Три подхода к учёту ценности

 

Настойчивость и безуспешность попыток политэкономов найти способ измерения ценности можно уподобить поиску алхимиками мифического философского камня.

В субъективной теории стоимости существуют два принципиально отличных подхода к определению количественной величины ценности. Сторонники первого — кардиналисты декларируют возможность абсолютного измерения ценности, их оппоненты — ординалисты отстаивают возможность только порядкового соизмерения (ранжирования) ценностей благ.

 

Это «ранжирование» — тот же механизм, в соответствии с которым выше были количественно соизмерены потребительные стоимости, но теперь речь идёт о ранжировании ценностей благ. (Следует напомнить, что нашей категории «ценность» в экономиксе соответствует «предельная полезность»).

 

Что нового в этот вопрос вносит обсуждаемая концепция стоимости и в чём её отличие от старых подходов?

Как следует из формулы (6), субъекту нет необходимости каким-либо образом определять абсолютное значение ценности. Тем более, что при отсутствии подходящих единиц измерения вряд ли в принципе может быть измерено «текущее количественное значение субъективной оценки важности товара с точки зрения удовлетворения соответствующей потребности данного индивида». В связи с этим присутствующая в формулах (3)-(6) ценность в абсолютном значении (ПЦ_ч.т, СПЦ_мнт, ОЦ_суб) должна рассматриваться только в качестве абстрактной категории, удобной для анализа. В реальной действительности индивид имеет дело исключительно с относительной ценностью (пц_ч.т). При этом следует заметить, что величина пц_ч.т разных благ имеет числовое (в долях от единицы), а не порядковое значение. Этим предложенный подход учёта ценности блага в стоимости товара отличается не только от кардиналистского, но и от ординалистского методов.

Однако отличие не ограничивается формой, в которой выражается ценность, оно носит более содержательный характер.

Ведь как формулируется задача измерения ценности в современной экономической теории? На рынок выходит субъект, имеющий в кармане 1000 руб., и требуется определить, каким образом при известных ценах он распределяет свои деньги между различными товарами. В экономиксе считают, что это распределение происходит в соответствии с предельными полезностями товаров. Вопросы, как в карман к субъекту попали эти 1000 руб., и почему именно 1000, а не другая сумма, и не ставятся, ведь сам субъект ― это покупатель, никоим образом не связанный с процессом производства. Понятно, что, в соответствии с теорией предельной полезности, которая в экономиксе лежит в основе объяснения спроса, субъект каким-то образом (вот именно, непонятно каким!) при выборе товара учитывает его ценность. Но при такой постановке задачи ценность рассматривается сама по себе, без опоры на другие категории и без связи с ними. Не удивительно, что приходится искать способ абсолютного измерения ценности — а как же иначе, если её не к чему «отнести»? Поскольку единиц измерения такой «эфемерной» категории, как ценность, в природе не существует, кардиналистский способ терпит закономерную неудачу. Ситуация представляется настолько безысходной, что ординалисты с ходу заявляют, что они и не пытаются измерить ценность, они и без определения числового значения ценности сумеют объяснить механизм образования цены товара.

 

Кардиналисты, от Бём-Баверка до Маршалла, полагают, что ценность блага может быть измерена в денежных единицах. Наиболее чётко эту позицию сформулировал Бём-Баверк: «Единицей служит для нас величина наслаждения, которое мы можем получить при помощи денежной единицы: монеты в десять крейцеров, гульдена и т. п.»¹⁴. Несколько упрощая, эту фразу можно интерпретировать так: если для доступа к наслаждению, доставляемому благом, покупатель готов заплатить десять крейцеров, значит, для него величина ценности этого блага равна десяти крейцерам. Причём десять крейцеров — это рыночная цена блага. Тем самым ценность блага, лежащая в основе формирования цены, сама определяется через посредство цены, то есть, мы получаем тот самый логически порочный «заколдованный круг», который висит «домкратовым мечом» (выражение одного радиоведущего) над немарксистскими теориями стоимости.

Можно получить тот же невесёлый вывод и другим путём. Давайте поверим кардиналистам, что ценность товара выражается в деньгах. Но ведь деньги — такой же товар, что и остальные, и ценность самих денег для субъекта определяется ценностью товаров, которые на них можно купить, и мы опять имеем «замкнутый круг».

Можно констатировать, что тупики кардинализма можно преодолеть только отказом от самого кардиналистского подхода. Но, с другой стороны, и нежелание ординалистов решать задачу измерения ценности можно рассматривать как капитуляцию, фактическое признание недостаточности своего подхода.

В предлагаемой концепции ценность чужого товара участвует в формировании стоимости (индивидуального менового отношения собственного ресурса и чужого товара) и не связана непосредственно с рыночной ценой (меновым отношением, сложившимся на рынке). Поэтому наличие «замкнутого круга» в принципе исключено.

 

Ключевой момент предлагаемой концепции — связь(!) затрат факторов производства З_суб, полученных в результате этих затрат ресурсов Р_суб и МНТ (Р_мнт). Эта связь позволяет выявить зависимость между затратами и ценностью.

Принадлежащие субъекту 1000 руб. не упали с неба в виде манны небесной. Они представляют собой часть его ресурсов (Р_суб), полученных в оплату за осуществлённые им затраты факторов производства, например, труда (З_суб), и именно это обстоятельство даёт субъекту основание претендовать на вполне определённый набор благ (Р_мнт). То есть, с точки зрения субъекта, имеется вполне определённая количественная связь не только между Р_суб и Р_мнт (см. (1)), но и между совокупными ценностями этих наборов благ СОЦ_суб и СПЦ_мнт (см. (3)). Таким образом, равенства (1) и (3) отражают количественную зависимость между затратами факторов производства субъекта (воплощёнными в Р_суб) и совокупной ценностью МНТ (СПЦ_мнт).

 

Яснее всего связь затрат факторов производства, МНТ и его совокупной ценности СПЦ_мнт видна, если субъект — наёмный работник, живущий «от зарплаты до зарплаты». В этом случае МНТ должен обеспечить воспроизводство рабочей силы субъекта в течение очередного производственного цикла, то есть, периода между получениями зарплаты.

Товаропроизводитель, вложивший в производство товара собственные ресурсы (деньги), тоже очень хорошо знает, что собой представляет его МНТ. Но и наличие накоплений не меняет ситуацию, если накопления возникли в результате осуществлённых в прошлом затрат факторов производства.

Связь затрат факторов производства, ресурсов и МНТ нарушается, если субъект получил свои ресурсы по наследству, в результате выигрыша в лотерею или криминальным путём. Но эти случаи — исключительные, поэтому они не могут изменить общую тенденцию.

 

Субъект определяет ценность необходимого ему товара, принадлежащего другому субъекту, не абсолютно, а по отношению к совокупной ценности определённого набора благ — МНТ. Он примерно оценивает («прикидывает») долю ценности конкретного товара (ПЦ_ч.т) в совокупной ценности своего МНТ (СПЦ_мнт) — пц_ч.т (см. (6)). А сам этот МНТ формируется не только под влиянием желаний и потребностей субъекта, его состав и объём напрямую связаны с теми затратами собственных факторов производства субъекта, которые он осуществил в прошлом (см. рис. 2).

Определение величины ценности в относительных единицах позволяет, в принципе, выразить её конкретным числовым значением и избежать при этом зависимости ценности от цены товара и попадания по этой причине в «замкнутый круг».

Необходимо рассматривать субъекта, вышедшего с 1000 руб. на рынок, не только в качестве потребителя (покупателя), но и как производителя. Лишь увязав ценность чужого товара, по отношению к которому субъект выступает как потребитель, с прошлыми затратами факторов производства субъекта как производителя, можно выявить механизм, с помощью которого он учитывает ценность товара при формировании своего индивидуального менового отношения — стоимости.

 

 

Об измерении ценности

 

И всё-таки, что обсуждаемая концепция стоимости конкретно может сказать об измерении ценности, то есть, определении её численного значения?

Для лучшего понимания проблемы следует начать с ответа на другой вопрос: а откуда вообще взялись главные категории политэкономии ⸻ «стоимость» и «полезность»? Ведь мы не видим их в повседневной жизни: субъект (в том числе, каждый из нас), решая вопрос о покупке того или иного товара, оперирует исключительно понятием «цена», и только им. (Конечно, «стоимость» и «полезность» знакомы любому обывателю, но он вкладывает в них содержание, далёкое от политэкономического). Означает ли это, что указанные категории в реальной экономической действительности не существуют и придуманы учёными в тиши их кабинетов?

Существование стоимости доказывается простым фактом: обмен не может состояться, если субъект не сформирует значение стоимости товара ⸻ своего в качестве его производителя (С_произв) или чужого, если он покупатель (С_потр). Но на поверхности процесса обмена, как уже сказано, мы видим только цену. Чтобы обнаружить стоимость, мы должны спросить покупателя, какое значение цены товара он считает допустимым. В результате выяснится, что он безусловно приобретёт нужный ему товар, предположим, за 100 руб., но ни при каких обстоятельствах не купит его за 1000 руб. Из этого следует, что максимальная цена, которую субъект готов заплатить за товар, находится в интервале от 100 до 1000 руб. Но, согласно обсуждаемой концепции, это и есть стоимость товара, в данном случае стоимость потребителя С_потр! Задавая аналогичные вопросы производителю, мы обнаружим минимальную цену, за которую он готов продать свой товар ⸻ стоимость производителя С_произв.

Таким образом, несмотря на то, что на поверхности обменных отношений мы видим исключительно цену товара, за ней «прячется» стоимость, надо только уметь разглядеть её. Поэтому, хотя категория «стоимость», действительно, введена в оборот (великими!) учёными, она, пусть и неявно, но объективно присутствует в окружающей нас экономической реальности.

Существование «полезности» также легко обнаруживается во всех тех многочисленных ситуациях, когда субъект из двух товаров, удовлетворяющих некую потребность, предпочитает один другому. Он делает это вследствие очевидных или известных только ему потребительских достоинств товара, например, более качественного изготовления, большей долговечности и надёжности или внешней привлекательности. Это означает, что субъект при определении стоимости, то есть, значения С_потр, учитывает полезность/ценность товара.

Однако в попытке выявить механизм измерения ценности (определения её численного значения) мы сталкиваемся с трудностью, обусловленной отмеченным выше фактом наличия лишь единственной категории «цена» в категорийном аппарате экономического субъекта. Чуть выше удалось связать стоимость с ценой, но найти аналогичную связь для ценности невозможно. Это объяснимо, так как ценность (в виде относительной потребительской ценности чужого товара пц_ч.т) представляет собой один из компонентов, формирующих стоимость (см. (6)). С этой точки зрения можно сказать, что ценность не существует сама по себе, она неразрывно сплавлена с затратами факторов производства (воплощёнными в ресурсах Р_суб) в показателе стоимости. Не удивительно, что учёные так и не смогли предложить реальный механизм измерения полезности/ценности ⸻ субъект не измеряет значение ценности отдельно, в отрыве от стоимости.

Итак, единственная категория, количественную величину которой формирует субъект ⸻ стоимость (как предельное значение цены). Однако, формируя стоимость, субъект делает это с учётом ценности товара. При этом ничего нельзя сказать относительно того, как он измеряет ценность: невозможно разделить единый процесс формирования стоимости, выделив из него отдельным пунктом измерение ценности.

В таком случае, как понимать содержание формул (3)-(6), в которых в явном виде присутствует ценность товара? Из содержания этого параграфа вытекает, что мы не можем аутентично описать, как именно субъект учитывает ценность при формировании стоимости. Поэтому формулы (3)-(6) описывают лишь возможную модель того, как это происходит. Они отражают процесс, происходящий в сознании экономического субъекта, но нельзя категорично утверждать, что они абсолютно тождественны этому процессу.

В заключение следует ещё раз подчеркнуть субъективный характер ценности, а следовательно, и стоимости. Возвращаясь к приведённому выше примеру, путём дальнейших распросов субъекта можно сузить интервал, в котором находится С_потр, но его не удастся свести к нулю. Именно субъективный характер категории «ценность» определяет некоторую количественную неопределённость значения «стоимости».

 

 

Числовой пример

 

Очевидно, что соотношение спроса и предложения не оказывает влияния на величину индивидуальной стоимости, так как ни оценка субъектом относительной потребительской ценности товара, ни величина затрат его собственных факторов производства не зависят от этого соотношения. Исключение составляют лишь престижные блага, ценность которых определяется не только их потребительскими качествами, но и абсолютной редкостью (см. ниже главу «Парадокс стоимости»).

Числовой пример, иллюстрирующий процесс формирования стоимости в условиях «первобытного бартера», приведён в табл. 1.

                                                                                                                             Таблица 1

Пример формирования стоимостей

 

Показатель	Обозначение	Субъект обменного процесса
		Рыболов	Земледелец	Охотник
Ресурсы субъекта	Рсуб	100 лососей	50 мер зерна	10 оленей
МНТ	Рмнт	30 мер зерна, 5 оленей	60 лососей, 5 оленей	40 лососей, 20 мер зерна
Отношение ценностей (ПЦi:ПЦj)	ПЦл:ПЦз:ПЦо	0:1:2	1:0:8	1:4:0
Отношение ценностей чужого товара и МНТ	ПЦл/СПЦмнт	—	1/100	1/120
	ПЦз/СПЦмнт	1/40	—	1/30
	ПЦо/СПЦмнт	1/20	2/25	—
Стоимость 1 лосося	Спотр,л	—	0,5 меры	1/12 оленя
Стоимость 1 меры зерна	Спотр,з	2,5 лосося	—	1/3 оленя
Стоимость 1 оленя	Спотр,о	5 лососей	4 меры	—

 

 

В таблице принято, что продолжительности производственных циклов, в течение которых созданы указанные объёмы Р_суб, равны для всех субъектов. Значение для субъекта потребительской ценности его собственного товара принято равным нулю. Объём производства каждого товара равен суммарному объёму потребности в нём. Все эти допущения не обязательны и приняты для простоты и определённости.

 

Из таблицы следует, что ресурсы (товарный продукт) рыболова составляют 100 лососей. Для компенсации затрат его факторов производства требуется 30 мер зерна (n_з) и 5 оленей (n_о), причём потребительские ценности меры зерна ПЦ_з и оленя ПЦ_о соотносятся как 1:2. Относительная ценность одной меры зерна составляет:

 

                       (8)                             

 

Формула (8) показывает, что при условии знания субъектом отношений ценностей всех товаров, составляющих его МНТ, ПЦ_i / ПЦ_j, никаких формально-математических препятствий для определения величины пц_ч.т не существует.

 

Определение величины относительной ценности блага основано на единственном допущении — знании субъектом отношений потребительских ценностей всех благ в составе его МНТ ПЦ _i / ПЦ _j (или пц _i/ пц_j), причём в численном виде (то есть, в виде числа, а не «порядково», как это имеет место при ранжировании).

Насколько обосновано принятие этого допущения? Прежде всего следует заметить, что, если мы признаём наличие категории «важность потребности» в реальной жизни и категорийном аппарате проблемы стоимости, то из этого логически безупречно вытекает факт ранжирования (то есть, порядкового соизмерения) потребительных стоимостей, полезностей и ценностей. То есть, тот факт, что субъект, по меньшей мере, ранжирует ценности, можно считать строго доказанным.

Для доказательства того, что субъект определяет численные значения отношений потребительских ценностей ПЦ _i / ПЦ _j, можно обратиться к авторитету экономической науки — она полна подтверждениями этого факта. Везде, где предполагается рациональное поведение потребителя, например, при анализе спроса с помощью кривых безразличия, в рамках «закона равных предельных полезностей на доллар» (следуя этому закону, субъект максимизирует полезность набора благ) и т. п., явно или неявно признаётся указанный факт. Можно констатировать, что современная экономическая теория в значительной мере базируется на признании того, что субъект действительно определяет отношения ценностей благ ПЦ _i / ПЦ _j, причём в численном виде. Конечно, этот тезис должен рассматриваться в качестве не прямого, а лишь косвенного доказательства. Поэтому окончательный вывод можно сформулировать так: в рамках предлагаемой концепции, не введя ни одного дополнительного допущения — дополнительного к тем допущениям, которые уже содержатся в современной экономической теории, — мы получили новый способ измерения ценности блага.

 

Стоимость одной меры зерна для рыболова (если рассматривать его в качестве потребителя зерна):

 

С_потр,з = Р_суб ∙ пц_з = 100 ∙ 1/40 = 2,5 лосося.

 

Аналогичным образом в табл. 1 рассчитаны все остальные стоимости.

 

 

Формирование цены

 

Натуральный обмен наилучшим образом демонстрирует условность деления субъектов обмена на производителя и потребителя. В нашем примере рыболов выступает потребителем зерна, и его стоимость потребителя С_потр,1 составляет 2,5 лосося за одну меру зерна. Если рассматривать рыболова в качестве производителя лососей, то его стоимость производителя С_{произв,1} при обмене с земледельцем равна 1/2,5=0,4 меры зерна за лосося. Те же стоимости для второго субъекта обмена, земледельца, согласно таблице, составляют 0,5 меры зерна за лосося (С_потр,2) и 1/0,5=2 лосося за меру (С_{произв,2}). Для осуществления обмена необходимо, чтобы стоимость одного субъекта, как производителя, не превышала стоимости другого субъекта, рассматриваемого в качестве потребителя:

 

С_{произв,1} ≤ С_потр,2;                                                   (9а)

С_потр,1 ≥ С_{произв,2}.                                                  (9б)

 

 

В субъективной теории обмен равных ценностей (то есть, стоимостей, так как понятия стоимости и ценности в ней совпадают) лишён всякого смысла и потому невозможен на практике. При том понимании стоимости, которое принято в рассматриваемой концепции, обмен равных стоимостей возможен, поскольку при этом оба субъекта получают необходимый им чужой товар, хотя им и приходится отдать за него максимально допустимый, с их точки зрения, объём ресурсов. Поэтому соотношение двух стоимостей в (9а) определяется знаком «≤», а не знаком строгого неравенства «<». Аналогичное по смыслу замечание может быть сделано и в отношении (9б).

 

Цена чужого товара, отнесённая к единице ресурсов первого субъекта ц₁, устанавливается в интервале

 

С_{произв,1} ≤ ц₁ ≤ С_потр,2,                                            (10а)

 

или, при отнесении цены к единице товара второго субъекта (ц₂=1/ц₁)

 

С_потр,1 ≥ ц₂ ≥ С_{произв,2}.                                         (10б)

 

При обмене рыболова с земледельцем значение цены будет находиться между 0,4 и 0,5 мер за лосося (ц₁), или между 2-мя и 2,5 лососей за меру зерна (ц₂). Цена отражает компромисс, достигнутый между субъектами обмена.

Таким образом, логика рассматриваемой концепции приводит нас к выводу, что обмениваются, как правило, неравные стоимости, однако возможное изменение значения цены ограничено определёнными пределами. Поэтому неравенства (9а) и (9б) можно интерпретировать как математическое выражение своеобразного «закона стоимости», устанавливающего условия осуществимости обмена. Согласно ему значение цены может испытывать естественные колебания в интервале С_{произв,1} - С_потр,2 (С_потр,1 - С_{произв,2}), что отражают неравенства (10а) и (10б).

 

1. «Дуализм» современной экономической теории проявляется и в вопросе об эквивалентности обмена. С одной стороны, теория издержек производства предполагает эквивалентность обмена, раз доходы агентов производственного процесса соответствуют их затратам. Вытекающая из неё теория вменения ещё больше укрепляет нас в этом мнении. С другой стороны, в субъективной теории — предшественнице и идейном источнике теории предельной полезности (а последняя является второй фундаментальной основой «экономикса») изначально заложен неэквивалентный обмен: обмен равных ценностей лишён для индивида всякого смысла.

Возникает закономерный вопрос: так как же, в конце концов, современная экономическая теория объясняет своим сторонникам колебание цены? По теории издержек производства цена совершает колебания вокруг значения стоимости, а в соответствии с субъективной теорией — в интервале между оценками ценности товара со стороны продавца и покупателя. Свести обе точки зрения воедино невозможно, поэтому дуализм теории способен спровоцировать у лиц со слабой психикой эффект «раздвоения сознания».

Предлагаемая концепция однозначно утверждает, что обмениваются, как правило, неравные стоимости. (Поскольку при этом оба субъекта получают выгоду от обмена, употреблять формулировку «неэквивалентный обмен», видимо, неправомерно). Отличие от логики субъективной теории только в том, что здесь возможен обмен равных стоимостей или обмен, при котором цена равна одной из двух стоимостей. В частности, если цена равна индивидуальной стоимости субъекта (ц₁=С_{произв,1} или ц₂=С_потр,1), ему приходится отдать за товар максимально допустимый, с его точки зрения, объём ресурсов. Но обмен и в этом случае для субъекта однозначно выгоден, так как он не только получает необходимый ему чужой товар, обладающий определённой ценностью, но и полностью компенсирует те затраты собственных факторов производства, которые он предпринял для получения доступа к товару.

2. Марксизм признаёт, что при наличии межотраслевой конкуренции обмен осуществляется по цене производства, которая может существенно отклоняться от стоимости обоих товаров. Мало того, что это противоречит закону стоимости, принятому в трудовой теории, так вдобавок значение цены производства определяется затратами капитала, а не труда. Эти факты широко используются критиками марксистской политэкономии.

В рассматриваемой концепции цена, как правило, отличается от обеих стоимостей, поэтому обмен по цене производства нисколько не противоречит принятому в ней «закону стоимости», если только цена находится в интервале между стоимостями.

 

Стоимость субъекта (С_{произв,1} или С_потр,1) отражает индивидуальное меновое отношение двух товаров. Цена — это меновое отношение, получившее признание со стороны общества (в лице конкретных потребителей). Установление цены означает, что заключённые в товарах затраты труда и других факторов производства признаются общественно необходимыми.

Потребителю, конечно, нет никакого дела до тех затрат, которые осуществил производитель. Потребитель оценивает результат этих затрат, но тем самым он даёт оценку и осуществлённым затратам.

При нарушении условий (9а) и (9б) обмен становится невозможным. Например, как следует из таблицы, рыболов может предложить за одного оленя максимум 5 лососей (С_потр,1), тогда как охотник требует за свой товар минимум 12 лососей (С_{произв,2}). Постоянные обменные операции по цене, выходящей за пределы, определяемые неравенством (9б), невозможны, поскольку в этом случае один или оба субъекта обменного процесса не смогут компенсировать затраты своих факторов производства. Поэтому для того, чтобы обмен всё-таки состоялся, одному или обоим субъектам необходимо, как следует из формулы (6), увеличить значение С_потр. Достижение этой цели возможно, во-первых, за счёт роста предложения своего товарного продукта (Р_суб) при неизменных затратах факторов производства, во-вторых, при возрастании потребительской ценности чужого товара (ПЦ_ч.т) или, наконец, путём сокращения объёма МНТ (Р_мнт) и, соответственно, его совокупной ценности (СПЦ_мнт). Однако анализ механизма ценообразования, учитывающего динамику обменов, то есть изменение по мере осуществления обменных операций значений Р_суб, пц_ч.т и С_потр, лежит за пределами темы данной работы.

 

1. Те объяснения феномена стоимости, которые дают объективные теории, имеют ограниченную область применения, поскольку могут быть приняты только при анализе сущности и величины предложения товара. Однако объективные теории не дают убедительного ответа на вопрос: какая субстанция лежит в основе спроса на тот или иной товар? Покажем это на примере трудовой теории, но полученный в итоге вывод в равной мере будет относиться и к теории издержек производства.

Для облегчения понимания сути поставленной задачи можно конкретизировать вопрос. Трудовая теория достаточно убедительно объясняет стоимость, понимаемую как общественное отношение, при этом формирование стоимости происходит на рынке. Именно рынок определяет величину всех «общественных» категорий ― общественно нормальных условий производства, общественно необходимого рабочего времени, общественно необходимых затрат труда и, в итоге, стоимости и цены. Однако неправильно представлять рынок в виде мистического «экономического человека», который совершает в «чёрном ящике» некие манипуляции своей «невидимой рукой». Рынок представляет собой совокупность миллионов актов единичного обмена — обмена между двумя конкретными субъектами (индивидуумами или организациями). Единичный обмен является «элементарной клеточкой» рынка, он представляет собой самое распространённое явление экономической жизни общества. Поэтому для объяснения природы рыночного спроса достаточно найти ответ на вопрос: почему при единичном обмене субъект (потребитель) покупает некий товар по одной цене и отказывается покупать его по другой, более высокой? Другими словами, какие мотивы субъекта или какая субстанция определяют верхний предел цены? Ответив на этот вопрос, трудовая теория могла бы выявить субстанцию, лежащую в основе спроса.

Очевидно, что потребитель, как правило, не только не знает, сколько труда затрачено на производство чужого товара, но даже не задумывается об этом. Поэтому приходится признать, что затраты труда — частного и, тем более, общественного — не могут составлять основу мотивов покупателя при единичном обмене.

Потребительная стоимость, как чисто качественная(!) категория, лишённая количественного измерения, также не может претендовать на роль субстанции, определяющей количественный(!) предел цены — максимальную цену, которую покупатель готов заплатить за товар.

Ещё один претендент на роль субстанции, определяющей верхний предел цены, — полезность, понимаемая в духе экономикса, то есть, как качественно-количественная категория. Пользуясь принятыми в экономиксе экономическими категориями и методами, в частности, кривыми спроса и предложения, действительно, можно выявить сущность верхнего предела цены. Однако, используя логику экономикса, невозможно доказать, что в основе цены лежит стоимость, определяемая затратами труда. Таким образом, признав возможность количественного измерения полезности, мы автоматически выходим за пределы парадигмы трудовой теории стоимости, и вернуться в её русло уже не сможем. А это означает, что и эта попытка с позиций трудовой теории объяснить наличие верхнего предела цены при единичном обмене должна быть признана неудачной.

Трудовая теория утверждает, что в основе стоимости лежат не частные, а общественно необходимые затраты труда (ОНЗТ), а сами ОНЗТ определяются не по итогам единичного обмена, а по рынку в целом. Поэтому для объяснения пропорций единичного обмена с позиций трудовой теории возможен следующий аргумент: единичный обмен может происходить по законам экономикса, а вот рыночная цена в конечном счёте будет колебаться вокруг стоимости, определяемой величиной ОНЗТ.

Однако, если единичный обмен происходит по правилам экономикса, то какие имеются основания полагать, что рынок приведёт к торжеству трудовой теории стоимости, а не теорий, положенных в основу экономикса? В частности, с какой стати рынок перераспределит общественные ресурсы по отраслям пропорционально ОНЗТ, а не пропорционально общественно необходимым затратам всех факторов производства? Далее, если в основу кривой предложения положена теория издержек производства, то логично предположить, что рыночная цена будет колебаться вокруг общественных издержек производства, а вовсе не вокруг ОНЗТ. Здесь мы опять сталкиваемся с уже описанной ситуацией: выйдя за пределы трудовой теории стоимости, мы назад, на её позиции вернуться уже не имеем возможности.

Таким образом, можно констатировать, что в рамках объективных теорий стоимости невозможно выявить субстанцию, определяющую верхний предел цены при единичном обмене и, как следствие, объяснить природу потребительского спроса. Это обстоятельство следует рассматривать как главный и самый принципиальный недостаток обеих теорий — трудовой и издержек производства.

Будет неправильно утверждать, что проблемы, столь характерные для традиционных теорий, в предлагаемой концепции стоимости находят своё решение. Они в ней вообще не возникают. В частности, сущность верхнего предела цены при единичном обмене вытекает из рассмотренного в данной главе механизма формирования стоимости и цены. Стоимость субъекта, рассматриваемого в качестве потребителя чужого товара (С_потр,1 или С_потр,2), и представляет собой верхний предел цены. Поэтому субстанции, лежащие в основе спроса и стоимости — одни и те же (подробнее о них — в одной из следующих глав).

В трудовой теории существует противоречие между общественным содержанием категории «стоимость» и индивидуальными мотивами, которыми руководствуются субъекты при единичном обмене. Именно по этой причине объяснение механизма единичного обмена вызывает такие трудности. В рассматриваемой концепции стоимость является сугубо индивидуальной по своей природе, независимой от каких бы то ни было «общественных отношений», поэтому указанного противоречия не возникает. Мы сравниваем значение своей индивидуальной стоимости с рыночной ценой товара, написанной на ценнике, и в зависимости от соотношения стоимости и цены принимаем решение о покупке.  

2. Бём-Баверк ввёл категорию «обменоспособность». Суть её в следующем. Чем выше субъект оценивает ценность чужого товара, и чем ниже ценность собственного товара (в том числе, денег), тем больше значение его обменоспособности — способности в итоге действительно заключить обменное соглашение.

Эта категория применима и в рассматриваемой концепции. С ростом производительности факторов производства (объёма получаемых ресурсов Р_суб при постоянных затратах З_суб) и относительной ценности чужого товара пц_ч.т возрастает величина С_потр, а вместе с ней и способность субъекта совершить обмен, то есть, его обменоспособность, если использовать терминологию Бём-Баверка.

 

РАЗВИТЫЙ РЫНОК

 

 

Главным отличием развитых рыночных (товарно-денежных) отношений от «первобытного бартера» является то, что цены, то есть, общественно признанные меновые отношения всех обращающихся на рынке товаров, включая деньги, известны. Однако, если рассматривать обмен как единый процесс, в начале которого затраты факторов производства воплощаются в ресурсы, а в конце субъект получает необходимые ему натуральные(!) блага, сходство рынка и «первобытного бартера» становится очевидным. Поэтому наличие цен и денег, а также другие особенности современной экономики не отменяют, а лишь модифицируют описанную выше схему формирования стоимости.

 

В экономиксе (во всяком случае, в той его части, которая посвящена ценообразованию) исследуют в основном обмен товара на деньги (или денег на товар), невольно теряя связь между отдельными этапами единого процесса. На самом деле, конечно, цель и суть рынка — обмен товара на товар, в котором деньги играют роль лишь опосредующего агента. Целостный взгляд на процесс обмена, охватывающий все его стадии, позволяет увидеть неочевидные взаимосвязи. 

Деньги

 

Теперь целесообразно коротко обсудить роль бумажных денег в развитой рыночной экономике, какой она представляется с позиций обсуждаемой концепции.

Деньги — это обезличенный товар в потенциальной форме. Обезличенный ― так как это не конкретный товар, а «товар вообще», то есть любой товар, цена которого укладывается в номинал банкноты. Термин «потенциальный» означает, что действительных, то есть, в натуральной форме, товаров в настоящий момент в распоряжении субъекта нет, но обладание деньгами предоставляет ему потенциальный доступ к натуральным благам.

 

Различие между натуральной и потенциальной формами товара ярко проявляется в момент экономического краха, когда деньги превращаются в пустые бумажки, натуральные же товары сохраняют свою покупательную силу. 

 

Как и любой другой товар, деньги имеют цену ― установившееся на рынке (признанное обществом) обменное отношение денег и натуральных товаров. Номинал, написанный на банкноте, — это количество денег, содержащееся в банкноте. В результате инфляции цена банкноты падает, но количество денег, содержащееся в ней, остаётся неизменным.

 

1. Выражая цену любого товара в деньгах, мы тем самым определяем цену самих денег. Например, то, что цена батона хлеба равна 20-ти руб., означает, что цена 1-го рубля составляет 1/20 батона хлеба.

2. Количество денег, содержащееся в банкноте ― аналог количества любого натурального товара. Если бы цены выражались не в рублях, а лососях, то рыболов из нашего примера мог бы предъявить к обмену не 100 реальных лососей, а клочок цветной бумаги с водяными знаками и надписью «100 лососей».

 

В условиях развитых т