Субъективная теория стоимости

Две предыдущие теории рассматривают формирование стоимости со стороны производителя товара, не уделяя должного внимания процессам спроса и потребления. Коротко их иногда называют объективные теории стоимости. В противоположность им субъективная теория основана на признании примата потребления, а не производства. В основу теории положено утверждение, что исходным и конечным пунктом всякой хозяйственной деятельности является человек с его потребностями. При таком подходе определяющими в процессе формирования стоимости становятся суждения, стремления и предпочтения субъекта, а не затраты тех или иных факторов производства.

Интерпретация стоимости с субъективно-психологических позиций имеет давнюю историю, но научные основы субъективной теории стоимости были заложены в XIX в. усилиями двух школ — математической (на раннем этапе её развития) и Австрийской. Несмотря на близость их позиций, состав и содержание используемых ими категорий существенно различаются. Как мы увидим далее, недостаточно чёткие определения и различия в толковании содержания категорий до сих пор приводят к путанице и взаимному непониманию даже в рамках одного и того же теоретического направления. Поэтому ниже ― и в этой главе, и в последующих главах ― анализу категорий уделяется особое внимание.

В категорийном аппарате Австрийской школы последовательно проводится разграничение способности блага удовлетворять потребность и количественной меры этой способности. Носителем первого качества служит полезность, под которой понимается «способность вещи служить для человеческого благополучия»³. Сравним с определением, принятым в марксистской версии трудовой теории: потребительная стоимость — «полезность, способность вещи или услуги удовлетворять какую-либо потребность человека»⁴. Как мы видим, определение полезности, даваемое Австрийской школой, почти дословно совпадает с марксистским определением потребительной стоимости. Со своей стороны и марксисты, как это следует из приведённого определения, используют понятия «полезность» и «потребительная стоимость» как синонимы.

Так же, как «потребительная стоимость» трудовой теории (и классической политической экономии в целом), «полезность» Австрийской школы является чисто качественной категорией, определяя способность или неспособность блага удовлетворять потребность, но ничего не говоря о количественном значении этого удовлетворения (в какой мере, насколько, до какой степени удовлетворена потребность). Таким образом, не только формальное совпадение определений, но и содержание указанных категорий позволяет считать их идентичными.

Количественную сторону удовлетворения потребности основатель школы К. Менгер называет значением удовлетворения потребности (в Австрийской школе термин «значение» означает величину, количественную меру), а его последователь Э. Бём-Баверк — величиной пользы, или просто пользой.

В общем случае благо может быть использовано для удовлетворения разных потребностей, поэтому величина получаемой от блага пользы зависит от важности потребности. Кроме того, по мере насыщения потребности величина пользы от очередной порции блага уменьшается. Наименьшую пользу, которую может принести благо во всех своих возможных употреблениях, Бём-Баверк называет предельной пользой, или ценностью.

 

По своему содержанию «предельная польза» (ценность) является полным аналогом «предельной полезности», принятой в экономиксе. Однако для Менгера и Бём-Баверка при том понимании категории «полезность», которого они придерживались, столь милое сердцу маржиналистов выражение «предельная полезность» звучит столь же абсурдно, как и «предельная потребительная стоимость».

 

Австрийская школа не использует категорию «стоимость». Однако по смыслу «ценность» — как некая субстанция, имеющая количественное выражение, и потому делающая возможным обмен качественно различных полезностей (потребительных стоимостей), — это та же стоимость. Цена формируется в результате столкновения на рынке субъективных оценок ценности товара (стоимостей) со стороны покупателей и продавцов.

Одним из принципиальных положений объективных теорий является эквивалентность обмена, под которой понимается тот факт, что обмениваются равные стоимости. Согласно субъективной теории, если получаемое благо имеет в глазах индивида такую же субъективную ценность, что и отдаваемая им вещь, обмен не приносит ему выгоду, а значит, теряет смысл. Поэтому обмен возможен только при неравенстве ценностей, он происходит в том случае, если для обоих субъектов ценность чужого товара превышает ценность собственного.

В математической школе категория «полезность» отражает не только способность блага удовлетворять потребность, но одновременно, в отличие от Австрийской школы, в ней выражается и субъективно оцениваемая индивидом количественная мера этой способности. Именно такое понимание полезности — как качественно-количествен­ной категории перешло из математического направления в теорию предельной полезности и далее в современную экономическую науку.

Математическая школа, в соответствии со своим названием, придаёт особое значение математике как методу изучения экономических явлений. Как направление в рамках субъективной теории стоимости она оформилась после того, как удалось придать закону убывающей полезности (в Австрийской школе он мог бы называться законом убывающей пользы) математическую интерпретацию. В рамках такого подхода предельная полезность понимается как величина полезности последнего бесконечно малого приращения к имеющемуся запасу блага.

Таким образом, в субъективной теории ценность (предельная полезность) блага определяется независимо от затрат факторов производства. Ценность рассматривается в качестве чисто субъективной категории, поэтому теория действительно заслужила своё название.

 

 

Критика теорий стоимости

У каждой теории стоимости находились как убеждённые сторонники, так и яростные противники. Ни одна из них не избежала критики. Объективные теории упрекают за недостаточное внимание к стороне потребителя. Действительно, основываясь на них, довольно проблематично получить убедительный ответ на резонный вопрос: если текущая рыночная цена устанавливается в соответствии со спросом и предложением, то что же всё-таки лежит в основе спроса? 

Существует немало практических примеров, ставящих под сомнение тезис о том, что стоимость товаров пропорциональна содержащемуся в них труду. Например, Дж. С. Милль упоминает о «парадоксе старого вина»: затраты на производство молодого и старого вина одинаковые, а их цены существенно отличаются. Не является ли это следствием того, что при определении стоимости нужно учитывать не только трудовые затраты?

Трудовая теория утверждает, что стоимость отражает не индивидуальные, а общественно необходимые затраты труда. Однако эта теория, не обладая разработанной концепцией спроса, может добавить слишком немногое к этому утверждению в попытке ответить на принципиальный вопрос: а как же всё-таки формируются ОНЗТ в реальной действительности? Проблема редукции труда (сведения сложного труда к эквивалентному количеству простого) так и не решена трудовой теорией. Её основоположники лишь констатировали факт, что «сведение сложного труда к простому совершается путём определенного общественного процесса за спиной производителя»⁵, но ни они, ни их многочисленные последователи за долгое время так и не смогли выявить механизм этого общественного процесса. Возможность создания полностью автоматизированного производства, без непосредственного участия живого труда, также ставит сложные вопросы перед трудовой теорией.

Основной аргумент против теории издержек производства — характерный для неё логически порочный «замкнутый круг»: цена продукта определяется издержками производства, которые сами зависят от цен. Вращаясь в этом «круге», невозможно выявить природу стоимости и конечные основания цен. В субъективном варианте теории остаётся нерешённой проблема соизмеримости в процессе формирования стоимости затрат человеческой энергии и «воздержания» или «ожидания» капиталиста.

В субъективной теории есть свой «замкнутый круг»: субъективные суждения потребителей о предельной полезности (ценности)покупаемых ими товаров в значительной степени определяются уровнем цен на те или иные товары. Кроме того, попытки вывести стоимость средств производства из субъективных оценок потребителей носят явно искусственный характер.

 

НЕОКЛАССИЧЕКИЙ СИНТЕЗ

 

 

Сторонники всех теорий столь плодотворно потрудились на ниве критики конкурирующих концепций, что многим давно стала очевидной принципиальная неудовлетворительность традиционных подходов к решению проблемы стоимости. Действительно, мысленно встав на позиции какой-либо теории, можно заведомо предугадать все неотразимые критические аргументы в её адрес, неотразимые в том смысле, что удовлетворительные и убедительные ответы на них до сих пор не найдены.

Выход из создавшейся ситуации стали искать на пути объединения существующих теорий. Одним из первых осознал порочность противопоставления теорий стоимости А. Маршалл. Предпринятую им попытку объединения объективного и субъективного подходов к решению проблемы стоимости иногда называют первым неоклассическим синтезом.

Маршалл представил реальные издержки производства как сумму «страданий» рабочих и «ожидания» капиталистов. (Тем самым он встал на позиции субъективного варианта теории издержек производства). Сумма денег, которую необходимо затратить, чтобы вызвать эти «страдания» рабочих и «жертвы» капиталистов, представляет собой издержки производства в денежном выражении. Однако Маршалл признал издержки производства определяющими не для стоимости, а только для «цены предложения» — цены, обеспечивающей производителю «нормальную» прибыль. Зависимость цены предложения от объёма продаж в графическом виде — кривая предложения.

В объяснении механизма и закономерностей потребительского спроса Маршалл опирался на другую теорию стоимости — субъективную. Из неё следует, что в основе «цены спроса» лежит предельная полезность товара для покупателя. Графическим отражением закона убывающей полезности является кривая спроса.

Цена товара определяется соотношением двух сил — предложения (в форме цены предложения) и спроса (цены спроса).

Маршалл поставил себе цель «деидеологизировать» экономическую теорию. Поэтому его мало интересовали вопросы, связанные с субстанциональной основой стоимости. Он считал, что стоимость выражает обменное отношение двух товаров и определяется спросом и предложением. Естественным результатом такого стремления стало смещение главного научного интереса с субстанции стоимости на изучение проблем взаимодействия спроса и предложения и формирования цены.

 

Подобный подход практиковался и ранее в рамках теории спроса и предложения, которая в своем исходном виде носила описательный характер и не пыталась решать проблему субстанциональной основы стоимости. Поэтому теорией стоимости её считать нельзя.

 

В итоге Маршаллу действительно удалось объединить в рамках единого неоклассического направления теорию издержек производства и субъективную теорию. Правда, пальму первенства он отдал Смиту, который «первым осуществил тщательное и научное исследование способа, посредством которого стоимость измеряет человеческую мотивацию, с одной стороны, давая количественную характеристику желаний покупателей получить благо, а с другой стороны — усилий и жертв (или «реальных издержек производства») со стороны его производителя»⁶.

 

Маршалл не обратил внимания, что использованные им обороты «с одной стороны...» и «с другой стороны…» — прямое, хотя и сугубо формальное, свидетельство эклектического, а не диалектического характера его метода. На этот признак эклектицизма указывал В.И. Ленин⁷.

 

Таким образом, суть неоклассического синтеза, осуществлённого Маршаллом, заключается в объединении двух теорий стоимости, одна из которых (теория издержек производства) объясняет величину и характер изменения цены предложения товара, а вторая (субъективная теория) — цены спроса. Однако этот факт вряд ли можно отнести к достоинствам экономикса. Напротив, наличие в нём двух, причём антагонистических, взаимно исключающих друг друга теорий стоимости является бесспорным свидетельством нерешённости проблемы стоимости в целом.

Само название «неоклассический синтез» представляется неправомерным. Толковые словари определяют синтез как соединение различных элементов объекта в единое целое (систему). Однако единого целого не получилось. Осуществив механическое объединение двух теорий стоимости, Маршалл парадоксальным образом вообще «потерял» стоимость — как субстанцию, лежащую в основе обменного отношения товаров. Как правило, термин «стоимость» он употреблял как синоним цены, а «нормальная стоимость» — как обозначение равновесной цены. Таким образом, Маршалл ушёл от решения проблемы стоимости, он, по сути, отказался её решать, сосредоточившись вместо этого на анализе факторов, влияющих на формирование цены. Поэтому синтетической теории стоимости Маршалл не создал. Причины, приведшие к такому результату, обсуждаются в следующей главе.

Современная западная экономическая наука в полной мере унаследовала традицию, заложенную Маршаллом. В рамках общего равновесного анализа была окончательно признана тождественность стоимости и равновесной цены.

Здесь опять, видимо, целесообразно вернуться к вопросу: а так ли уж важно решить проблему стоимости? Если допустить, что главной категорией обмена является цена, а не стоимость, то прагматический подход, продемонстрированный Маршаллом и его последователями, требует сосредоточить все усилия именно на анализе цены, оставляя «за скобками» стоимость.

К тому, что по этому поводу было сказано выше, можно добавить следующее.

Нерешённость проблемы стоимости проявляется в современном экономическом анализе в виде серьёзной и принципиальной методологической ошибки — стремлении не к постижению истинной природы и сущности экономических процессов и явлений, а лишь к описанию их внешних проявлений в различных обстоятельствах. Например, непонимание истинной природы стоимости приводит к тому, что для объяснения механизма ценообразования приходится изобретать надуманные, зачастую далёкие от реальной действительности методологические приёмы и инструментарии (типа кривых безразличия — даже их сторонники соглашаются с тем, что этот метод анализа не имеет никакого отношения к реальной действительности).

Можно привести такую аналогию. Попробуйте построить самолёт, не зная аэродинамики. Не исключено, что это вам удастся. Но рано или поздно незнание теории процессов, сопровождающих полёт самолёта, начнёт тормозить развитие авиации. В частности, при отсутствии научной теории очень трудно или даже невозможно выявить причины аварий. Поэтому стоит ли удивляться, что экономисты остаются в неведении относительно фундаментальных причин прошлых и нынешнего (с 2008 г.) кризисов?

Очевидно, что отсутствие ясности в одном из исходных, ключевых пунктов, определяющих содержание экономической теории, не может не отражаться негативно на развитии экономической науки в целом.

 

ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ СИНТЕЗ

 

 

Приведённый выше краткий обзор теорий стоимости показывает, что на рубеже XIX-XX вв. их развитие прекратилось. С тех пор ничего существенного в интересующей нас области экономической науки не произошло. С одной стороны, марксисты не допускали и мысли о возможности ревизии трудовой теории. С другой стороны, хотя немарксистская политэкономия получила, как ей кажется, ответы на основные вопросы, связанные с формированием цены, её попытка вывести проблему стоимости из теоретического тупика с помощью неоклассического синтеза закончилась очевидной неудачей. Прежде, чем предпринимать дальнейшие попытки, следует разобраться с причинами этой неудачи.