Видеоряд и музыкальное сопровождение

Многие наблюдения и предположения Владимира Саппака сегодня представляются пророческими, но и ему не удалось угадать всей траектории развития ТВ. В частности, того удивительного факта, что спустя полвека многие создатели телевизионных программ ещё не в состоянии использовать всю полноту предоставленных им возможностей. Изображение зачастую продолжает лишь дополнять слова диктора. Яркий движущийся мир часто играет второстепенную роль, а порой и вовсе превращается в застывшую «картинку».

Критик вспоминает телевизионную экранизацию «маленькой трагедии» А.С. Пушкина «Моцарт и Сальери». Постановщик фильма, воспроизводящий эту небольшую пьесу, посвящённую помимо нравственных проблем философии искусства, предлагает зрителю видеоряд, состоящий из разнообразных деталей, которых нет у Пушкина. Временами привлечённые образы кажутся не вполне естественными, иногда – становятся сюжетными, психологически оттеняют поведение героев.

Например, режиссёр М.А. Швейцер через весь сюжет проводит символ религиозного смирения и уравновешенности натуры. Усомнившийся в правоте высших сил Сальери прячет уготованный Моцарту яд именно в чётках, что подчёркивает его «фаустовское» сознание. Предмет, по назначению близкий к верованию, фактически становится орудием убийства. Но завистник вначале забывает чётки дома, и у зрителя возникает предположение, что он до конца сомневается в совершении злодеяния. Затем он оставляет их у Моцарта, который выносит смертоносные чётки на порог трактира, как бы возвращая Сальери «поданный мяч». У Пушкина ни о каких чётках нет и речи, но проведённая через экранизацию деталь скрепляет эпизоды, показывает состояние взволнованности и беспокойства Сальери, делегирует убийце человеческие черты. Швейцер выступает тут и как интерпретатор пушкинского текста, который добавляет личности героя, испытывающего не только зависть к гению, но и душевные борения с самим собой, признаки нравственной амбивалентности.

Вообще же критические и литературоведческие выступления нечасто находят удачное, оригинальное и в то же время органичное обрамление зримыми образами. Критические комментарии пейзажной лирики и реалистической прозы часто иллюстрируются соответствующими ландшафтами.

Например, телефильм о творчестве Николая Рубцова сопровождался декламацией актёра Александра Михайлова, который читал стихи поэта на берегах северных рек. Сюжет, интерпретирующий проблематику тургеневского романа «Отцы и дети» сопровождался проходами критика К.А. Кедрова по аллеям бывших дворянских усадеб. По-своему это логично, но банально, не предлагает художественного приёма. Однажды выступления молодых поэтов (В. Артёмова, М. Гаврюшина, В. Казакевича) проходили в компании юных дев в греческих туниках, очевидно, представлявших своим видом кастальских муз… Все эти подступы представляются чисто внешним, иллюстративным, не особо изобретательным решением проблемы визуализации художественного текста.

Не наблюдается особого разнообразия в применении музыкальных и иных звуковых эффектов. Очевидно, что в этой области подачи телекритики пока задействован далеко не весь арсенал имеющихся средств.

Критика в Интернете

Бытование литературно-художественной критики в сетях Интернет пока можно отнести к числу наименее исследованных и систематизированных явлений. Проблема состоит в том, что сегодня сама сетевая критика находится в стадии становления: её законы, правила, обычаи и перспективы изучены недостаточно, а говорить о каких-либо канонах и традициях в этой сфере преждевременно. Тем не менее, эта область функционирования критики сегодня интенсивно развивается, захватывает всё новые секторы и сегменты литературного процесса, поэтому ей нужно придавать несомненно серьёзное значение.

Говоря об этой сфере, следует различать два основных направления в её эволюции.

Первое касается форм привычной для нас, традиционной литературы, актуализирующаяся на базе печатной продукции. Интернет-критика рассматривает произведения привычных форм, даёт им свою независимую оценку и интерпретацию. Свобода от каких-либо догм и инструкций привлекает людей, подвизающихся на электронных подмостках, подвигает их на раскованные, экстравагантные и часто бескомпромиссные суждения. Стремление к свободе самовыражения, так сказать, записано в генетической программе человека. Тем более это характерно и желательно для людей с творческими способностями. Они и сами стремятся к преодолению рамок допустимого, и ожидают того же от других участников сетевого обмена мнениями.

В начале своего пути Интернет пользовался и гордился абсолютным отсутствием какой-либо цензуры. Однако по прошествии небольшого времени, ограничения стали вводиться. Это касается, в частности, высказываний и призывов к террористической, экстремистской и иной деятельности, ведущей к разжиганию межэтнической, межконфессиональной розни, а также публикаций и постов, оскорбляющих честь и достоинство других граждан.

С точки зрения этики и права это оправданно. Но в каждом отдельном случае требуется высочайшая квалификация надзорной службы, чтобы определить: подпадает или не подпадает то или иное высказывание под определения недопустимых речей. В одном случае слишком строгий фильтр будет изымать из обращения вполне безопасные тексты, в другом, чересчур редкая сеть – пропускать достаточно вредоносные информационные продукты. Использование средств компьютерного слежения тут мало что даёт: машина всегда (по крайней мере, на данном этапе развития) действует более грубо и прямолинейно, чем человек: может обращать внимание на упоминания видов оружия и опасных химических веществ и отбраковывать сообщения, не несущие ни террористической, ни наркотической угрозы. К тому же, как показывает многовековой опыт печатной литературы, при желании и определённых навыках цензуру нетрудно обмануть, обойти, воспользоваться «эзоповым языком», который непонятен для органов контроля, но легко считывается соответствующей аудиторией.

В то же время, отсутствие нравственных ограничений нередко приводит не к положительному, а к отрицательному результату. Свободу некоторые из нас готовы воспринимать как вседозволенность, а потому интернет-критика зачастую звучит как оскорбительная брань, пристрастное стремление к очернению, огульное, бездоказательное обвинение и высмеивание своих противников. Конечно, на официально зарегистрированных порталах и сайтах у модераторов, людей, следящих за содержанием этих страниц, в распоряжении есть средства для исключения из обращения грубых и недопустимых в обществе реплик. Но если сайт принадлежит частному лицу, то обуздать такого критика бывает сложно. Критика зачастую превращается в критиканство.

Здесь были перечислены перекосы, касающиеся негативных оценок и суждений. Но точно так же дело обстоит и с положительными отзывами. Для поднятия рейтинга (собственного, или же тех литераторов, которые ему близки) сетевой критик может тиражировать самые неоправданные похвалы, комплименты и «лайки». Такие технологии были известны в истории и практике прессы, но чаще всего там соблюдались хоть какие-то приличия. Впрочем, не всегда: вспомним дифирамбы, которые расточались по поводу мемуаристики генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева официозной советской общественностью, в том числе и ангажированной критики. Но, в целом, следует признать, что печатные формы принуждали критиков быть объективными хотя бы внешне. Принято считать, что бумага всё стерпит; жизнь показывает, что электронные носители информации в этом отношении куда более беспринципны.

В газетных и журнальных публикациях всё-таки выдерживались некоторые обычаи, проявлялось чувство меры. Интернет-публикации, как правило, таких ограничений лишены: понятия чести, совести, скромности, деликатности, достоинства для многих сетевых критиков представляются устаревшими категориями, относятся к числу фикций и симулякров: заявить о себе и своих соратниках как можно громче и, соответственно, принизить и оболгать оппонентов, – эти принципы часто оказываются распространённым моральным (а точнее – аморальным) ориентиром таких выступлений.

В очередной раз приходится с горечью констатировать, что развитие научно-технического прогресса не всегда приносит благое плоды.

Второе направление сетевой критики касается литературы, которая сама по себе находит реализацию на просторах интернета. Сегодня огромное количество пишущих людей даже не стараются найти дорогу к читателю с помощью книгоиздания или периодики: они охотно выкладывают свои тексты на популярных площадках, внимательно фиксируют количество просмотров и «лайков», ведут подсчёт своих гостей и ревниво следят за рейтингами более удачливых коллег по цеху. Там, где отсутствуют какие бы то ни было этические и эстетические критерии, трудно ожидать высокого уровня и качественной продукции.

В неисчислимом количестве интернет-публикаций сталкиваешься с примитивными, бездарными, а то и безграмотными поделками: явление, горделиво именуя себя сетературой или нетературой, новая субкультура зачастую не представляет собой ничего художественно значимого. Но сама по себе эта опасность не слишком велика. Когда мы имеем дело с чутким, подготовленным, понимающим читателем, то нет нужды беспокоиться о его восприятии: он всегда отличит графоманию от сочинения, в котором есть хотя бы ростки живого, талантливого, оригинального. Беда состоит в том, что разгуливающие по просторам сети простаки и профаны нередко попадают в сети литературных шарлатанов и мошенников. Не обладая достаточно выверенным инструментарием для анализа и развитым художественным вкусом, тысячи пользователей увлекаются фальшивыми, дутыми фигурами.

Человек, вполне освоивший компьютерные технологии и ориентирующийся в Интернете, оказывается беспомощным перед лицом законов эстетики. Более того, виртуальное чувство локтя – ощущение, что рядом с тобой присутствуют тысячи других пользователей – рождает и закрепляет ощущение себя как части массы, пробуждают стадные инстинкты. Чем, как не этим обстоятельством, можно объяснить внезапную миллионную популярность ничтожных сюжетов, роликов и так называемых приколов: всплеск интереса и непомерные рейтинги так же обрушиваются, забываются буквально на следующий день. Сеть, будто прибор оптимизации коллективного бессознательного, постоянно генерирует в своей среде представление об интернет-звёздах, в том числе и литературных. Но сетевая известность в подавляющем большинстве случаев истлевает и истаивает, не оставляя глубокого следа ни в душе, ни в памяти аудитории. Когда откликается подсознание, активная часть памяти задействуется слабо, а потому информация проходит через мозг человека, как вода через решето.

В этом контексте неимоверно возрастает значение грамотной, объективной, добросовестной сетевой критики. Именно формирование института авторитетных сетевых критиков-экспертов способно навести относительный порядок в этом царстве анархии и смешения критериев. Когда там выработается признаваемая многими система эстетических ценностей, интернет-аксиология, тогда можно будет всерьёз вести разговор о достижениях е-литературы, о которых широкой публике компетентно и убедительно поведает общепризнанная критика, ставшая надёжным и верным камертоном сетевых тенденций, веяний, талантов и авторитетов.