Смешанная экономика социалистического типа

 

Экономика любой современной капиталистической страны является смешанной. В ней достаточно широко представлен государственный сектор. Но, конечно, о социалистическом способе производства в этом случае и речи не идёт. Дело в том, что в многоукладной экономике способ производства определяет господствующий уклад, а господствует уклад, основанный на частнокапиталистической собственности.

В ряде стран, которые отказались от плановой централизованной экономики в пользу рыночной ― Китае, Вьетнаме экономика также является смешанной. Только по отношению к этим странам и можно ставить вопрос о существовании в них социалистического способа производства. Получается, что всё дело в соотношении укладов: если преобладает частнокапиталистический, то мы имеем капиталистический способ производства, при превалировании государственного сектора ― социалистический. Подобное разграничение, конечно, мало вдохновляет. Смешанная экономика как воплощение идеала социализма ― это всё равно, что секс вместо любви: приятно (эффективно), но не греет. Однако, это эмоции, и мы не должны на этом основании отказывать смешанной экономике ― при руководящей роли в ней государства и при господстве государственного сектора ― считаться социалистической. Если она сможет завоевать первенство в экономическом соревновании с капитализмом, можно будет простить ей все отступления от ортодоксального идеала.

Собственно говоря, синтетическая концепция к характеристике смешанной экономики социалистического типа ничего принципиально нового добавить не может. Это рыночная экономика, основанная на выявлении величины стоимости и обмене по закону стоимости, но об этом уже всё сказано выше. Производственные отношения на государственном предприятии также проанализированы в одной из предыдущих глав. Единственное, что стоило бы добавить в этой главе к анализу смешанной экономики, это обосновать её многоукладность. Именно многоукладность является её преимуществом по сравнению с советским способом производства. Не ясно только, достаточно ли этого для победы над капитализмом.

 

 

Обоснование многоукладности

 

Собственность можно рассматривать как способ соединения работника со средствами производства. Если это так, то должно быть определённое соответствие между уровнем развития производительных сил общества и той формой собственности, которая соединит их с работником в процессе производства.

Однако различные сферы общественного производства отличаются неодинаковым уровнем развития производительных сил. Как следствие этого обстоятельства, степень обобществления средств производства должна быть также неодинаковой для разных структур и отраслей народного хозяйства. (Этот факт недостаточно учитывался советской политэкономией).

Согласно теории, материальной базой социализма служит крупная машинная индустрия. Сейчас этот тезис не кажется столь уж очевидным. Однако, не вступая в дискуссию, можно принять как очевидный факт, что в тех сферах, где общественное производство пока не достигло стадии крупной машинной промышленности, насаждение социалистических производственных отношений вступит в противоречие с достигнутым уровнем развития производительных сил. В этих областях частная собственность ещё не исчерпала своего позитивного потенциала. Это относится к торговле, сфере услуг, ряду отраслей сельского хозяйства, мелкой и, частично, средней промышленности ― всем тем производствам, где эффективность и экономический успех во многом зависят от энергии, работоспособности, компетентности и таланта одного человека (предпринимателя) или группы лиц. В этих сферах буржуазия до сих пор сохраняет за собой функцию организатора производства. Там уровень обобществления не может быть таким же, как в крупной промышленности. Поэтому социалистическая экономика, на какой форме собственности она бы ни базировалась, должна быть многоукладной, ― чтобы быть эффективной.

 

Развитие производительных сил приводит к последовательной смене способов производства. Это выражается не только в смене видов собственности на средства производства, но и в эволюции форм организации людей в трудовые коллективы.

При первобытно-общинном строе труд носил солидарный характер при полном слиянии личных и групповых интересов. Орудия труда были примитивны и общедоступны, поэтому проблемы соединения производителей со средствами производства не возникало. В этих условиях не было необходимости в существовании сложных форм организации общественного производства и соответствующие люди не были востребованы.

В рабовладельческом обществе появились большие массы рабов, которые оказались отделены от средств производства, прежде всего, земли. Это предопределило появление фигуры рабовладельца, выполнявшего функции организатора труда подневольной рабочей силы. Иногда в этом качестве выступало также государство.

В феодальном обществе преобладал индивидуальный труд, поэтому необходимости в организаторе производства не было. Феодал таковым не являлся.

Уже на ранней стадии капитализма, например, при объединении ремесленников-на­домников в рамках «рассеянной» мануфактуры, появляется необходимость в организаторе и координаторе производственного процесса. По мере того, как усложнялись средства производства и усиливался общественный характер труда, роль предпринимателя возрастала. Однако постепенно вследствие тех же факторов значение предпринимательства стало уменьшаться. В настоящее время на средних и крупных предприятиях их владельцы отказались от оперативного управления, передав его в руки наёмных менеджеров. За владельцами ― бывшими предпринимателями фактически остались только функции учредительства и контроля. В обоих этих качествах, как показывает содержание двух предыдущих глав, владелец предприятия может быть с успехом заменён.

Вместе с тем ещё остались определённые сферы общественного производства, где частное предпринимательство востребовано и эффективно. Там капиталистический способ производства ещё сохраняет свой прогрессивный характер. Именно потребность в предпринимательстве для обеспечения развития общественного производства, а отнюдь не частная собственность или рынок составляет условие существования капитализма. Поэтому при анализе предпосылок социалистического способа производства следует главное внимание уделять исчерпанию прогрессивной роли предпринимателя, а частная собственность отомрёт сама собой вместе с предпринимательством.

 

Это вывод относится не только к частной собственности. Представляется, что там, где роль «человеческого фактора» для развития производства наиболее значительна, а это высокотехнологичные производства, инновационные фирмы и т. п., показана коллективная форма собственности на средства производства (на предприятие). Организация соответствующего экономического уклада важна не столько с идеологической точки зрения, сколько для повышения эффективности общественного производства.

В общем, только время покажет, насколько устойчива и жизнеспособна смешанная экономика социалистического типа.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

 

Итак, можно констатировать, что в виде синтетической концепции стоимости получен эффективный инструмент для решения задач не только в сфере экономики, но и в смежных областях. Всё содержание книги должно служить подтверждением этого вывода.

Анализ трёх вариантов организации экономической жизни общества, проведённый с позиций синтетической концепции, подтвердил недостаточно высокую экономическую эффективность существовавшего в СССР способа производства в долговременной перспективе. Обоснованы высокие потенциальные возможности экономической системы, основанной на преобладании коллективной формы собственности на средства производства. Синтетическая концепция позволила вскрыть как достоинства, так и недостатки смешанной экономики социалистического типа.

В целом не получено категоричного ответа на главный вопрос этой книги: что собой представляет подлинно социалистический способ производства? Но, хочется надеяться, что сделан шаг на пути к получению так необходимого ответа.

 

Чтобы до конца сохранить верность принятому в этой работе принципу анализа — объективизму, следует указать ещё один возможный вариант развития общества, невзирая на его негативный (с точки зрения сторонников левой идеи) характер. Существует вероятность того, что в результате эволюции капиталистического способа производства ему на смену сразу, минуя переходные формы, придёт классический (в понимании К. Маркса и Ф. Энгельса) коммунизм. Социализму, как промежуточной стадии между капиталистическим и коммунистическим способами производства, в этом сценарии не остаётся места.

Формальный аргумент в пользу такого развития событий заключается в том, что именно так (или примерно так) долгое время представляли себе эволюцию капитализма основоположники марксизма. И только ошибки, допущенные в программном документе германских социал-демократов, побудили Маркса в «Критике Готской программы» проанализировать переходный этап от капитализма к коммунизму, который позже получил название «социализм». 

Но существует и содержательный аргумент в пользу гипотезы, сформулированной в первом абзаце этого комментария. Чтобы его обнаружить, мы должны применить метод, с помощью которого отцы-основатели «открыли» коммунизм и социализм, к современному обществу. Этот метод заключается, во-первых, в анализе существующего способа производства и его противоречий, во-вторых, выявлении тенденции его развития и, наконец, экстраполяции обнаруженной тенденции на будущее общество. При этом, однако, необходимо иметь в виду, что неопределённость, сопутствующая последнему этапу, процессу экстраполяции, может стать причиной ошибочных выводов и рекомендаций. Именно это обстоятельство явилось причиной тех трудностей, с которыми столкнулся марксизм в процессе реализации его теоретических положений на практике.

Следуя логике анализа наших великих предшественников, можем ли мы обнаружить элементы будущего коммунистического общества в современном капитализме? Как ни странно, ответ ― утвердительный. Бесплатность образования и медицинского обслуживания означает распределение соответствующих благ на сугубо уравнительной, то есть, коммунистической(!) основе. То же во многом относится к системе социального обеспечения нетрудоспособных членов общества и безработных. Аналогичную ситуацию мы встречаем везде, где общественные блага распределяются вне связи с социальным происхождением, положением в обществе и, главное, уровнем дохода. (В связи с этим уместно вспомнить высказывание одного из основателей субъективной теории стоимости Карла Менгера: «Люди ― коммунисты везде, где это только возможно»).

Можно допустить, что по мере развития производительных сил и роста общественного богатства сфера распределения благ на коммунистических (уравнительных или полууравнительных) принципах будет расширяться, охватывая продукты и предметы первой необходимости, жильё, транспорт и т. д. Параллельно сфера капиталистического, рыночного распределения благ, то есть, в соответствии с доходом индивида, будет сокращаться. Как далеко в конце концов зайдёт этот процесс, мы можем только предполагать.

Согласно марксистской политэкономии, способ распределения является неотъемлемым элементом способа производства. Поэтому коммунистический способ распределения неизбежно должен оказывать влияние на общественное производство, организованное на капиталистических принципах. Это влияние реализуется через посредство механизма трудовой мотивации. По мере того, как всё более широкий перечень потребностей индивида будет удовлетворяться через «общественные фонды потребления», мотивация труда претерпит радикальные перемены. Материальные стимулы к труду постепенно будут уступать место нематериальным. Этот процесс в пределе должен привести к постепенному сужению сферы наёмного труда вплоть до его исчезновения. Изменение характера труда коренным образом преобразует отношения людей в процессе общественного производства.

Начало этого процесса мы можем наблюдать уже сейчас. Во времена Маркса главным побудительным мотивом к труду служила угроза голодной смерти. Сейчас в развитых капиталистических странах потеря работы уже не сопряжена с неизбежным голодом и даже с «беспросветной» нищетой. Эти факторы перестали превалировать в сознании наёмного работника. Тем самым на протяжении ХХ века, практически незаметно для общества, произошло серьёзное изменение в мотивации наёмного труда. Правда, результаты этого не всегда однозначно положительные. Однако можно полагать, что в данном случае мы имеем дело с «болезнью роста», негативные последствия которой могут быть нивелированы при более высоком материальном и духовном уровне развития общества.

 В итоге, рано или поздно, расширение сферы действия коммунистических принципов распределения и постепенное исчезновение наёмного труда вызовут переворот в способе производства. Коммунизм придёт на смену капитализму. В этом варианте социалистическая стадия развития общества и общественного производства исключена. Смена способа производства произойдёт, минуя социализм в том виде, в каком он представляется большинству его сторонников,

Подобная перспектива, рассчитанная на многие десятки, а скорее, сотни лет, конечно, не вдохновляет. Получается, что для нынешних и ряда последующих поколений капитализм, эксплуатация, унижающее человеческое достоинство социальное неравенство «вечны». Остаётся только надеяться, что в дальнейшем всё-таки будут выявлены принципиальные черты социалистического способа производства, способного одержать победу в экономическом соревновании с капитализмом, и изложенный здесь вариант развития общества не будет осуществлён. Но, вне зависимости от политических пристрастий, мы обязаны учитывать его при анализе.

 

Если эта книга хотя бы поспособствует инициированию дискуссии по затронутым в ней проблемам, она уже достигнет своей цели.

 

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

 

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 47.

² К. Менгер. Основания политической экономии. ― В кн.: Австрийская школа в политической экономии. ― М.: «Экономика», 1992, с. 34.

³ Е. Бём-Баверк. Основы теории ценности хозяйственных благ. ― В кн.: Австрийская школа в политической экономии. ― М.: «Экономика», 1992, с. 254. 

⁴ Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. Гл. ред. А.М. Румянцев, т. 3. — М.: «Советская энциклопедия», 1979, с. 307.    

⁵ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, с. 203. Ср.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 53.  

⁶ А. Маршалл. Принципы экономической науки, т. 3. — Издательская группа «Прогресс», 1993, с. 191.

⁷ В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, с. 286.    

⁸ Л.П. Крысин. Толковый словарь иноязычных слов, 1998.

⁹ Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. Гл. ред. А.М. Румянцев, т. 3. — М.: «Советская энциклопедия», 1979, с. 315.    

¹⁰ К. Менгер. Указ. соч., с. 105.

¹¹ Е. Бём-Баверк. Указ. соч., с. 395. Ср.: В.С. Автономов. Австрийская школа и её представители. ― Там же, с. 25.                 

¹² См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 70.  

¹³ См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 16, с. 122. 

¹⁴ Е. Бём-Баверк. Указ. соч., с. 304-305.   

¹⁵ Е. Бём-Баверк. Указ. соч., с. 400.     

¹⁶ А. Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов. ― В кн.: Антология экономической классики, т. 1, с. 231.    

¹⁷ Д. Рикардо. Начала политической экономии и налогового обложения. ― В кн.: Антология экономической классики, т. 1, сс. 402, 403.    

¹⁸ Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. Гл. ред. А.М. Румянцев, т. 4. — М.: «Советская энциклопедия», 1980, с. 195.    

¹⁹ См. П. Самуэльсон. Экономика, т. 2. ― М.:, НПО «Алгон», 1992, с. 30.    

²⁰ См. П. Самуэльсон. Указ. соч., сс. 25-27.    

²¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 47.  

²² Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. Гл. ред. А.М. Румянцев, т. 4. — М.: «Советская энциклопедия», 1980, с. 66.    

²³ С. Никитин, Е. Майбурд. Экономическая теория Маркса: наука или идеология? ― «Мировая экономика и международные отношения», 1993, №3, с. 10.  

²⁴ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 46.  

²⁵ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 16, с. 123.  

²⁶ Там же.

²⁷ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 210.  

²⁸ Там же.

²⁹ Философский словарь. Под ред. М.М. Розенталя. — М.: Издательство политической литературы, 1975.  

³⁰ П. Самуэльсон. Указ. соч., с. 32.    

³¹ Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. Гл. ред. А.М. Румянцев, т. 4. — М.: «Советская энциклопедия», 1980, с. 247.    

³² Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. Гл. ред. А.М. Румянцев, т. 3. — М.: «Советская энциклопедия», 1979, с. 421.    

³³ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 53.  

³⁴ Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. Гл. ред. А.М. Румянцев, т. 4. — М.: «Советская энциклопедия», 1980, с. 369.    

³⁵ К. Менгер. Указ. соч., с. 143.   

³⁶ А. Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов. ― В кн.: Антология экономической классики, т. 1, с. 119.    

³⁷ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 196.  

³⁸ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, с. 18.  

³⁹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 773.  

⁴⁰ Е.В. Блинов. Ключ к проблемам нашего времени. ― Подольск, 2002, с. 50.

⁴¹ Д. Симмонс, У. Мэрс. Как стать собственником. Американский опыт участия работников в собственности и управлении. ― М.: Аргументы и факты, 1993, сс. 128-146.  

⁴² Э. Рудык, Я. Керемецкий. Приватизация в России: необходимость смены ориентиров. — «Альтернативы», 1995, №1, с. 83.

⁴³ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. 1, с. 483.  

⁴⁴ На пути к рабочему контролю и самоуправлению трудящихся /Под ред. А. Колганова, Э. Рудыка, Д. Симмонса. ― М.: Слово, 2001, с. 37.

⁴⁵ Э. Боуман, Р. Стоун. Рабочая собственность (Мондрагонская модель): ловушка или путь в будущее? ― М.: Экономическая демократия, 1994, с. 16.

⁴⁶ В. Кудров. Югославский «рыночный» социализм: крах закономерен. — «Вопросы экономики», 2001, №10.

Приложение 1

ЛОГИКА ИСТОРИИ СССР

Попытка политэкономического анализа *

 

 

В последние годы наука обогатилась многими работами, посвящёнными советскому периоду отечественной истории. Опубликовано большое количество ранее недоступных для изучения архивных документов, заставивших во многом пересмотреть устоявшиеся представления. Кажется, не осталось больше ни секретных материалов, ни запретных тем.

Однако, несмотря на обилие новых фактов, история СССР до сих пор не объяснена, а следовательно, и не понята должным образом. Фундаментальные факторы, определявшие весь ход советской истории, её логику, остаются нераскрытыми.

До недавних пор считалось, что общество развивается по восходящей, от менее прогрессивной общественно-экономической формации к более прогрессивной, и это обстоятельство всецело определяет логику истории нашей страны. События последних 10-15 лет заставили усомниться в столь однозначно прямолинейной интерпретации исторического процесса. У многих отказ от прежних идеологических и методологических представлений вылился в волну критического и, более того, огульно-отрицательного отношения ко всему советскому. Однако совершенно очевидно, что радикальный разрыв с прошлым не способствовал постижению истории СССР как логически взаимосвязанного и закономерного процесса. Невозможно постичь истину, просто поменяв прежние оценки на противоположные.

Вместе с тем в необъяснённом, а следовательно, и непредсказуемом мире как отдельный человек, так и общество в целом не могут не ощущать психологического дискомфорта. Поэтому сохраняющаяся необъяснённость советского периода нашей истории, кажущаяся иррациональность отдельных её событий и этапов из чисто научного факта превратились в общественно-политическую проблему. Настоящей статьёй преследуется цель приблизиться к пониманию объективной логики истории Советского Союза, подразумевая под этим не простое комментирование событий, а выявление фундаментальных причин, их породивших.

 

 

Методология анализа истории

 

Для выявления логики истории необходим ключ, который среди всего многообразия фактов и действующих лиц позволит установить причинно-следственные связи.

Бурные процессы последних лет в методологическом плане привели по крайней мере к одному положительному результату. Окончательно доказана безальтернативность методологии исторического материализма для выявления скрытых движущих сил исторического процесса. Следует напомнить в этой связи тот факт, что западное научное сообщество, не отягощённое идеологическими установками властей и мелочным догматизмом, не смогло, между тем, за десятилетия существования СССР выявить логику его истории и истинную социально-экономическую природу советского строя. Совершенно очевидно, что невозможно добиться весомого результата в объяснении истории СССР, делая главный упор на личные качества или волюнтаристские (якобы) действия его вождей, «тоталитарную природу» большевизма или особенности национального характера. Представляется, что ключевую роль в отечественной истории играли все-таки экономические факторы, тесно связанные с господствующей в обществе идеологией.

Сущность метода исторического материализма в наиболее краткой форме сформулировал Ф. Энгельс, по мнению которого «в историческом процессе определяющим моментом в конечном счёте является производство»¹. Действительно, способ производства как основополагающий экономический фактор не может не отражаться на всех общественных процессах. Вместе с тем к анализу этого влияния следует подходить диалектически. Энгельс, выделив слова «в конечном счёте», хотел этим подчеркнуть, что экономика не является единственной движущей силой общественного прогресса. На развитие страны оказывают влияние множество других факторов — геогра­фиче­ская среда, исторически сложившийся тип государства, культурные традиции, религия, социально-психологические черты нации и т. д. Не следует забывать, что историю творят люди, и она несёт отпечаток их характеров, озарений и заблуждений, мужества и трусости, верности и предательства. Советский Союз находился в эпицентре главных бурь ХХ века, поэтому на жизнь страны влияли происходящие в мире процессы и политика других держав. Только рассматривая все эти факторы в совокупности, можно получить представление о подлинных причинах событий и движущих силах исторического процесса. Однако, не рискуя ошибиться, можно со всей категоричностью утверждать, что именно особенности существовавшего в СССР способа производства, его достоинства и недостатки, заложенные в нём противоречия обусловили основные черты советского социализма и явились главным фактором, определившим вектор развития советского общества и ход истории СССР.

 

Попытки объяснить логику истории СССР патологической ненавистью коммунистов к свободе и демократии, властолюбием Сталина или некой «особостью» нашего цивилизационного развития вызывают ассоциацию с муравьём, который сидит на голове слона и полагает, что смена окружающей панорамы определяется направлением ветра, влиянием Луны или даже его собственными желаниями. Только истмат позволяет разглядеть слона, то есть, за перипетиями политической борьбы, столкновением личных амбиций и торжеством кажущейся случайности, которые зачастую заслоняют всю видимую перспективу, обнаружить фундаментальную движущую силу происходящих в обществе процессов, заключающуюся в противоречиях и особенностях существующего способа производства.

Другое дело, что недопустимо абсолютизировать(!) любую методологию, в том числе, и исторический материализм. Истмат применим отнюдь не к любому явлению общественной жизни. Сфера его действия ограничена самыми глубинными, фундаментальными процессами, охватывающими большие массы людей на протяжении длительных исторических периодов.

 

 

Вульгарный коммунизм

 

Всё это заставляет нас для достижения поставленной цели ¾ выявления логики истории СССР ¾ самое серьезное внимание уделить существовавшему «советскому» способу производства. Подробный его анализ изложен в других публикациях^2,3. Здесь уместно ограничиться лишь краткими тезисами.

Основные черты существовавшего в СССР способа производства были предопределены в далёком 1875 году, когда Маркс на нескольких страницах своей работы «Критика Готской программы» дал описание основных признаков социализма. Он сделал это, изменив собственному правилу избегать практических рекомендаций, не вытекающих непосредственно из анализа современного ему общества. Между тем капитализм XIX века мог предоставить основоположникам марксизма слишком мало информации о конкретных чертах будущего общества. Они не располагали известными теперь нам сведениями об эволюции капитализма в последние 100-130 лет и, главное, о характере проявленной им в этот период тенденции развития.

Во второй половине XIX в. стал заметен процесс расширения сферы государственнойсобственности в капиталистической экономике. Основоположники марксизма с научной тщательностью зафиксировали и проанализировали это явление. Однако они, как представляется, допустили его абсолютизацию, рассматривая национализацию предприятий как признак скорого переворота в способе производства. Это дало им основание заявить, что, «заставляя всё более и более превращать в государственную собственность крупные обобществлённые средства производства, капиталистический способ производства сам указывает путь этого переворота. Пролетариат берёт государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность»⁴. С тех пор, основываясь на этих ясных указаниях, все сторонники учения Маркса (и даже подавляющее большинство его противников) под обобществлением собственности понимали её перевод исключительно в общенародную (до отмирания государства ¾ государственную) форму.

Тенденция огосударствления средств производства в пределе ведет к естественному вырождению товарного производства и рыночной формы хозяйствования. Следуя этой логике, Маркс и Энгельс противопоставили частнокапиталистической собственности, наёмному характеру труда и рынку другой, альтернативный, полностью отрицающий старые формы способ производства ¾ коммунистический, основанный на общенародной собственности, нетоварном, безденежном, плановом и централизованном производстве.

Кроме анализа эволюции капиталистического способа производства на формирование марксистских представлений о посткапиталистическом обществе оказал влияние вполне нормальный и естественный для молодой теории революционный романтизм. Основоположники марксизма полагали, что капитализм уже дряхл и гибель его близка. Бурные социальные конфликты середины и второй половины XIX в., казалось, предвещали скорую мировую пролетарскую революцию. Ликвидация свойственных буржуазному способу производства противоречий и экономических кризисов должна была, по мысли основоположников, обеспечить гигантский скачок в темпах роста общественных производительных сил и после относительно непродолжительного переходного периода позволить осуществить на практике подлинно коммунистические принципы функционирования экономики и общества. (Отголоски подобных настроений можно встретить в предоктябрьских работах В.И. Ленина, в тех надеждах, которые большевики после победы в гражданской войне связывали с переходом от парового двигателя к электрическому источнику энергии, и, последний раз, ¾ в программе КПСС, принятой на XXII съезде в 1961 г.). Коммунизм рассматривался в качестве ближайшей цели человечества.

Столь оптимистический взгляд на будущее развитие общества не мог побудить Маркса и Энгельса уделить переходному этапу между капитализмом и коммунизмом, позже получившему название «социализм», то внимание, которое он действительно заслуживает. В результате социализму было отказано в праве считаться особой общественно-экономической формацией, равной по статусу капитализму и коммунизму. Основоположники марксизма представили социализм как неполный коммунизм, его первую, низшую фазу и наделили социалистический способ производства почти всеми атрибутами коммунистического, включая главный и определяющий — общенародную форму собственности на средства производства. Единственное существенное различие заключалось, как известно, в способе распределения.

Однако противоречивый опыт ХХ века в итоге все-таки доказал неправомерность сведения процесса обобществления средств производства исключительно к их огосударствлению. Более того, в последние десятилетия постепенно набирает силу другая тенденция, почти незаметная в XIX в. ¾ коллективизация собственности. Она проявляется в виде «диффузии» капиталистической собственности (наделения рядовых работников акциями их предприятий), всё более широкого распространения системы «соучастия» (практики вовлечения работников в управление и совладение компаниями), появления и успешного функционирования предприятий, находящихся в полной собственности трудовых коллективов, наконец, в устойчивом развитии кооперативного движения. Характерно, что инициаторами введения, например, системы «соучастия» или внутреннего антрепренёрства (частичного делегирования права собственности автономным подразделениям внутри частных фирм с целью увеличения их заинтересованности в создании новой наукоемкой продукции) в большинстве случаев выступают не трудящиеся, а сами капиталисты. При этом они руководствуются, конечно, не идеалами социальной справедливости, а интересами развития производства, которое на современном этапе невозможно без изменения психологии работника, формирования качественно иной, более действенной системы его трудовой мотивации. Этот факт является лучшим доказательством того, что указанные процессы лежат в русле главной тенденции, определяющей развитие общественных производительных сил. Точно так же в прежние времена, повинуясь неумолимому давлению законов экономики, римские рабовладельцы отпускали на волю своих рабов, а позже феодальные монархии были вынуждены допускать развитие буржуазных производственных отношений, готовя тем самым себе гибель.

Эта современная тенденция развития капитализма даёт все основания для выдвижения гипотезы, в соответствии с которой грядущий социалистический (посткапиталистический) способ производства будет основан на преобладании различных форм коллективной собственности на средства производства при рыночной организации экономической жизни общества. Заметное место в социалистической экономике должны занимать государственная, а также частная собственность ¾ в тех сферах, где она ещё не исчерпала свой позитивный организационный потенциал.

 

Синтетическая концепция стоимости добавила аргументов в пользу этой гипотезы, но одновременно обнаружила «подводные камни» на пути практического осуществления заложенной в ней идеи коллективизации средств производства. Поэтому выдвинутый тезис следует рассматривать именно как гипотезу и избегать при этом чрезмерной категоричности утверждений.

 

 В этой связи базирование советской общественно-экономической системы на тотальном господстве общенародной формы собственности и плановой централизованной экономике следует рассматривать как вульгаризацию идеи и теории коммунизма, попытку «перескочить через ступеньку» общественного развития ¾ социализм, то есть стремление воплотить принципы коммунизма на недостаточной для этого материально-технической и социальной базе. Следуя этой логике, существовавший в Советском Союзе способ производства должен быть квалифицирован как вульгарно-комму­нистический, для которого характерна неадекватность производственных отношений уровню развития и характеру производительных сил. Тезис о неадекватности существовавшего в СССР способа производства экономическим реалиям может рассматриваться в качестве того самого ключа, с помощью которого возможно найти решение поставленной задачи ¾ выявления объективной логики истории СССР.

 

Совокупность причинно-следственных связей, приведших к гибели Советского Союза, можно представить в виде перевёрнутой вверх основанием пирамиды. В её основании легко просматриваются самые очевидные, лежащие на поверхности причины ⸻ разочарование в коммунистических идеалах, предательство отдельных лиц и элиты в целом, перерождение пламенных интернационалистов в буржуазных националистов, деятельность «кооператоров», тотальный товарный дефицит, падение цен на энергоносители, непомерные траты на оборону и другие столь же бесспорные причины, приведшие СССР к его трагическому финалу. Однако очевидно, что все они, независимо от содержания, имеют экономическую подоплёку, а потому являются не первопричинами, а следствиями факторов, лежащих в более глубоких слоях пирамиды. В частности, экономический базис предопределил главные черты политической надстройки ⸻ форму государственной власти, характер правовой системы, идеологию и т. п. Причём с погружением вглубь пирамиды количество влияющих факторов уменьшается, но они приобретают более фундаментальный характер. Среди них неэффективное расходование ресурсов, невосприимчивость экономической системы к научно-техническим достижениям, нарастающее технологическое отставание от Запада, чрезмерная зависимость от экспорта энергоносителей, принципиальная неспособность советской экономики удовлетворить потребительский спрос.

«Копнув» ещё глубже, мы вынуждены констатировать, что отсутствие конкуренции производителей, исключение предпринимательства (частного учредительства) из числа факторов производства, сковывающая инициативу жёсткая регламентация деятельности предприятий со стороны бюрократической системы государства, отсутствие действенных экономических стимулов к высокопроизводительному труду, в свою очередь, являются следствиями тотального огосударствления средств производства, плановой и централизованной модели экономики.

Итак, все многообразные причины, приведшие к гибели Советского Союза, являются следствиями характера и особенностей существовавшего способа производства.

Однако мы ещё не достигли вершины пирамиды, поскольку обязаны вспомнить, что «советский» способ производства не возник сам собой, он базировался на идейной основе марксистской политической экономии. Опустившись ещё на один уровень, мы добираемся, наконец, до вершины пирамиды, и обнаруживаем там единственную(!), самую глубинную и фундаментальную «первопричину всего», из которой выросла и на которой держалась вся пирамида. И это ⸻ трудовая теория стоимости. В том, что дело обстоит именно так, легко убедиться, пройдя всю цепочку причинно-следственных связей в обратном направлении ⸻ от вершины к основанию.

В итоге мы приходим к выводу, что огромная пирамида из совокупности взаимосвязанных, лежащих в основе советского строя, экономических факторов, сама Советская власть, а вместе с ними и Советский Союз, рухнули потому, что трудовая теория, как выяснилось, лишь частично соответствует истине, а в существенной степени не соответствует ей.

Таким образом, проведённый в книге анализ проблемы стоимости позволяет уточнить и конкретизировать вывод об определяющем влиянии особенностей существовавшего в СССР способа произв