Ссльскохо '1ийс I Ho hi U. I X

ГОДОН. и nmhiijiwh банане >aнлеон терноных, средняя ветчина потребления в Венеции составит около 450 тыс. стара. Население юрода составляли 150 тыс. человек, а тмрсОлснис на душу 3 стара, i. с. 180 Ki (стара равна 60_ki). Таконы, впрочем, и цифры ускшонлепнме офнциальным обследованием 1760 i (3 стара пшеницы или 4,5 стара кукурузы) (Gcorgelin P. Op. <//. р. 209).

жанина: 540 г в 1637 г., 556 в 1728-1730 гг.. 462 в 1770., 587 н 1788 г., 463-в 1810 г., 500 в 1820 г. и 493 i в 1854 i. п.< Конечно, точность этих величин не гарантирована, как не гарантирована цифра 180 кг на человека, до которой, согласно довольно спор­ному расчету, по-видимому, поднялось в начале XVII в. годовое потребление в Венеции¹"'. Но по другим данным можно пред­положить существование в Венеции хорошо оплачиваемого и требовательного трудящегося класса и наличие у зажиточных людей дорогостоящих привычек, присущих горожанам «со стажем».

В целом нет никакого сомнения, что деревня потребляла хлеб в гораздо большей степени, чем город, притом по самым низким нормам шкалы потребления городских рабочих. В 1782 г., по словам Леграна д'Осси, потребление чернорабочего или крестьянина во Франции достигало 2-3 фунтов хлеба в день; «но тот, у кого есть другая еда. не потребляет его в таком коли­честве». Однако еще сегодня в Южной Италии можно увидеть на строительной площадке рабочих, обедающих огромной кру­глой буханкой хлеба с добавлением чуть ли не в качестве при­правы нескольких помидоров и луковиц; знаменательно самое их название: companatico -то, что едят вместе с хлебом.

п;кл ЩШ.1И

I К

14')

 

"⁷ Kula W. Theorie

etohomit/ue du svsieme

jeodat... XVI^е XVIII'

.lihles, 1970.

"" Philippe R. Une

operation pilole: letude du

ravilaillement de Paris аи

temps de Lavoisier. Pour

une hisioire de

/alimentation. P.p.

J.-J. Hcmardinqucr. 1970.

p. 65, tableau 5;

Husson A. Op. cit., p. 106.

¹¹⁴ Mercicr L.-S. Tableau

de Para, 17X2, IV. p. 132.

^!-^7|> Brown Г H. Ph. et Hopkins S. V. Seven Centuries of Huildmx

Это торжество хлеба проистекало, разумеется, из того, что при равной калорийности зерно (а также и спирт из зерна, как добавляет польский историк, желая мимоходом оправдать склонность крестьян своей страны не только есть, но и пить свое зерно¹¹⁷) было относительно самой недорогой пищей. Около 1780 г. оно стоило в 11 раз дешевле мяса, в 65 раз дешевле све­жей морской рыбы, в 9 раз дешевле рыбы речной, втрое дешевле соленой рыбы, вшестеро дешевле яиц, втрое дешевле животного и растительного масла... В бюджете же среднего парижанина, рассчитанном для 1788 и 1854 гг., хлеб, первый источник энер­гии, сюит лишь на третьем месте среди затрат, после мяса и вина, составляя в обоих случаях 17% всех расходов¹¹⁸.

Вот что оправдывает лот хлеб, о котором мы говорили и о котором следовало сказать столько плохого. Он был для бедня­ков как бы манной небесной, и «дороговизна его... служила ме­рой цены на прочие продукты питания». Себастьен Мерсье пи­сал: «И вот в 1770 г. хлеб дорог третью зиму подряд. Еще с прошлого года половине крестьян пришлось прибегать к помо­щи благотворительности. А эта зима доведет беду до предела, потому что у тех, кто до сего времени жил, продавая свое иму­щество, сейчас ничего более не остается на продажу»¹¹⁴. Для бедняков, если не было хлеба, не было ничего. Не будем забы­вать эту волнующую сторону вопроса, это рабство, в котором хлеб удерживал производителей, посредников, перевозчиков, потребителей. Они постоянно пребывали в напряжении, в воен­ной тревоге. «Хлеб, который кормит человека, был в то же вре­мя и его мучителем»,- говорит, вернее, повторяет Себастьен Мерсье.

ЦЕНЫ НА ЗЕРНО И УРОВЕНЬ ЖИЗНИ

Слова Мерсье едва ли были преувеличением. В Европе хлеб-это половина повседневной жизни людей. Цены на хлеб беспре­станно изменялись по прихоти переменчивой погоды, предопре­делявшей урожаи и властвовавшей над ними, в зависимости от запасов и транспорта, в зависимости от самих урожаев, нако­нец, в зависимости от времени года. На наших ретроспективных графиках цены выглядят как колебания записей сейсмографа. Эти вариации в тем большей степени сказывались на жизни бед­няков, что те редко могли себя обезопасить от сезонных подъе­мов цен, сделав крупные запасы в благоприятный момент. Можно ли рассматривать вариации как своего рода барометр, показывающий уровень жизни масс в пределах краткосрочного и долгосрочного циклов?

Представляю гея несколько решений, способных прояснить вопрос. Их немного, и все они несовершенны: сравнивать цены на хлеб и заработную плату (но часто она выплачивалась нату­рой или же частично натурой, частично деньгами); исчислять за­работную плату в пшенице или ржи (гак поступил В. Абель, чей график мы заимствовали); установить среднюю цену типовой «корзины с продуктами» (выход, предложенный Ф. Брауном и Ш. Хоикинс)'²⁰; наконец, принять за единицу часовой зарабо-