du pilerin de Samt-Jacques de Compostelle. P.p. Jeanne VicOiard, 1963, p. 29. ⁵¹¹ Ordonnance de Louis XIV... sur tc fait des eaux et forests. 13 aoiit 1669, 1703, p. 146. '• Defoe D. Journal de t'aimee de la peste. P.p. J. Aynard. 1943, p. 1)5 щ

стяные тюфяки, перины), когда п отдельных районах появилась крестьянская парадная мебель, раскрашенная или старательно украшенная резьбой. Но это было исключение. Посмертные описи имущества, документ правдивый, говорят об этом в ста случаях против одного. В Бургундии еще в XVIII в., если от­влечься от столь малочисленных зажиточных крестьян, мебель у поденщика или у мелкого крестьянина была одинакова в своей бедности: «крюк для подвешивания котла, котелок в очаге, лат­ки, сковороды {«quasses»), квашня («/wW.v») для замеса теста... сундук, закрывающийся на ключ, деревянная кровать с четырь­мя колонками, с перовым тюфяком и периной («gucdori»), под­ушка-валик, иногда «вышивка» (покрывало на кровати); дро-гетовые панталоны, куртка, гетры; немногие орудия (лопаты, кирки)». Но до XVIII в. эти же самые описи ограничивались кое-каким скарбом: скамьей, столом, табуреткой, дощатой кро­ватью, тюфяком, набитым соломой... С XVI по XVIII в. в Бур­гундии полным-полно протоколов «с упоминанием людей, спящих на соломе... не имеющих ни кровати, ни мебели», ко­торых «от свиней отделяет только загородка» ⁵⁶. И давайте ве­рить собственным глазам. На картине Адриана Броувера (1605-1638 гг.) четверо крестьян поют хором в бедно обставлен­ной комнате: несколько табуреток, скамейка, бочонок, служа­щий столом, на котором рядом с тряпицей лежит хлеб и поста­влен кувшин. Это не случайность. Старые бочки, распиленные пополам, даже превращенные в кресла со спинкой, использова­лись для любых надобностей в деревенских кабачках, столь до­рогих сердцу голландских живописцев XVII в. А на полотне Яна Стена доска, положенная на бочку, превратилась для молодого крестьянина в конторку на время урока письма, который дает ему стоящая рядом мать. И он еще не принадлежал к самым обездоленным, раз вокруг него умели читать и писать! Несколь­ко слов из старого текста XIII в.-сами по себе настоящая кар­тина": в Гаскбнй, которая все же была «богата белым хлебом и превосходным красным вином», крестьяне, «усевшись вокруг огня, имеют обыкновение есть без стола и пить все из одной чарки»⁵⁷.

Все это довольно логично: нищета была повсеместной. Ха­рактерно, что французский ордонанс 1669 г. предписывал сне­сти «дома, построенные на жердях бродягами и бездельника­ми», на опушках лесов⁵⁸. Эти шалаши заставляют вспомнить о тех, что построили несколько англичан, сбежавших в 1664 г. от лондонской чумы и укрывшихся в лесной чаще⁵⁹. В городах зрелище было таким же грустным: в Париже в Сен-Марсель-ском и даже в Сснт-Антуанском предместьях достатком облада­ли только несколько столяров; в Лс-Маис или Бове рабочие-чкачи жили в полной нищете. Но и в Пескаре, маленьком городишке с тысячей жителей на берегу Адриатического моря, обследование 1564 г. отмечало, что три четверти семей, прибыв­ших с соседних гор или с Валкам, практически не имели жилья и обичали в берлогах (уже тогда бидонвили!). И однако, город, мри всей своей малости, имел собственную крепость, свой гар­низон, спои ярмарки, порт, соляные разработки и находился в той самой Италии второй половины XVI в., жизнь которой бы-

«Русский ужин». В этой избе XVIII в. почти совершенно отсутствует мебель, а зыбка подношена Гравюр» Лс Прснса. Национальная■ библиотека. Кабинет эстампов.

«• Braudcl Г. МЫн 1,

р. 415.

"I Ibid., p 234

ла связана с океанским величием и драгоценными металлам1 Испании⁶⁰. В богатейшей Генуе каждую зиму бездомные бед няки продавали себя на 1алеры как добровольных каторжни ков^й|. В Венеции нищие со своими семьями жили на сгнив ших лодках у набережных {fondamentd) или под мостами н; каналах это были братья китайских ремесленников, без криц передвигавшихся в поисках работы вверх и вниз по,реках* протекавшим, через города, «а своих джонках или сампана вместе со своими семьями, домашними животными и птицей

ТРАДИЦИОННЫЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ, ИЛИ НЕИЗМЕННЫЕ ИНТЕРЬЕРЫ

Второе правило: традиционные цивилизации остаютс нерпы своему привычному убранству. Если отвлечься от о дельных вариаций фарфора., картин, бронзы, то китайский и /герьер может быть отнесен с таким же успехом к XV, как и XVIII'в. Традиционный японский дом был в XVI или XV11 и таким же, каким мы можем его видеть еще и сеюдня, за исюп

И i ш 11111 cc и

Интерьеры

 

«Цит. по: Cardaillac 1.. Morisqaeael thrittens. I In «ffrotfJiemenl polemiqut-lW1.p. 388. И..П6 свидетельству Б. Тенсити. доцента Практической школы высших исследований: <* Huei P. D. Mimoirr touchani le nigoce et la navigation des Hottandais... en 1699. P.p. P. J. Blodk. 1903, p. 243, ^^s См.; Der Gefangene fder Gmueren. Hrsg. von 'Krcutel R., Spies ^JO. 1962, S. ISO. ** yivcro R. Du Japon et du bon gouvernemcnl de t'Espagne et des Index. P.p. Juliette Мел brig, p. 180.

чением цветных гравюр, которые стали.его украшать в XVIII в. То же самое в Индии и Индонезии. А мусульманский интерьер прошлых времен можно себе вообразить но совсем недавним картинам.

Впрочем, неевропейские цивилизации, кроме китайской, бы­ли бедны меблировкой. В Индии практически не было ни стуль­ев, ни столов: слово пще\ в тамили восходит к nopryiальскому mesa (стол). Не было стульев и в Черной Африке, где бенинские художники довольствовались имитацией стульев европейских. Такжеие было стульев и высоких столов в странах ислама или в тех странах, которые испытали его влияние. В Испании в «Ан-тиалькоране» (1532 г.) Переса де Чинчона среди прочих инвек­тив против морисков фигурирует и такое несколько странное доказательство превосходства: «Мы, христиане, усаживаемся на доброй высоте, а не на земле, как животные»⁶². В сегодняш­ней мусульманской части Югославии, например в Моста ре, еще два десятка лет назад был обычным низкий столик, который окружали сидевшие, на подушках сотрапезники. Такой столик сохраняется в некоторых семьях, приверженных традиции, и во многих деревнях⁶³. В 1699 г. голландским купцам рекомендова­лось везти в Московию очень прочную бумагу, так как у рус-ских-де мало столов, и, поскольку чаще всего приходится писать на колене, нужна бумага прочная⁶⁴.

Конечно же, у Запада были не только преимущества и пре­восходство над иными странами. Последние приняли для жили­ща и меблировки решения остроумные и зачастую менее доро­гостоящие, нежели западные. В своем активе и они имели преимущества: ислам-свои общественные бани (унаследо­ванные, однако, от Рима), Япония-изящество и чистоту самых рядовых интерьеров, изобретательность в членении простран­ства.

Ко1да Осман-ага возвращался после своего нелегкого осво­бождения (десятью годами раньше при взятии Липовы его за­хватили в плен, а вернее - обрати ли в рабство австрийцы), он проезжал через Буду, отвоеванную христианами в 1686 г., и был совершенно счастлив той весной 1699 г., что смог отправиться «в великолепные бани этого города»⁶⁵. Разумеется, речь шла о тех турецких банях, построенных на берегу Дуная под стенами крепости, куда со времен османского господства имел бес­платный доступ каждый желающий.

В глазах Родриго Виверо б⁶, увидевшего японские дома в 1609 г., они со стороны улицы были не столь красивы, как ис­панские, но превосходили их красотой внутреннего убранства. В самом скромном из японских домов все с утра прибрано, как бы укрыто от нескромного взгляда скажем, подушки от постелей. Повсюду циновки из рисовой соломы, светлые перегородки по­мещений, все расположено в строгом порядке.

Однако же сколько и отставания! Нет отопления. В основ­ном, как и в средиземноморской Европе, рассчитывали, что об >том позаботится солнце. А оно подчас заботилось плохо. На всех земчях турецкого ислама не было даже каминов, если ис­ключить монументальный камин стамбульского сераля. Един­ственным решением служила жаровня («brasier»). ко* да можно

Китайская чаша начала XVH1 в.:' " ученый читает в беседке, сидя на стуле (по всей вероятности, изображение сцены из романа). Музей Гиме (Фото М. Кабо.)

⁶⁷ Gcmclli C'arcri G. F.

Op. cit., II. p. 17.

<"» U Japon du XVllf

Siecle vu par un botani.slr

su&Jois P.p. Olauiic

Gaudon, 1966.

p. 241-242.

⁶⁴ Guigncs M. Op. til.. 11.

p. 178.

⁷⁰ Clumlin. Op. at.. IV.

p. 120.

раздобыть для нее древесный уголь или каменноугольную ме­лочь, В современной Югославии мусульманские дома всегда без печей. Камины существовали в Персии, притом во всех домах богачей, но были они узкими, «потому что персы, чтобы избе­жать дыма и сэкономить дрова, которые весьма дороги, сжи­гают их в стоячем положении»⁶⁷. Зато не было каминов ни в Индии, ни в Индонезии - где, впрочем, они никогда и не были нужны. Не было их и в Японии, где, однако, случаются и сильные холода: у дыма от кухонного очага «есть только один выход-через отверстие в крыше»; жаровни с трудом обогрева­ли плохо огражденные помещения^, и купание в деревянной кадке с почти кипящей водой, которая имелась в любом доме» было в такой же степени средством согреться, как и помыться. В Северном Китае, таком же холодном, как и Сибирь, напро­тив, общую комнату согревали, «зажигая огонь в маленькой пе­чи, каковая находится у подъема на возвышение, которое распо­ложено в глубине помещения и на котором спят. В Пекине у богатых людей печи побольше: их дымоходы проходят под жилыми помещениями, а топят печи снаружи». В общем, некое подобие центральною отопления. Но в бедных домах часто до­вольствовались примитивной жаровней, «сковородой с раска­ленными угольями»⁶⁹. Так же обстояло дело и в Персии, где не­редко случаются сильные холода⁷".

Следовательно, за очень немногими исключениями, отопле­ния не было, или почти не было. Не было, или почти не было, и мебели. Страны ислама знали кое-какие сундуки из драюценно-

И uiiiniiec и оиычпос жи иицс. о ie*.i;t и \<

¹ Chardin Op. (it., IV, p. 19-20.

* Изник - турецкое на ша-м не Никся в Малой Азии, в античности л в средние века крупного политического, экономи­ческого и культурного центра Средиземноморья. - Прим. ред. ¹¹ Armenag Sarkisian. Ahdal Khan, seigneur kurde de Kills аи XVII^r siecle et ses Irisors.-" Journal asiatique", avril-juin

P. 255-267.

iо кедра, где хранили одежду, гкани и семейные ценности; самое большее там пользовались низким столиком, иногда -большим медным подносом, поставленным на деревянную ра­му. Ниши в стенах комнат играли роль шкафов, во всяком слу­чае в турецких и персидских домах. Но «никаких кроватей или стульев, какие есть у нас; никаких зеркал, никаких столов или круглых столиков на одной ножке, никаких шкафчиков и ника­ких картин». Ничего, кроме тюфяков, которые расстилают вече­ром и сворачиваю! утром, обилия подушек и восхитительных яркоокрашенных шерстяных ковров, порой наваленных друг на друга⁷¹, ковров, к которым христианский мир всегда испыты­вал страсть. Но это же меблировка кочевников.

Богатства, которые видишь в стамбульских музеях,- это дра­гоценные ткани, нередко вышитые стилизованными тюльпана­ми, это витые стаканы (так называемые «соловьиный глаз»), ве­ликолепные ложки из горного хрусталя, слоновой кости, перечного дерева, инкрустированные медью, серебром, перла­мутром или кораллом; это кипрский, а то и того лучше-китай­ский фарфор, роскошные драгоценности и два или три изуми­тельных трона, целиком покрытые рубинами, изумрудами, бирюзой и жемчугом. Такое же впечатление оставляет тща­тельный перечень сокровищ курдского князя, захваченного ту­рецкими войсками в июле 1655 г.,-сокровищ, пущенных в рас­продажу с аукциона: сундуков из слоновой кости, кипариса и эбенового дерева, ларцов, инкрустированных сверкающими драгоценными камнями, сияющих бриллиантами флаконов с розовой водой, курильниц для благовоний, книг, напечатанных на Западе, списков Корана, исполненных порой знаменитыми каллиграфами и украшенных драгоценными камнями, сере­бряных подсвечников, китайского фарфора, агатовых чаш, из-никских * кубков и блюд, оружия, достойного «Тысячи и одной ночи», сабли с клинками из"драгоценных булатов в покрытых золотом ножнах, серебряные булавы, шитые золотом седла и, наконец, согни тигровых шкур и бесчисленные ковры...⁷²

ДВОЯКАЯ КИТАЙСКАЯ МЕЬЕЛЬ

На протяжении столетий, которые нас здесь занимают, в Ки­тае не происходило резких перемен, но наблюдалось подспуд­ное усложнение обстановки, отличающее Китай от прочих не­европейских стран. В самом деле, он представляет исключение со своей обильной изысканной мебелью, со своими драгоценны­ми породами дерева, порой привеченными очень издалека, со споим лаком, своими шкафами, этажерками с хитроумно устроенными полками, высокими и низкими столами, стульями, скамейками и табуретами, со своими кроватями, обычно имев­шими полог примерно гак же, как на Западе в прошлом. Самой заметной оригинальной чертой было употребление сто­ла со с гулом, табуретом или скамейкой (ибо эго предполагает определенный образ жизни). Заметим, однако, что все это не бы­ло изобретением Древнего Китая. Когда Япония заимствовала вес материальные предметы цивилизации ганского Китая

(6!8 907 it.), тщательно их скопировав, она не обнаружила лам ни стула, ни высокого стола. Собственно говоря, нынешняя японская мебель в точности соответствует архаической китай­ской меблировке: низкие столики, подлокотники, позволяющие более удобно сидеть на корточках, циновки (японские татами) на более или менее выступающих возвышениях, низкорасполо­женная мебель (этажерки и выстроенные в ряд сундуки), подуш­ки все здесь приспособлено для жизни на уровне земли. Стул, вероятно, появился в Китае но II или III в. н. э.. но ему потребовалось много времени для того, чтобы сделаться обыч­ной мебелью (первое известное изображение стула относится к 535 540 гг.-резная стела в музее Канзас-Сити, США). Происхо­ждение его, вероятно, европейское, какой бы кружный путь он ни проделал, чтобы добраться до Китая (через Персию, Индию или северные области Китая), к тому же первоначальное его ки­тайское название, употребляемое еще и сегодня, означает «вар­варское ложе». Вполне возможно, что поначалу стул служил по­четным сидением, светским или духовным. И даже совсем недавно стул в Китае берегли для почетных гостей, для по­жилых лиц, а табурет использовался намного шире-как в сред­невековой Европе.

Но что по-настоящему важно, так это сидячее положение, которое предполагает употребление стула и табурета, следова­тельно, определенный образ жизни, ряд телодвижений, которые противны традиции телодвижений Древнего Китая, противопо­ложны и традициям других азиатских стран, да, впрочем, и всех неевропейских стран. Если стул и прошел через Персию или Ин­дию, то он не достиг по дороге успеха в народе. А ведь в XIII в.. например, на китайском свитке, ведущем нас по сельской доро­ге, а затем через китайский город, можно увидеть, как на сель­ских постоялых дворах, так и в городских лавках₁ высокие столы со скамьями и разнообразными сиденьями!

Для Китая такое приобретение совпало с новой манерой жить, тем более самобытной, что она не исключила старинные способы существования. Так что в Китае сложатся два типа ме­бели низкая и высокая. Большая общая комната, столь харак терна я для всего Северного Китая, окажется, впрочем, двули кой: на нижнем уровне стул, табурет и скамья будут сопрово ждаться высоким столом и высоким шкафом (зачастую < выдвижными ящиками), но шифоньера, или комода, целиком и таких ящиков Китай никогда не знал, разве только в поздно время и в отдельных случаях как подражание Европе в XIX и Мебель древнего типа, или японская, располагалась на верхнего уровне на просторном возвышении, пост роенном из кирпича i достигающем высоты скамейки, в другой части помещения^ Эт< кап, обогреваемый внутренними дымоходами, устланный ци новками или войлоком, подушками, яркими коврами, с низкиг столиком и такими же низкими шкафами и сундуками. Имени на нем спят зимой, не опасаясь холода, здесь же, сидя прямо н иолу капа, и принимаю! гостей, поят их чаем. И здесь же же! шины занимаются Шитьем или ткуг спои ковры. Китаец, прежл чем взойти на кан, разувается; на ногах у него остаются лиш «сапожки» из синего иолоттга,-'подшитые белым ватином, кс

 

U i. iiiiniuv п иоы'шис: ■*ii:iiiiiic. oicA.ia и \io,i;i

Две манеры сидеть Здесь изображен, миниатюрист; персидская копия портрета некоего турка, приписываемого Джснтиле Беллини (1424-1507 гг.). Собрание Ж. Дусе. {Фото Жиродона.)

торые человек должен всегда носить безупречно чистыми. В Южном Китае не было необходимости в отоплении, но и там имелись эти же два типа мебели. Отец де Лас Кортес, делая за­рисовки увиденного им в начале XVII в. в районе Кантона, изо­бражает китайцев, обедающих за квадратным столом, сидя на стульях. И когда он нам рисует паланкин, то как бы тот ни отли­чался своей легкой деревянной конструкцией, построен он был на трм же принципе, что и европейский портшез.

Вышеприведенный беглый обзор ставит проблему этого все-таки впечатляющего видоизменения форм, однако не дает ее ре­шения. Видеть в нем просто случайное распространение стула и многочисленные последствия его введения - одно из тех упро­щенных объяснений, какими изобилуют истории техники про­шлого. Реальность (к этому мы вернемся, рассматривая вопрос в целом в следующей главе) всегда была куда сложнее. В самом деле, в Китае-скажем грубо, уже до XIII в.-наблюдались зна­чительная тяга [к двоякому образу жизни] и своего рода разде­ление между жизнью сидя и жизнью на корточках, прямо на зе­мле. Последняя была обычной, первая же -официальной: пре­стол государя, кресло мандарина, скамья и стулья в школах.. Все это нуждается в объяснениях и исследованиях, находящихся за пределами наших возможностей. И тем не менее надлежит констатировать знаменательное обстоятельство: то, что по все­му миру существовали две формы, поведения в повседневной жизни- положения сидя и на корточках. Последнее распро­странено было повсеместно, m исключением Запада; и только в Китае обе формы уживались рядом. Поиски происхождения та­кой формы поведения в Европе привели бы к античности, к самым истокам западной цивилизации.

...А здесь -

нарисованный

Шарденом

писатель (XVIII в.)

Национальная

библиотека, Кабинет

эстампов.

⁷³ Слово «биоло! ия», показавшееся некоторым моим критикам преувеличением, явно не следует понимать в прямом смысле. Но любой взрослый европеец не способен без серьезного переучивания часами сидеть, скрестив ноги по-турецки (Шардсн. 10 лет проживший в Персии, в конечном счете к этому привык и чувствовал себя удобно). Верно и обра!нос: индийцы и японцы признавались мне. чго в парижском кино ген грс они нечамегно подтягивали т» и ни кресло, принимая то слипегнеимеч¹ положение, какое дли чих удобно.

^ Oemelli Caters С, Г. Op «"". 1. p. 257 ⁷' Barrow i. I'mugi' <'i Chine. 1КОЯ I. p 15»

Но вот несколько картинок как бы в виде резюме. В япон­ской повозке, запрягаемой быками, нет сидений для путеше­ствующего, как будто так и полагается. На персидской миниа­тюре государь на своем обширном троне сидит по-турецки, скрестив ноги. Еще вчера в Каире египетские кучера на наемных экипажах, имея перед сиденьем охапку соломы, подгибали ноги под себя, хотя могли бы их вытянуть вперед. В конечном счете речь идет, пожалуй, о почти что биологическом различии ⁷³: от­дыхать по-японски, опустившись на колени, сидя на пятках, или скрестив ноги, как в Турции и других мусульманских странах, или же на корточках, как это столь часто делают индийцы, не­возможно либо по меньшей мере трудно для европейцев. Евро­пейская манера сидеть показалась японцам до того удивитель­ной, что они обозначили ее забавным выражением «вывешивать ноги»... Но вот зимой 1693 г. путешественник Джемелли Каре-ри едет в турецкой, точнее-болгарской «каруце» (пассажирской повозке) из Галлиполи в Адрианополь. В повозке не было сиде­ний. «Так как я вовсе был непривычен сидеть на полу, скрестив ноги по-турецки,- пишет он, я чувствовал себя очень скверно в этой каруце без сидений, сделанной так, чго нет европейца, ко­торого бы она не стеснила так же точно». Двумя годами позднее он же в индийском паланкине был «вынужден лежать, вытянув­шись словно в кровати»⁷⁴. Нам такое вынужденное состояние покажется не столь уж тягостным! Но и в Пекине экипажи зачастую бывали без сидений, и Джон Барроу ворчит вслед за Джемелли Карери, «что для европейца это самый отврати­тельный нил повозки, какой только можно себе вообразить»⁷⁵.

i.i и mh.i;i

linicpi.opi.i

 

«Женщины Индостана» в часы ipaiicji.1- миниатюра-иллюстрация к «Истории Индии» Мануччи. Национальная библиотека. Кабинет эстампов.

⁷* Guigncs M. Ор. ей.. 1795. I, р. 377 "■ Sougc/ M.-I-. Styles il Europe i.\paji>u\ 1461,

p. 5 7

⁴ Я обычно yi|U'tpc6.iMi< •то cjioiu), дабы обошачшь уроиснь более пткий, нежели уровень «штили >ацин»

Только китайцы были привычны к двум положениям без раз­личия (хотя китайцы татарского происхождения, в сущности, мало восприняли стул и стол; с этой точки зрения в Пекине су­ществовала даже разница в стиле жизни между татарским и ки­тайским городом). Один француз, в 1795 г. принятый в Пекине в качестве члена голландского посольства, рассказывал: «Манда­рины вздумали заставить нас усесться со скрещенными ногами. Но, видя, что такое положение причиняет нам большое неудоб­ство, отвели нас в большой павильон, снабженный столами и стульями», обставленный с большей роскошью; «на возвыше­нии был большой ковер, а внизу разожгли огонь»⁷⁶. На Западе аналогичную ситуацию в какой-то момент создало в Испании взаимное «наложение» иберийской и мусульманской культур. Приводившееся нами рассуждение Переса дс Чинчона по пово­ду мусульман, которые «усаживаю гея на земле, как животные», повторено им в другой, на первый взгляд непонятной форме: «На земле, как женщины». И действительно, именно испанские женщины долгое время, до самого XVII в., продолжали сидеть по-арабски, на подушках. Отсюда и выражение «tomar la almoha-dilla» (буквально: взять подушку) для обозначения того, что ка­кая-нибудь придворная дама получила право сидеть в присут­ствии королевы. Во времена Карла V в приемных залах для женщин предназначалось возвышение с подушками и низкой мебелью⁷¹. Можно было подумать, что ты в Китае.

В ЧЕРНОЙ АФРИКЕ

Бедность людей или бедность цивилизаций результат один. А для «культур»^7Н они кумулируются; в итоге возникает двой­ная бедность, и нужда сохраняется на протяжении веков. Как раз такое зрелище представляет Черная Африка, на которой хо­телось бы ненадолго задержаться, дабы получить быстрое и на­глядное подтверждение,

Охота на лань
в Apai'ixy-jcc в 1665 i.:
на ней присутствую!
придворные
дамы, сидящие на
мусульманский
манер на подушках.
Как раз под трибуной,
на которой они
расположились, будут
забиты загнанные
охотниками животные.
Фрагмент картны
ЛИартинеса
дель Масо.
Музей Ирадо.
(Фота Мае.) '

¹⁴ Labat J -В NouveJJe Relation </<• I'Afrique _h oecidentale. Op. ей.. II, -p. 327 328. - '^; '

На берегах Гвинейского залива, где обосновалась и внедря­лась европейская работорговля, не было плотно заселенных го­родов по западному или по китайскому образцу. С первых же деревушек, ставших доступными нашей любознательности бла-

• годаря рассказам путешественников, мы видим крестьянские обднества, не скажу «горемычные» (само по себе слово это почти бессмысленно), но, во всяком случае, наверняка испытывавшие лишения.

Действительно, здесь не было настоящих жилищ: глиняные хижины_г сделанные из жердей, из тростника, «круглые, как голу­бятни», изредка обмазанные известью, без мебели (не считая глиняных доршков и корзин), без окон, каждый вечер тщательно

■ ♦ окуриваемые дымом, чтобы выгнать болезненно жалящих мо­скитов (maringouins). В 1728 г. отсн Лаба писал: «Не все привык­ли, как они.[негры], коптиться наподобие окорока и пропиты­ваться запахом дыма, от которого воротит тех, кто начинаел посещать негров»⁷⁴. Оставим в стороне что «отвращение» и hi будем придавать ему слишком уж большого значения. Бразиль­ские историки и социологи определенно говорят нам (но в конш концов никто не обязан в это верить); что беглые негры, обо сковывавшиеся в сертаме (serfao), образуя независимые респу блики, и даже негры в своих городских.трущобах (mucambos) \

11 j.iimnicc ii <н")|.1Ч1К>г: *ii.iiiiih'. «>,а; л. i;i и мел;)

MA

Lilt

 

'" lrcvrc (i (lisa (.irarule

с Simula 1 933": "idem.

Sohniili/s г Mucamhns.

■' Labal J.-B. O/i. ri/., IV.

P. 3M)

XIX в. вели более здоровый образ жизни, чем их господа на плантациях или в городах⁸⁰.

Немного больше внимания-и мы увидим в Африке рядом с обычными хижинами кое-какие белые постройки, обмазанные известью; и тго уже было роскошью по сравнению с судьбой большинства, сколь бы незначительным пи было такое отличие. Еще больше выделяются дома «на португальский лад» (правда, очень немногочисленные), ибо образец пришел от прежних по­корителей, на языке которых все еще изъяснялись «государи». Это дома с «открытыми вестибюлями», даже с «небольшими, очень чистыми деревянными сиденьями» (чтобы могли усесться посетители) и даже со столами, и наверняка пальмовое вино для избранных сотрапезников. Как раз в подобных домах жили пре­красные мулатки, владевшие сердцами местных королей или (что по сути то же самое) какого-нибудь богатого английского купца. Вроде той куртизанки, которая управляла «королем» Барре; она была одета «в небольшой сатиновый корсет на пор­тугальский манер» и носила «в виде юбки одну (sic!) из тех пре­красных набедренных повязок, что поступают с острова Сант-Яго или с Зеленого Мыса... повязку со значением, ибо поль­зуются ими лишь видные особы; повязки сии и в самом деле весьма красивы и тонки»⁸¹. Эта любопытная беглая картинка доказывает, что даже на обширном массиве африканских земель друг другу противостояли два привычных «берега»: хорошая и дурная стороны жизни, нужда и роскошь.

ЗАПАД С ЕГО РАЗНООБРАЗИЕМ МЕБЛИРОВКИ

Оригинальность Запада в сфере меблировки и внутреннего убранства помещений в сравнении с самим Китаем и с остальным миром заключалась, несомненно, в его вкусе к пере­менам, в сравнительно быстрой эволюции, какой никогда не знал Китай. Здесь все менялось. Конечно, не ото дня ко дню. Но ничто не избежало многообразной эволюции. Еще один шаг в любом музее, новый зал- и вся картина переменилась. Это про­исходило бы совсем по-иному, если бы мы оказались в другом районе Европы. Общими были только крупные трансформации, перекрывавшие значительные сдвиги, подражания, более или менее сознательные заимствования.

Общая жизнь Европы смешивала,., таким образом, упорно сохранявшиеся разные цвета: Север-это не Юг, европейский Запад не Новый Свет, а старая Европа - не та новая Европа, ко­торая распространяется на восток вплоть до дикой Сибири. Ме­бель же свидетельница такого противостояния, такою само­утверждения крохотных «отечеств», на какие подразделялся западный мир. Нужно ли еще повторять, что характеру обще­ств;!, непрерывно в этом процессе участвовавшею, принадлежа­ло в нем свое слово. И наконец, меблировка, вернее, все в целом убранство дома свидетельствует о широком экономическом и культурном движении, которое подталкивало Европу к тому, что сама она окрестила Просвещением, к прогрессу.

*² Oulmonl С. 1л Maison. 1929. р. 10.

^KJ Havard H. Dktionnuire de ГатеиЫетеШ el de la decoration... 1890. IV, p. 345; Wilhclm J. La Vie quolidienne аи Marais. аи XVif xi'rcle. 1966. p. 65-66.

^M Franklin A. La Vie privet d'auirefoi.s. IX: VarUUs gastronomiqur.i, p. 16.

ПОЛЫ, СТЕНЫ, ПОТОЛКИ, ДВЕРИ И ОКНА

Если исходить из привычной обстановки наших нынешних жилищ, то по зрелом размышлении все здесь оказывается старым наследием, давними завоеваниями: письменный стол, на котором я пишу,Шкаф, где уложено белье, обои, наклеенные на стены, сиденья, деревянный паркет, оштукатуренный пото­лок, размещение комнат, камин, лестница, присутствие безделу­шек, гравюр, даже картин. Отталкиваясь от простою сегодняш­него интерьера, я могу восстановить в воображении древнюю эволюцию, «прокрутить» в обратную сторону фильм, который приведет читателя к старинной роскоши - старинной, однако за­рождавшейся с опозданием. Это означает наметить опорные точки, описать «а», «Ь» и «с» истории меблировки, и ничега бо­лее. Но начинать следует с" начала.

Жилая комната всегда имела свои четыре стены, свой пол, потолок, одно или несколько окоти одну или несколько дверей. Пол на первом этаже долго будет сделан из утрамбованной земли, затем его будут покрывать каменными плитами или [ке­рамической] плиткой. И на старинных миниатюрах плиточный пол зачастую будет выглядеть роскошно: это была роскошь, на­рисовать которую почти ничего не стоило. Впрочем, узорчатые плиты были в употреблений с XIV в., так называемые «свинцо­вые» плиты (покрытые эмалью свинцового цвета, на графи­товой основе) появились в XVI в., а в XVII в. повсюду, даже в скромных жилищах, полы покрывали керамической плит­кой. Однако мозаичных полов не было до конца XVII в., во вся­ком случае во Франции. Что же касается паркета в современном значении, так называемого «наборного», то появился он в XIV д., но только в XVIII в. наступила огромная мода на него, с многочисленными вариантами: «мозаичный», углом...⁸² По­требность в дереве возрастала. Вольтер мог написать: «Прежде дубы сгнивали в лесу, ныне же их разде