Итоги и перспективы изучения российской теневой экономики

Подведем теперь некоторые итоги 15-летнего изуче­ния российскими обществоведами отечественной тене­вой экономики.

Прежде всего, следует отметить, что изучение тене­вой экономики прочно завоевало место в отечествен­ном обществоведении. Этот процесс четко заметен по динамике количества научных публикаций по данной тематике (рис. 23-1): после конъюнктурного взлета в 1990 г. заметен резкий спад («вал» полемических публи­каций схлынул, а для подлинно научных исследований

«Жизнь по понятиям»: институциональный анализ повседнев­ной жизни «российского простого человека» // Политические исследования. 2001. № 2. С. 40—51.

Теневая экономика

 

	/\
А	/ \ А
/\	/ \ / \ __ ф
/ \	J ^v
/ Ч	, — s
nk-""'*'

1989 1990 1991 1992 1993 1994 1995 1996 1997 199S 1999 2000 2001 2002

Рис. 23-1. Количество ежегодных публикаций

на русском языке о теневой экономике в СССР

и в России (подсчитано по библиографическим

указателям ИНИОНа)

еще не был накоплен материал), затем наблюдается «волна» 1997 г. (начало научных исследований, подстег­нутое спросом на «обличения» ельцинского режима), а в 2000-е гг. произошла стабилизация на достаточно вы­соком уровне¹.

Главный результат заключается в том, что сформи­ровались две парадигмы анализа теневых экономиче-

¹ Отражением легитимизации исследований теневой эко­номики в начале 2000-х гг. является и тот факт, что На необ­ходимость этих исследований публично обратил внимание да­же Президент России В. В. Путин. Так, в его ежегодном По­слании Федеральному Собранию в 2001 г. был довольно оригинально поставлен вопрос о некриминальных формах те­невой экономики. Президент заявил, что их предупреждение и сокращение является задачей защиты и реализации общена­циональных интересов. В этом послании впервые подчеркнут социальный (а не только экономический) ущерб обществу от теневой экономики, которая развращает людей. Вместо ре­прессий против некримиальных (т. е., согласно нашей типо­логии, «серых») форм теневой деятельности предложено лега­лизовать их путем изменения законов и сокращения излишне­го бюрократического вмешательства в хозяйственную жизнь. Конечно, среди российских «теневедрв» эти идеи давно имели широкое распространение. Послание Президента показало, что концепции специалистов по теневой экономике стали, на­конец, оказывать влияние на действия властных структур.

Часть VII. Особенности теневых отношений в России

 

ских отношений — неоинституциональная («десотиан-ская») и традиционно-институциональная (культуроло­гическая) (табл. 23-2).

«Десотианство» и «мюрдализм» можно рассматри­вать соответственно как оптимистический и пессими-

Таблица 23-2 Парадигмы анализа теневой экономики

 

Основные проблемы

Правовой

детерминизм

Культурный

детерминизм

 

«Кто ви­новат?» (точнее, «Что ви­новато?»)

Главная причина раз­вития теневой эконо­мики — несовершенст­во законов и правоох­ранительной деятельности, которые создают большие из­держки для легальной защиты прав собствен­ности

Главная причина раз­вития теневой эконо­мики — культурные нормы, которые рас­сматривают конку­рентную частнопред­принимательскую дея­тельность как маргинальную, мо­рально осуждаемую

 

«Что де­лать?»

Для сдерживания тене­вой экономики необ­ходимы дебюрократи­зация и широкая либе­рализация

хозяйственной жизни в сочетании с укрепле­нием легальной систе­мы защиты прав собст­венности

Для сдерживания тене­вой экономики необ­ходимо развивать те формы предпринима­тельства, которые одобряются традици­онной хозяйственной культурой, и пропаган­дировать те ценности, которые стимулируют предпринимательство

 

придет

желанный

день?»

При проведении ради­кальных реформ мож­но добиться быстрого и крупного позитивно­го эффекта

Быстрое получение за­метных позитивных результатов маловеро­ятно; необходимы дли­тельные программы, эффект которых будет проявляться лишь по­степенно

268 Теневая экономика

стический подходы к перспективам преодоления «девя­того вала» теневой экономики.

Если мы убеждены, что теневая экономика порож­дена «плохими» законами, то борьба с ней будет пред­ставляться задачей преимущественно инструменталь­ной: надо заменить «плохие» законы «хорошими» — и все пойдет на лад. Именно эта мысль сквозит, явно или неявно, в работах сторонников Э. де Сото¹. Конеч­но, они понимают, что конструирование «хороших» за­конов есть довольно трудный процесс, связанный с от­казом от многих стереотипов. И все же преодоление «теневизации» представляется при таком подходе одно­моментным (или, по крайней мере, кратковременным) актом. Совершенствование общества при этом уподоб­ляется социальному конструированию, пусть даже ум,-ный «архитектор» старается максимально идти навстре­чу пожеланиям «заказчика», а не навязывать ему свою волю.

Сторонникам культурологического подхода к объяс­нению теневой экономики позиция «десотианцев» ка­жется чрезмерно оптимистичной. Если основная причи­на теневых отношений — не те законы, что явно запи­саны в кодексах и инструкциях, а те заповеди, что «записаны» в наших головах, то на быструю победу в борьбе с теневой экономикой рассчитывать ни в коем случае нельзя. Можно принять сколь угодно замеча-

¹ Сам Э. де Сото формулирует идею примата правовых ин­ститутов над культурными ясно и недвусмысленно: «На протя­жении истории люди ошибочно (курсив наш. — Авт.) отождест­вляли продуктивность и эффективность принятых систем сим­волических обозначений с наследственными ценностями своей культуры. Прежде чем согласиться с аргументами любо­го брахмана... доказывающего, что успех при капитализме достается представителям определенной культурной тради­ции, я смиренно предлагаю попытаться представить, что слу­чится в развивающихся и бывших социалистических странах, когда они заведут адекватную систему прав собственности, дающую каждому возможность создавать капитал» (Сото Э. де. Загадка капитала. М., 2001. С. 227).

Часть VII. Особенности теневых отношений в России 269

тельные законы, но если люди привыкли решать свои проблемы не по закону, а «по справедливости», то эти законы все равно окажутся мертворожденными. Поэто­му совершенствование общества, с точки зрения «мюр-далистов», сродни работе садовника, который выращи­вает настоящий английский газон в течение жизни не­скольких поколений.

Какой же подход, «десотианский» или «мюрдалист-ский», лучше подходит для объяснения специфики оте­чественной теневой экономики? Нам представляется, что «десотианство» указывает на непосредственные причины, в то время как «мюрдализм» — на глубокие корни данного явления. Ведь «плохие» законы возника-ют и устойчиво сохраняются там и тогда, где и когда никто не собирается их буквально выполнять.

Сравнение двух парадигм анализа теневых экономи­ческих отношений позволяет понять, почему «десоти­анство» заметно популярнее «мюрдализма». Главная причина этого — вполне понятные особенности психо­логии человека, который гораздо сильнее склонен к оптимизму, чем к пессимизму. Действительно, концеп­ция правового детерминизма сулит, образно выража­ясь, «десять лет упорного труда - - десять тысяч лет счастья». Напротив, если мы становимся на позицию культурного детерминизма, то нам надо быть готовыми к долгой и кропотливой работе с достаточно туманны­ми перспективами. Надо ли удивляться тому, что пер­вый подход кажется более привлекательным, чем вто­рой?

Проблема причин теневой экономики и стратегии ее сдерживания в конечном счете оказывается частным случаем более общей проблемы Path Dependence — за­висимости от предшествующего развития.

И правовые нормы, и культурные ценности являют­ся как раз теми механизмами, которые не позволяют обществу, сделав судьбоносный институциональный выбор, «взять ход назад». Так, современные исследова-

270 Теневая экономика

тели признают, что система common law лучше стиму­лирует экономическое развитие, чем civil law¹, однако страны континентальной Европы отнюдь не собирают­ся отказываться от своих правовых устоев и внедрять нормы англо-саксонского права. Аналогично признание того, что протестантская этика гораздо лучше стимули­рует «дух капитализма», чем ислам или католицизм, вы­зывает скорее завистливое презрение к «слишком мер­кантильным» англо-американцам, чем желание прово­дить религиозную реформацию.

Зависимость от предшествующего развития не дает возможности отказываться от традиций, но позволяет производить некоторые постепенные изменения в рам­ках существующих традиций. Следует при этом учиты­вать, что разные институты обладают различной степе­нью эластичности — культурные традиции, в частности, заметно менее эластичны, более инерционны, чем пра­вовые. Правильное понимание основных факторов те­невой хозяйственной деятельности позволит нам, как гласит народная мудрость, не только понять, как нужно менять то, что можно изменить, и как смириться с тем, что изменить нельзя, но и, самое главное, научит нас отличать одно от другого.

Глава 24, Причины развития теневых отношений в постсоветской России

Стало уже общим местом сетовать, что постсоветскую Россию захлестывает «девятый вал» теневой экономики. В середине 1990-х гг., когда наша страна находилась в «эпицентре бури», масштабы теневого сектора оценива­лись цифрами порядка 40% ВВП. В конце 1990-х «буря» начала стихать, однако и в 2000-е гг. оценки теневой эко­номики остаются довольно высокими — 20—30% ВВП.

¹ См., например: La Porta R., Lopez-de-Silanes L. Law and Finance (адрес статьи в Интернете: http://post.economics. harvard.edu/Taculty/laporta/papers/lawJfinance.pdf).

Часть VII. Особенности теневых отношений в России 271

Сторонникам либеральной идеологии хорошо из­вестно понятие «антикапиталистическая ментальность», предложенное Людвигом фон Мизесом в полемике с «левыми» критиками капитализма. Хотя в наши дни книга Мизеса «Антикапиталистическая ментальность», опубликованная в 1956 г., кажется больше похожей на политический памфлет, чем на научное исследование, однако предложенное им понятие кажется очень удач­ным. Мы попробуем доказать, что чрезмерное развитие теневой экономики в постсоветской России во многом связано именно с «антикапиталистической ментально-стью», являющейся одной из ключевых характеристик российской хозяйственной культуры.