Гражданско-правовая защита иных вещных прав

Понятие и основные гражданско-правовые способы за­щиты иных вещных прав. Гражданско-правовые способы защиты права собственности, в том числе иски вещно-пра-вового характера, в силу прямых указаний закона предос­тавляются также лицу, хотя и не являющемуся собствен­ником, но владеющему имуществом в силу.иного вещного права (полного хозяйственного ведения, оперативного уп­равления, пожизненного наследуемого владения), возник­шего у него в силу закона или договора (п. 4 ст. 32 Зако­на о собственности, ст. 54 Основ гражданского законода­тельства). Сказанное относится и к искам об оспариваний решений государственных органов (ст. 34 Закона о собст­венности). Это означает, что вещные права действительно имеют такую же гражданско-правовую защиту, что и пра­во собственности.

Важной особенностью гражданско-правовых способов защиты вещных прав является возможность их предъявле­ния и-к самому собственнику, что прямо подчеркнуто за­конодателем в п. 4 ст. 32 Закона о собственности.

Таким образом, обладатель вещного права может предъявить и к собственнику виндикационный или негатор-ный иск, а также оспорить законность ведомственных нор­мативных актов. Предоставление такой возможности осо­бенно важно обладателям вещных прав на хозяйствование

с чужим имуществом, поскольку ставит их в смысле право­вой защищенности фактически в положение собственников имущества.

В хозяйственной практике государственные и иные юри­дические лица как обладатели вещных прав на закреплен­ное за ними имущество достаточно активно действуют в качестве как истцов, так и ответчиков по вещно-правовым, в первую очередь по виндикационным, искам, ничем не от­личаясь в этом смысле от организаций-собственников.

Так, один из' райпотребсоюзов Пермской области заго­товил 42 т мочала и продал их заготконторе за 57 тыс. руб. С базы заготконторы мочало без предъявления каких-либо документов было изъято государственным мехлесхо-зом, директор которого пояснил, что у него есть основания полагать, что часть этого мочала заготавливалась в лесах его района без согласия лесхоза. Заготконтора вынуждена была предъявить ему виндикационный иск об истребова­нии мочала.

В другом случае работники Красноярского объединения «Крастяжмаш», злоупотребляя служебным положением, продали принадлежащее этому объединению оборудование, в том числе четыре токарно-винторезных станка, стара­тельской артели «Дружба» читинского объединения «За-байкалзолото». Госарбитраж РСФСР удовлетворил впос­ледствии иск объединения «Крастяжмаш» о возврате обо­рудования.

Гражданско-правовая защита права владения. Вещно-правовые и иные способы защиты закон предоставляет не только собственникам и субъектам иных вещных прав, но всем вообще законным (титульным) владельцам, в качест­ве которых выступают и временные владельцы имущества, обладающие им в силу договора с собственником (и в ус­тановленных договором пределах), например, хранители, арендаторы (наниматели) и т. д.

Иначе говоря, гражданско-правовые иски в защиту сво­их прав, в том числе иски вещного характера, могут предъявить любые лица, обладающие в силу закона или договора правомочием владения определенным имущест­вом (зачастую гораздо меньшим по сравнению не только с «полным набором» правомочий собственника, но и с право­мочиями обладателей иных вещных прав).

Защита любого правомерного (законного) владения, прежде всего с помощью виндикационного и негаторного исков, а также обязательственно-правового иска о возме­щении причиненных убытков (а теперь, кроме того, и с

15 Заказ 6530 225

помощью иска об оспариваний действительности актов го­сударственных органов, нарушающих право владения), составляет понятие владельческой защиты.

В связи с принятием Закона о собственности и вызван­ными этим изменениями в правовой регламентации можно говорить о возрождении в нашем гражданском праве вла­дельческой защиты как особого гражданско-правового института, давно известного развитому гражданскому зако­нодательству. Смысл его, вообще говоря, состоит не только в защите законного владения, но и в определенной защите незаконного, прежде всего, добросовестного владения., '

Ведь добросовестный владелец вещи, будучи все-таки владельцем незаконным, строго говоря, не должен был бы приобретать право собственности на нее даже при отказе собственнику в виндикационном иске (если добросовест­ный владелец приобрел вещь на возмездных началах, а собственник выпустил ее из обладания по своей воле). Ведь воли собственника на прекращение права не было.

Иное дело, что, отказывая собственнику в удовлетворе­нии его виндикационного иска, суд или арбитраж тем са­мым как бы подтверждает законность сделки по приобре­тению спорного имущества, которая и становится правопо-рождающим фактом (титулом) для нового собственника.

Но как быть в тех случаях, когда собственник не может истребовать имущество даже у недобросовестного владель­ца по причине пропуска исковой давности, распространяю­щейся на виндикацию? Ведь если собственник утратил воз­можность принудительной защиты своего права, то это еще не означает, что фактический (незаконный и, мало того, недобросовестный) владелец автоматически становится но­вым собственником.

Во всяком случае, пока наше гражданское право не предусматривало такого основания возникновения права собственности, как давность владения имуществом (или | приобретение так называемого «задавленного имущества», ' на истребование которого собственником или иным закон­ным владельцем пропущен срок исковой давности). В этом случае формально можно говорить лишь о бесхозяйном имуществе, как известно, поступавшим в собственность государства (ст. 32 Основ гражданского законодатель­ства 1961 г.).

С отменой неограниченной виндикации государственно­го имущества и установлением законом равноправия форм собственности лишаются значения эти традиционные для нас положения. В качестве «задавленного» может оказать-

ся и государственное имущество, и нет никаких оснований возвращать его государству под видом «бесхозяйного».

Эти и некоторые другие соображения заставляют пола­гать необходимым появление (а точнее — возрождение) в нашем гражданском праве приобретательной давности, т. е. возможности, признаваемой законом, стать собствен­ником имущества и будучи его незаконным (и даже недоб­росовестным) владельцем, но провладев им беспрепятст­венно в течение определенного законом времени.

Такие правила, известные давно и многим законода­тельным системам, с необходимостью вызывают установле­ние владельческой защиты (в том числе, для фактическо­го, незаконного владения) и владения как особого граж­данско-правового института, а не только как одного из правомочий собственника или субъекта иного вещного пра­ва. Думается, что такое законодательное решение—дело достаточно близкого будущего.

Идея о восстановлении такого правового института по­лучила отражение в п. 3 ст. 7 Закона о собственности з РСФСР. Им предусмотрена абсолютная защита прав лица, хотя и не являющегося собственником, но добросовестно и открыто владевшего имуществом, в отношении которого никто не заявлял претензий, непрерывно в течение уста­новленных законов сроков. Тем самым приобретательная давность и владельческая защита впервые за долгие годы получили четкое законодательное закрепление.

ЛИТЕРАТУРА:

Донцов С. Е. Гражданско-правовые внедоговорные способы за­щиты социалистической собственности. М., 1980.

Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР/Под ред. С. Н. Бра-туся, О. Н. Садикова. М., 1982. С. 189—197.

О некоторых вопросах применения законодательства при рассмот­рении судами дел об освобождении имущества от ареста (исключе­нии из описи) (Обзор судебной практики)//Бюллетень Верховного Су­да СССР. 1989. № 1. С. 42—47.

Толстой Ю. К. Социалистическая собственность и оперативное управление.—В кн.: Проблемы гражданского права. Сборник ста­лей/Под ред. Ю. К. Толстого, А. К. Юрченко. Н. Д. Егорова. Л., 1987, С. 91—103.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Освещенные в настоящих лекциях основные институты и понятия гражданского права, предназначенные для рег­ламентации волевой стороны отношений собственности, имеют общее значение. Независимо от того, какие конк­ретные нормы будут в дальнейшем закреплены в законо­дательстве республик, категории права собственности, вещ­ных прав, акционерной собственности и собственности хо­зяйственных товариществ, общей собственности, вещных и иных исков по защите права собственности и многие дру­гие, безусловно, сохранят роль в гражданско-правовом ре­гулировании.

Основополагающее значение этих гражданско-правовых средств регламентации товарно-денежных отношений пре­допределяется их ролью в становлении рыночной экономи­ки, составляющей главное содержание осуществляемой в настоящее время радикальной экономической реформы.

В свою очередь, развитые товарные, рыночные связи с неизбежностью потребуют единства, по крайней мере, в основах правового регулирования. Отсюда—необходи­мость четкого квалифицированного общесоюзного граж­данского законодательства как главного правового инстру­мента, обеспечивающего функционирование и развитие общесоюзного рынка.

Эту роль и призваны сыграть новые Основы граждан­ского законодательства, Закон о собственности в СССР и некоторые другие общесоюзные законодательные акты, закрепившие ряд важнейших, исходных правил. Развитие законодательства суверенных республик не должно ста­новиться непреодолимым препятствием на данном пути, ибо «единое экономическое пространство» и межреспуб­ликанские хозяйственные связи опираются на гражданско-правовое единство.

Несомненно, что принципиальные положения, установ­ленные новым Законом о собственности в СССР, не толь-

ко станут стержнем общесоюзного гражданского законо­дательства, но в основе будут восприняты и гражданским законодательством республик, какие бы национальные и иные различия оно ни отражало.

Этого требует характер экономических отношений то­варообмена, правовое опосредование которых должно со­действовать, а не препятствовать развитию и углублению межрегиональных хозяйственных связей. Да и по самому существу многие наиболее общие гражданско-правовые ка­тегории давно приобрели фактически интернациональный характер, различаясь в основном в конкретных деталях оформления.

Поэтому их изучение и осмысление поможет правильно ориентироваться в законодательстве и правоприменитель-ной практике даже в условиях быстрого и кардинального обновления содержания правового регулирования, происхо­дящего в нашей стране в настоящее время.

Переход к рыночной экономике вызвал к жизни огром­ные законодательные перемены. Ушли в прошлое некото­рые казавшиеся практически незыблемыми законодатель­ные конструкции и теоретические концепции времен адми­нистративно-командной системы управления экономикой. На очереди—скорое принятие ряда новых законодатель­ных актов, кардинально реформирующих сложившийся в экономической сфере правопорядок. Но и в этих условиях не ослабляется, а возрастает роль продуманных и испы­танных теоретических конструкций и положений, к числу которых безусловно относится развиваемое в гражданско-правовой науке учение о праве собственности. Оно—фун­дамент, основная база для дальнейшего изучения и после­довательного применения весьма сложной и важной мате­рии гражданского права.

Законотворческая практика последнего времени в це­лом подтверждает справедливость изложенных положений. В республиканских законах о собственности и других за­конодательных актах углубляется и уточняется представ­ление о правовом регулировании этих важнейших имуще­ственных отношений в условиях последовательного перехо­да к многоукладной рыночной экономике. На базе впервые закрепленных общесоюзным Законом о собственности идей о многообразии и равенстве различных форм собст­венности, о вещных правах как эффективных и необходи­мых правовых формах реализации экономических отноше­ний собственности, о правовой защите интересов собствен­ника от необоснованного вмешательства государства в его

хозяйственную деятельность и других республиканское эач конодательство закрепило достаточно многообразные вод-ходы к правовой регламентации собственности, следую-^ щие, однако в принципиально общем направлении. I

Так, установлено практически единообразное понима-1 ние самого права собственности и иных вещных прав, тек-». стуально совпадают нормы о защите интересов собствен­ника, весьма много общего в регламентации государствен­ной собственности, собственности граждан, акционерных и а других хозяйственных обществ и товариществ, кооперати­вов и других юридических лиц. Все это создает базу для последующего общего регулирования рассматриваемых от­ношений в кодифицированных актах гражданского законо­дательства—в Основах и гражданских кодексах.

В этой связи следует обратить внимание на ряд основ-, ных моментов в правовом оформлении собственности, пред­ложенном новой редакцией Основ гражданского законода­тельства, Союза ССР и республик 1991 г. Раздел II дан­ного законопроекта получил четкое наименование «Право \ собственности и иные вещные права». Тем самым за- ^;

креплено принципиальное уточнение в понимании содер­жания данного института, воспринята концепция многооб­разия правовых форм реализации экономических отноше­ний собственности. Устранено выделение «форм собствен­ности», по традиции содержащееся в общесоюзном Законе о собственности. Ведь, согласно п. 1 ст. 44 Основ, «иму­щество может находиться в собственности граждан, юри' дических лиц и государства». Здесь подчеркнуто, что у» данного права могут быть различные субъекты, но его co-s держание от этого не меняется. Никаких особых «прав индивидуальной, коллективной или государственной» соб­ственности нет и не должно быть, поскольку это противо­речило бы идее равенства «форм собственности».

В содержание прав и обязанностей собственника те­перь включено «бремя содержания собственником его иму­щества» (п. 2 ст. 45 Основ), воспринятое из Закона о собственности в РСФСР (п. 7 ст. 2). Необходимость дан­ной категории очевидна как с юридической, так и с эконо­мической точек зрения, также свидетельствуя о более углубленном подходе законодателя к раскрытию содержа­ния отношений собственности, не ограничивающемся тра­диционной «триадой» правомочий.

В Основы гражданского законодательства введено правило о приобретательной давности (п. 3 ст. 50), причем уточненное даже по сравнению с нормой п. 3 ст. 7(|

Закона о собственности в РСФСР, возродившего в нашем гражданском праве эту категорию.

Прямо введено право собственности юридических лиц (ст. 52). При этом все они классифицированы прежде все­го в зависимости от характера прав учредителей на их имущество (п. 2 ст. 11), а также по целям деятельности (коммерческие и некоммерческие организации—ст. 18). Уточнено правовое положение хозяйственных объединений, допускаемых теперь только в двух основных формах—ас­социаций (союзов) и концернов, являющихся собственни­ками в качестве самостоятельных юридических лиц, добро­вольно созданных другими юридическими лицами (ст. 23). Впервые за долгие годы сформулирован полный перечень хозяйственных обществ и товариществ. Большую ясность приобрел имущественный статус производственных коопе­ративов в качестве коммерческих организаций, отделен­ных от потребительских кооперативов.

Вещные права юридических лиц по хозяйственному использованию имущества собственника распространены теперь не только на государственное имущество, но каса­ются всех возможных собственников. Иначе говоря, вся­кий собственник—гражданин, юридическое лицо, государ­ственное образование—при создании предприятия с пра­вами юридического лица обязан наделить его правом пол­ного хозяйственного ведения на выделяемое ему на само­стоятельном балансе имущество. Точно так же при созда­нии собственником учреждения, финансируемого им за счет собственных средств, такое юридическое лицо получа­ет право оперативного управления закрепленным за ним имуществом. Тем самым четко зафиксирован и субъектный состав правоотношений, складывающихся в связи с предо­ставлением вещных прав.

Новыми Основами гражданского законодательства пре­дусмотрен и ряд других новых юридических конструкций и решений, касающихся права собственности и других вещ­ных прав. Вместе с тем они справедливо отказались от за­крепления традиционных для нашего законодательства деклараций и положений идеологического характера, не подкрепленных конкретным юридическим «механизмом^ Например, в них отсутствует абстрактный запрет «отчуж­дения работника от средств производства и эксплуатации человека человеком», содержащийся в п. 6 ст. 1 Закона о собственности в СССР. Вызвано это не изменением идео­логических позиций, а стремлением создать юридический, работоспособный документ, который мог бы стать реаль-

ным инструментом столь необходимой ясной регламента­ции имущественных отношений в новых условиях социаль­но-экономических преобразований, j

В данной связи нельзя не остановиться на методологи-э чески важной проблеме отражения в законе его исходных! социально-экономических предпосылок. Дело в том, чго ' отход законодательных актов последнего времени, и преж­де всего—республиканских законов о собственности, от провозглашения лозунгов и идеологических заклинаний (наиболее типичных для Закона о государственном пред­приятии 1987 г., выразившего такой идеологический под­ход к законотворчеству в концентрированном виде), вы­звал резкую критику представителей экономической науки. Он был охарактеризован как «правовой» и «антинаучный» произвол, поскольку «разработчики закона сознательно подменяют научные политико-экономические характеристи­ки собственности абстрактно юридическими», не учитывая необходимости сохранения «в качестве определяющих це­лей экономики наиболее полное удовлетворение потребно- • стей и всестороннее развитие всех членов общества, уча­стие трудящихся в управлении экономикой и обществом, распределение по труду» (Конышев В. Закон «О соб­ственности в РСФСР»: правовой переворот?//Экономика и жизнь. 1991. № 7. С. 5. Ср. Черковец В. Что происхо-дит?//Экономика и жизнь. 1991. № 10. С. 11).

Оставляя в данном случае в стороне вопрос об эффек­тивности подобного рода призывов Конституции СССР 1977 года и последующих законодательных актов (вклю­чая и упомянутые общесоюзные Законы о государственном предприятии и собственности), следует обратить внимание на принципиальную сторону дела. В какой мере конкрет­ный закон как юридический документ должен отражать экономическое (строго говоря, политэкономическое) содер-1 жание регулируемых им отношений? Почему политэконо-' мические характеристики собственности представляются научными и требующими к тому же законодательного за­крепления, а юридические—антинаучными и абстрактны­ми (и, следовательно, не нуждающимися в законодатель­ном оформлении, а годящимися, видимо, только для науч­ной и учебной литературы)?

Думается, что в действительности дело обстоит проти­воположным образом. Так, различие «форм собственно-;

сти» (индивидуальной, пли собственности граждан, кол­лективной и государственной), закрепленное Законом о собственности в СССР и являющееся прямым, «зеркаль-

ным» отражением политэкономического различия индиви­дуального, группового (коллективного) и общественного присвоения, противоречит идее их «полного равенства», закрепленной тем же Законом. Ведь только государствен­ной собственности присущи такие основания возникнове­ния, как взимание налогов, взыскание штрафов, конфиска­ция, реквизиция и национализация (хотя все другие обще­гражданские способы возникновения права собственности доступны всем собственникам, в том числе и государству). В собственности государства может находиться любое иму­щество, в том числе и, скажем, ядерное оружие, которое заведомо не может стать собственностью других граждан и юридических лиц (и даже муниципальной собственно­стью). В чем же тут равенство?

Если политэконому понятна категория «коллективной собственности», то для юриста она является чистой абст­ракцией. Ведь «коллективом» может быть и юридическое лицо с обособленным имуществом, и семья, и «трудовой коллектив» (например, бригада, коллектив цеха, фермы и т. п.), и «коллектив» (группа) граждан, временно объе­динившихся для совместной деятельности (простое товари­щество). Одни из этих «коллективов» могут самостоятель­но участвовать в имущественном обороте, а другие—нет, ибо в отсутствие обособленного имущества базу их участия составляет личное имущество отдельных граждан. Именно поэтому пришлось признавать юридическим лицом и «кол­лектив арендаторов», и «арендное», а затем — и «коллек­тивное предприятие». Только такое юридическое лицо как целое и может быть самостоятельным собственником иму­щества, иначе «коллективная собственность» неизбежно распадается на собственность отдельных граждан (напри­мер, при обращении взыскания на имущество такого «соб­ственника») и вся искусственность этой «научной» конст­рукции становится очевидной. Следовательно, закон, если он остается в подлинном своем качестве регулятора обще­ственных отношений, должен закрепить понятие «право собственности юридических лиц», а не абстрактную «кол­лективную собственность». Это и было прямо сделано под­вергаемым критике Законом о собственности в РСФСР.

Полемика по этому поводу важна и потому, что эконо­мистами достаточно запутан вопрос о частной собственно­сти, специально затронутый в настоящей работе. Следует подчеркнуть, что полтиэкономическое понятие частной соб" ственности носит весьма узкий, чтобы не сказать искусст­венный, характер. Оно включает принадлежность матери-

альных благ одному лицу, притом не всякого имущества, а лишь средств производства, и таких, которые это лицо не. в состоянии эксплуатировать само, не прибегая к найму рабочей силы (автоматически отождествляемому с экоп-, луатацией). Эта, сама по себе не самая распространенная, ситуация, возводится в абсолют и объявляется заведомо непригодной для нашего общественного строя.

В действительности труд по найму даже у индивида-.| ального (тем более—у «коллективного») собственника вовсе не ведет к возникновению отношений «эксплуата­ции», если трудящийся участвует в соответствующей доле в доходах от своего труда (с учетом предпринимательского риска собственника и последний получает соразмерную часть дохода). Именно такой подход и закреплен в п. 2 ст. 5 Закона о собственности в РСФСР и в п. 3 ст. 47 Основ, причем распределение дохода (прибыли) по догово­ру между собственником и трудовым коллективом препят­ствует отчуждению работников от средств производства и эксплуатации их труда в первую очередь на государствен­ных и «коллективных» предприятиях, а не только на гипо­тетических «частнокапиталистических».

Тогда приобретает строгий юридический (а не абстракт­ный идеологический) смысл понятие права частной собст­венности. Оно закрепляет вовсе не индивидуальную при-» надлежность материальных благ, а право собственности «частных», т. е. негосударственных, владельцев имущества, преследующих в товарно-денежных отношениях именно «частный», а не «публичный» (государственный) интерес. В этом смысле право частной собственности и охватывает <| право собственности отдельных граждан («индивидуаль­ной») и юридических лиц («коллективной»). Оно противо­стоит праву собственности государства (государственных образований), которое и в гражданском обороте обычно олицетворяет общественный интерес. В таком смысле «не­прикосновенность» права частной собственности означает не охрану капиталистической собственности от посяга­тельств трудящихся, а защиту всякой собственности от не­обоснованного вмешательства со стороны государства, осо­бенно в предпринимательскую (хозяйственную) деятель­ность.

С этой точки зрения явным недоразумением стало вы­деление в российском Законе о собственности «права соб­ственности общественных объединений», ибо эти последние как собственники участвуют в гражданских правоотноше­ниях с обособленными имущественными интересами, ничем

не отличаясь от других юридических лиц. Иное дело, что в некоторых республиках законодательство теперь выделяет «частную собственность» (а не право частной собственно­сти) именно как принадлежность имущества отдельному гражданину—физическому лицу (ст. 12 Закона о собст­венности в Белорусской ССР. Принят 11 декабря 1990 г. (см.: Советская Белоруссия. 1990. 26 дек.). Здесь действи­тельно закреплено сугубо политэкономическое понимание рассматриваемой категории, но такова была воля респуб­ликанского законодателя.

В конечном итоге речь идет о том, что закон должен закреплять применимые на практике юридические катего­рии и конструкции, а не становиться полем борьбы идеоло­гических воззрений и политико-экономических концепций. Думается, что это—одно из основных условий его эффек­тивности, подтверждаемое нашей многолетней нормотвор-ческой и правоприменительной практикой. Именно отступ­ление от проверенных многовековым опытом правовых ин­ститутов существенно снижало действенность нашего зако­нодательства.

К сожалению, такие попытки не устранены и современ­ной законодательной практикой. В качестве примера мож­но сослаться на положения принятого в РСФСР 25 декаб­ря 1990 г. Закона о предприятиях и предпринимательской деятельности (см.: Экономика и жизнь. 1991. № 4. С. 16— 18). В нем установлено, что «смешанное» (коммандитное) товарищество и общество с ограниченной ответственностью не являются собственниками своего имущества, поскольку оно принадлежит его участникам «на праве общей долевой собственности» (п. 2 ст. 10, п. 3 ст. 11). Ответ на вопрос о том, какое же право на имущество принадлежит самому товариществу, данный Закон оставляет открытым. Учреди­телям общества с ограниченной ответственностью разреше­но выпускать акции для образования уставного фонда (п. 1 ст. 11). В полном товариществе также установлена долевая собственность участников, но само товарищество не признается юридическим лицом (пп. 2 и 3 ст. 9), хотя в коммандитном товариществе, признаваемом юридическим лицом, тоже есть участники («действительные члены»), не­сущие полную ответственность по его долгам.

В данном случае налицо полное непонимание законо­дателем природы отношений собственности, складываю­щихся в хозяйственных обществах и товариществах. Разу­меется, ориентироваться на такое законодательство нель­зя, ибо оно неизбежно подвергнется соответствующим из-

менениям, призванным устранить названные абсурдные положения. Кроме того, жизнь настоятельно требует ск<^| рейшего принятия развернутых законодательных акте тщательно и точно регламентирующих правовое полож ние хозяйственных обществ и товариществ как основщ субъектов обновляющихся коммерческих отношений. Та» законодательство, несомненно, будет следовать в русле < щепринятых в коммерческой практике конструкций.

Не менее нелепой представляется и возможность пе{ дачи в «исключительную собственность» государственш вузов находящегося у них имущества (см. ст. 2 Указа Прс зидента СССР от 12 октября 1990 г. «О статусе высшщ учебных заведений»//Ведомости Съезда народных депута» тов СССР и Верховного Совета СССР. 1990. № 42. Ст. 879^ Ведь при неизбежности сохранения их бюджетного финап^ сирования создается «собственник», который не в состоч-нии сам себя содержать и финансируется государством, пв крайней мере, частично. В действительности следовало бц вести речь о создании соответствующих фондов (как юри<| дических лиц), аккумулирующих средства и имуществом необходимые для вузов, на праве собственности.;

С учетом изложенного возможно оценить и законодлр тельное оформление готовящегося процесса приватизации и разгосударствления (См.: Основы законодательства Caf юза ССР и республик о разгосударствлении собственное щ и приватизации предприятий (проект)//Экономика щ жизнь. 1991. № 7. С. 18—19; Рекомендации местным Сове»* там народных депутатов по разгосударствлению собствен?, ности//Там же. 1990. № 36 (приложение). Если под прива< тизацией понимать переход имущества из государственное собственности в частную собственность юридических лиц | граждан, то приватизация становится синонимом разгосу^ дарствления. Если же под частной собственностью пони^ мать исключительно принадлежность имущества отдела ным гражданам, тогда процесс приватизации вообще н^ должен касаться крупных производственных комплексов (хотя бы только потому, что у отдельных граждан цф должно быть средств, достаточных для их приобретения )f

Одной из основных форм организационно-правового характера, применяемых для приватизации (разгосударс-Pi вления) предприятий государства, становится создание на их базе акционерных обществ. При этом на практике, также в ряде республиканских законопроектов речь идет создании «государственных акционерных обществ», по которыми в действительности понимаются акционернв

общества с участием (как правило, преобладающим) госу­дарства в лице его органов.

Необходимо подчеркнуть, что такой путь является ре­зультатом либо недоразумения, либо попытки скрыть сэ-хранение собственности государства на «приватизируемый» объект. Именно потому, что нормальное акционерное обще­ство, как и любое другое хозяйственное общество или то­варищество, может функционировать только как собствен­ник своего имущества, конструкция государственного ак­ционерного общества представляется абсурдной. Если оно—собственник, то речь не должна идти о государствен­ной организации, а если это—государственная организа­ция, то она не может быть собственником (а следователь­но, и полноценным акционерным обществом). Точно так же должен решаться и вопрос о «государственных» ассоцич-циях и концернах, являющихся органами государственного управления.

Ясно, что путаница и недоразумения в этих вопросах, иногда подкрепляемые недостатками действующего зако­нодательства, не только не способствуют, но прямо препят­ствуют реальному и последовательному проведению в жизнь необходимых социально-экономических преобразо­ваний нашего общества. Отсюда вытекает и значение глу­бокого и точного уяснения смысла гражданско-правовых понятий и конструкций, применяемых для регламентацил отношений собственности. Независимо от их конкретного законодательного воплощения они составляют фундамент юридического образования и базу для научного исследова­ния и осмысления хозяйственной практики.

СОДЕРЖАИ1

Введение.....................

ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ О ПРАВЕ СОБСТВЕННОСТИ (лекции 1 и 2)

1. Собственность как экономическая категория.......

2 Собственность и право собственности..........

3. Понятие и содержание права собственности.......

4 Объекты права собственности............

5. Возникновение и прекращение права собственности....