Право собственности общественных и религиозных организаций

Субъекты права собственности общественных и религи­озных организаций. Общественные организации—весьма широкое понятие, охватывающее, во-первых, политические партии и организации, причем не только строящиеся на началах членства, но и не имеющие жестко очерченных членством границ политизированные «общественные дви­жения» («Саюдис» в Литве); во-вторых, добровольные ор­ганизации (ДОСААФ) и общества (спортивные, культур­но-просветительные—любителей книги, защиты памятни­ков истории и культуры, борьбы за трезвость), в том числе общества по защите интересов тех или иных групп населе­ния (например, слепых, глухих); в-третьих, творческие и аналогичные им союзы и объединения (театральных дея­телей, журналистов, юристов и т. д.). К ним можно отнести благотворительные и иные фонды (Советский фонд куль­туры, Детский фонд. Фонд мира), особо выделяемые в п. 1 ст. 17 Закона о собственности. Наконец, к ним можно приравнять и религиозные организации (с имущественно-правовой точки зрения, по крайней мере), впервые за дол­гое время получившие нормативный имущественный ста­тус на уровне закона (ст. 18 Закона о собственности).

Общественные организации существуют как в виде простых, однозвенных структур (например, московский клуб любителей животных «Фауна»), так и в виде гораздо более распространенных многозвенных централизованных структур (например, профсоюзов—от профкомов органи­заций до федерации профсоюзов страны).

Данное различие юридически важно потому, что одно-звенные общественные организации признаются юридиче­скими лицами как целое и в силу этого становятся обыч­ными субъектами правоотношений, в том числе и правоот­ношений собственности. Что касается многозвенных орга­низаций, то в них дело обстоит значительно сложнее.

Большие, массовые общественные организации с раз­ветвленной структурой как целое не могут стать субъекта­ми гражданского права — юридическими лицами, ибо столь громоздкая конструкция крайне осложнила бы реальное участие в имущественных отношениях низовых звеньев организации.

Юридическими лицами в многозвенных общественных организациях обычно признаются их отдельные звенья, начиная с районных, городских, а иногда — и с первичных

(например, профсоюзные комитеты на предприятиях и в учреждениях). Вместе с тем эти звенья не могут быть при­знаны собственниками находящегося у них имущества, ибо оно должно принадлежать общественной организации в целом.

Принцип «единства фонда собственности» общественной организации, означающий принадлежность на праве собст­венности всего имущества общества (системы) в качестве единого фонда одному, единому собственнику—обществу (системе) как целому, общепризнан в нашей правовой нау­ке (см.: Масляев А. И. Право собственности профсою­зов СССР. М., 1976. С. 52). Более того, он прямо закреп­лен в уставах некоторых общественных организаций (см., например, пп. 75 и 77 Устава Всероссийского общества глухих, п. 63 Устава Всероссийского общества слепых// Уставы добровольных обществ, Сборник нормативных ак­тов. В двух частях. Ч. 2. М., 1986. С. 57, 67). (К сожале­нию, большинство уставов общественных организаций либо вообще обходит вопрос об их имущественной обособленно­сти, либо решает его крайне нечетко и расплывчато.)

В результате возникает определенная коллизия между признанием гражданской правосубъектности за отдель­ными звеньями общества и признанием права собственно­сти за обществом в целом, не являющимся субъектом гражданского права (такая коллизия отсутствует лишь в однозвенных общественных организациях и в фондах).

Ясно при этом, что отдельные звенья организации, не будучи собственниками, но являясь имущественно обособ­ленными субъектами гражданских правоотношений, долж­ны быть признаны обладателями ограниченного вещного права на закрепленное за ними имущество общества. Прав­да, данное положение прямо зафиксировано лишь в п. 78 Устава общества глухих, но отсутствие таких указаний в уставах других общественных организаций можно отнести исключительно на счет упущений, допущенных их состави­телями в силу неосведомленности.

Признание крупных (многозвенных) общественных ор­ганизаций едиными собственниками принадлежащего им имущества обладает, однако, не только недостатками чи­сто юридического характера, связанными с признанием субъектом права собственности неправосубъектного с точ­ки зрения гражданского права образования. Традиционная и общепризнанная модель имущественных отношений, складывающихся внутри таких общественных организаций, по сути своей является слепком, копией традиционной мо-

дели государственной собственности со всеми присущими ей недостатками (сверхцентрализация, отчужденность рядо­вых участников и нижестоящих звеньев от реального ис­пользования имущества и т. д.).

Они еще более усугубляются отсутствием четкой нор­мативной регламентации рассматриваемых отношений, по­зволяющей, с одной стороны, фактически бесконтрольно распоряжаться данным имуществом центральным органам управления общественных организаций, с другой—не соз­давшей формальных препятствий для его фактического раздела или передела по национально-территориальному или любому другому принципу.

Отмеченное обстоятельство подтверждают и широко развернувшиеся в последнее время споры относительно принадлежности имущества КПСС и ВЛКСМ, особенно в связи с усилением федеративных начал в их внутренней организации.

С этой точки зрения более предпочтительной в совре­менных условиях представляется «модель кооперативного союза», когда собственником признается каждое звено ор­ганизации, причем верхние звенья на сугубо добровольных началах объединяют часть имущества нижестоящих звень­ев. Тогда, например, областные и приравненные к ним зве­нья организации первоначально получают в собственность только то имущество, которое им добровольно передадут районные и аналогичные им звенья, а соответственно рес­публиканские и всесоюзные—лишь то имущество, которое им подобным же образом передают областные звенья.

Очевидно, что при таком подходе отпадает надобность в признании имущественной правосубъектности за орга­низацией в целом, но одновременно устраняются и проти­воречия и недостатки, вызванные использованием для об­щественных организаций «принципа единства фонда», ра­нее свойственного государственной собственности.

Здесь важно подчеркнуть, что в качестве правосубъект-ного «звена» общественной организации следовало бы рас­сматривать не ее орган управления (комитет, совет и т. п.) соответствующего уровня, а саму организацию—район­ную, областную (как совокупность районных), республи­канскую (как совокупность областных) и т. д.

Закрепленная же во многих действующих уставах об­щественных организаций конструкция «юридическое ли­цо—орган», как справедливо подметил А. И. Масляев, во-первых, противоречит закону, признающему юридиче­скими лицами организации, а не их «органы» (ст. 11 Основ

гражданского законодательства 1961 г.); во-вторых, спо­собствует подавлению демократических начал и усилению бюрократизации управления имуществом общественных организаций, ограничивая возможность рядовых членов активно участвовать в этом процессе (см.: Масля ев А. И. Основные проблемы правового регулирования собствен­ности общественных организаций//Сов. государство и пра­во. 1989. № 1. С. 114).

Следовательно, правами юридического лица необходи­мо наделять сами районные, областные, республиканские и аналогичные им организации, а их соответствующие орга­ны управления рассматривать в качестве органов этих юридических лиц—собственников своего имущества.

Разумеется, общественные организации в основном должны сами решать вопросы имущественной обособлен­ности в своих уставах и положениях, однако существую­щая до сих пор практика показала свою полную несостоя­тельность.

Закон о собственности, признавая в п. 1 ст. 17 общест­венные организации собственниками имущества, не решил (да и не должен был решать) вопроса о субъекте права собственности многозвенных общественных организаций. Поэтому предложенное выше решение не противоречит это­му закону, а предполагает установление большей четкости в имущественно-организационных отношениях с учетом очевидной необходимости их демократизации.

С учетом сказанного можно оценить установленное п. 1 ст. 17 Закона о собственности в РСФСР признание собственниками лишь тех общественных организаций (объединений), которые являются юридическими лицами.

Важно также отметить, что в силу многообразия разно­видностей общественных организаций вряд ли можно найти и обосновать какой-либо единый подход к их структуре и соответственно—к имущественной (гражданской) право-субъектности. \

Например, признание собственниками религиозных ор­ганизаций в ст. 18 Закона о собственности само по себе тоже не предрешает вопроса о субъекте этой собственно­сти, хотя и однозначно требует решения вопроса о право-субъектности религиозных организаций.

Ведь, как известно, с момента принятия одного из пер­вых декретов Советской власти (от 23 января 1918 г.) церковные организации в нормативном порядке были ли­шены прав юридического лица и, следовательно, возмож­ности нормально участвовать в имущественных отношениях.

Лишь в постановлении Совета Министров СССР от 10 января 1967 г. № 28 о хозяйственном снабжении церкви религиозные центры и епархиальные учреждения были на­делены правами юридических лиц, но только в части при­обретения транспортных средств, аренды, строительства и покупки строений в собственность для своих нужд, произ­водства церковной утвари, предметов культа и продажи их обществам верующих, т. е. главным образом для участия в некоторых, строго определенных обязательственных (дого­ворных) отношениях.

При этом низовые звенья церковных организаций (ре­лигиозные общины (приходы), монастыри и т. п.) прав юридического лица вообще не получили. Имущество же церкви, например православной, по-прежнему характери-, чуется принципом «единства фонда», т. е. именно право-,1 славная церковь как целое считается собственником свое­го имущества (значительная часть имущества находится у религиозных организаций на правах арендованного у госу­дарства).

С этой позиции понятие «религиозная организация» как субъект права собственности (ст. 18 Закона о собственно­сти) нуждается в легальном истолковании, которое должно последовать в готовящихся законодательных актах.

Не случайно эстонский Закон о собственности в ч. 1 ст. 27 рассматривает в качестве собственников лишь рели­гиозные общины и их объединения (как юридические ли­ца). Аналогичное решение предусмотрено и п. 1 ст. 19 Закона о собственности в РСФСР, признающей собст­венниками только религиозные организации, получившие права юридического лица.

С учетом того, что речь идет об отношениях коллектив­ной собственности, субъектами которой сам закон объявил юридических лиц (п. 2 ст. 4 Закона о собственности), именно последние и должны, по общему правилу, рассмат­риваться в качестве юридических собственников. Поэтому столь важна четкая регламентация юридической личности общественных организаций, в значительной мере предопре­деляющая и характер их имущественной обособленности.

Сказанное, конечно^ не означает, что всякое юридиче­ское лицо в системе общественных организаций непремен­но должно быть собственником принадлежащего ему иму­щества.

Так, благотворительный фонд как юридическое лицо обладает имуществом на праве собственности, а созданные им юридические лица, например, его отделения обладают

имуществом йа ином (ограниченном) вещном праве. Но если организация как целое не имеет прав юридического лица, то признание ее собственником может повлечь самые неблагоприятные экономические и юридические послед­ствия.

Можно также констатировать, что новейшее законода­тельство стало в большей мере учитывать эти обстоятель- 1 ства. В частности, теперь юридически удовлетворительно разрешена довольно острая проблема имущественного по­ложения органов территориального общественного самоуп­равления (советов и комитетов микрорайонов и т. п.), ко­торые не только бурно росли в последнее время, но и при­обрели имущество как за счет добровольных взносов и по­жертвований населения и находящихся на их территории предприятий и организаций, так и частично за счет переда­чи им некоторых ресурсов местных Советов.

На базе этого имущества данные организации разверну­ли определенную хозяйственную деятельность (например, в Ленинском районе Москвы они вообще создавались не в виде советов микрорайонов, а в виде «социально-производ­ственных комплексов»), включая создание новых, чисто хозяйственных организаций («хозрасчетных центров», коо­перативов и т. д.).

Законом СССР от 9 апреля 1990 г. об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства в СССР (Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верхов­ного Совета СССР. 1990. № 16. Ст. 267) органы территори­ального общественного самоуправления не только призна­ны в качестве составной части системы местного самоуп­равления (п. 1 ст. 2), но и наделены правами юридического лица (п. 6 ст. 6).

Это дало возможность квалифицировать их правомочия по обладанию и самостоятельному использованию имею­щихся в их распоряжении финансовых ресурсов (включая переданные местными Советами), а также право откры­вать банковские счета для денежных операций (ст. 21).

Ясно, что эти органы общественного самоуправления, будучи юридическими лицами, являются коллективными собственниками находящегося у них имущества,

Объекты права собственности общественных и религи­озных организаций. Поскольку общественные и религиоз­ные организации создаются не для коммерческих, а для политических и социально-культурных целей, их хозяйст­венная деятельность имеет вспомогательный характер, под­чиненный главным целям. Поэтому находящееся у них

имущество служит материальному обеспечению их основ­ной уставной деятельности и имеет целевой характер (на­значение), причем в его составе обычно преобладают объ­екты непроизводственного назначения.

С этой точки зрения можно сказать, что экономические отношения собственности общественных организаций (как принадлежность, присвоенность ими соответствующих ма­териальных благ) вообще формируются не в сфере произ­водства, а в сфере распределения и обмена и уже в силу этого не могут считаться «равноправной» формой собствен­ности.

Не случайно в экономической литературе господствует отрицание собственности общественных организаций как самостоятельной разновидности (формы) экономических отношений собственности.

Вместе с тем крупные общественные организации созда­ют самостоятельные производственные предприятия и об­ладают ими (например, типографиями, фабриками по про­изводству спортивного и охотничьего снаряжения, создан­ными спортивными и охотничьими обществами и союзами, производственными мастерскими и т. п., соответствующи­ми, однако, их «профилю деятельности»).

Указанные организации, приобретая права юридическо­го лица, одновременно становятся обладателями ограни­ченных вещных прав (типа права полного хозяйственного ведения) на закрепленное на их самостоятельном балансе имущество общественных организаций.

Более того, они вправе взять это имущество в аренду у общественных организаций-собственников и преобразовать­ся в арендное предприятие в соответствии со ст. 24 Основ законодательства об аренде.

Практике известны и случаи выкупа имущества у обще­ственной организации коллективом ее предприятия и соз­дание затем самостоятельного коллективного предприятия-собственника. Это объясняется тем, что крупные общест­венные организации-собственники (профсоюзы, ДОСААФ и т. п.), обладавшие имуществом «на принципе единства фонда», столкнулись с теми же проблемами, что и госуда­рство-собственник, принципы хозяйствования которого они восприняли.

Существуют особенности формирования имущества об­щественных организаций. В тех из них, которые строятся на началах формального членства, важнейшим источником образования объектов пбществе""ой собственности •с.гано-i ^тся членские взносы

При создании благотворительных и иных общественных фондов их учредители должны передать в их собственность определенное имущество («первоначальный капитал»), правовой режим которого по сути аналогичен вступитель­ным взносам.

Вторым важным источником создания этого имущества являются добровольные пожертвования организаций и граждан, а нередко—и безвозмездная материальная по­мощь государства (за счет которой, например, была сфор­мирована значительная часть имущества профсоюзов).

Существенным источником обычно являются и доходы от собственной производственно-хозяйственной деятельно­сти (например, издательской, полученной в виде значи­тельной части прибыли собственных издательств или дру­гих производственных организаций), которая, однако, дол­жна сохранять целевую направленность на обеспечение уставных задач организации.

Имущество общественной организации подразделяется на фонды в соответствии с ее уставом и в определенном им порядке. Даже при наличии формального членства об­щественная организация и ее члены несут раздельную от­ветственность по имущественным обязательствам.

Необходимо подчеркнуть, что при прекращении дея­тельности организации оставшееся у нее имущество идет на цели, предусмотренные ее уставом, а не распределяется между ее бывшими членами, как в кооперативах (п. 2 ст. 17 Закона о собственности). Данное положение прямо закреплено, например, в ч. 2 ст. 22 эстонского Закона о собственности.

Оно, в частности, служит существенным отличием иму­щественного положения членов общественной организации и членов кооператива. При выходе из общественной орга­низации никаких имущественных расчетов с нею у бывше­го члена не возникает. Следовательно, никаких паевых, долевых и тому подобных отношений данная форма кол­лективной собственности не предусматривает.

Законодательством могут определяться некоторые виды имущества, которые вообще не могут находиться в собственности общественных организаций, например, по соображениям безопасности. Вместе с тем определенные виды имущества, принадлежащие указанным организаци­ям, забронированы от взыскания кредиторов. Например, их претензии не могут быть обращены на имущество куль­тового' назначения, принадлежащее религиозным организа­циям.

ЛИТЕРАТУРА:

Б а с и н Ю. Г. Некоторые существенные особенности аренды го­сударственного имущества/^Сов. государство и право. 1990. № 5.

Бондарь Л., Бокарева М. Концерн по-министерски//Хозяй-ство и право. 1990. № 4.

Гражданское и торговое право капиталистических стран/Под ред. В. П. Мозолина и М. И. Кулагина. М., 1980. § 4 гл. 4.

Кудрявцева Г. А. Собственность общественных организаций в структуре социалистической собственности. — В кн: Право собствен­ности в условиях совершенствования социализма. М., 1989.

Кудрявцева Г. А. Имущественные права органов общесоюзных фондов и движений/^Сов. государство и право. 1990. № 4.

Кулагин М. И. Государственно-монополистический капитализм и юридическое лицо. М., 1987. Гл. II.

Масляев А. И. Основные проблемы правового регулирования собственности общественных организаи,ий//Сов. государство и право. 1989. № 1.

Право собственности в СССР/Под ред. Ю. К. Толстого, В. Ф. Яковлева. М., 1989. Разд. II (гл. гл. 3 и 4), разд. V.

Правовое положение совместных предприятий на территории СССР. М., 1988.

Прозоров В. Аренда предприятий (объединений)//Хозяйство и право. 1990. № 4.

Рахмилович В., Пугинский С. Аренда государственных предприятий/УСов. юстиция. 1990. № 16.

Сафиуллин Д. Общие положения об аренде//Хозяйство и право. 1990. № 3

Суханов Е. Консорциум? Концерн? Акционерное общество?// Коммерческий вестник. 1990. № 3.

Суханов Е. Коллективная собственность//Коммерческий вест­ник. 1990. № 13.

Сыродоева О. Рыночная экономика и законодательство о сов­местной хозяйственной деятельности//Сов. юстиция. 1990. № 16.