Свобода и зависимость критика

Разумеется, критик, как и любой другой творческий человек, должен и желает стремиться к свободе самовыражения и, в принципе, никто не вправе препятствовать ему в реализации этого устремления: «...таков и ты поэт, – писал Пушкин, – и для тебя условий нет»[305]. Но это в идеале, а в реальности, как правило, мы наблюдаем несколько иную картину.

Дело в том, что критик существует не в безвоздушном пространстве, не пребывает в пустоте, не уединяется в башне из слоновой кости. Он находится в гуще общественной и литературной жизни, является активным её участником. Не считаться с определёнными обстоятельствами окружающей его действительности с его стороны неразумно, небезопасно, да, по большому счёту, и невозможно. И многие внешние факторы способны повлиять на авторское поведение критика, в той или иной степени скорректировать его, тем самым ограничив творческую свободу.

Какие же обстоятельства могут повлиять (и чаще всего влияют) на свободу критической самореализации?

В соответствующем разделе уже была поднята тема взаимной корреляции отдельного критика и литературного направления (группы или кружка). Но, разумеется, это далеко не единственный фактор, ограничивающий его свободу. Рассмотрим по пунктам другие причины, способные оказать воздействие на позицию критика.

Власть. Поскольку критик является гражданином конкретной страны, то государственные структуры обладают рычагами воздействия на его поведения в зависимости от политической системы и уровня демократического устройства государства. Дальновидные представители власти стараются привлекать на свою сторону деятелей культуры, и критики здесь – отнюдь не исключение. Впрочем, об этом уже говорилось не раз.

Субъект заказа. Скажем прямо: в отличие от поэта, прозаика, драматурга критик довольно редко садится писать работу, не представляя себе реального адреса, субъекта, печатного органа, для которого она предназначена. Стихотворение можно написать для души, роман – на перспективу, драму – со смутной надеждой заинтересовать ею какой-либо театр; маловероятно, что критик будет на постоянной основе работать «в стол», ведь критическое выступление, как уже говорилось, дорого для определённого момента времени и может быстро устареть. Именно поэтому критик, как правило, изначально предполагает опубликовать своё сочинение в том или ином журнале, на страницах газеты, разместить на интернет-портале. Но каждое из этих заведений имеет свою идеологическую и эстетическую позицию, направленность, стратегию и тактику, и не всё, что напишет критик, для неё подойдёт. Более того – критик может получить (и часто получает!) официальный заказ, задание выступить по тому или иному поводу. В таком случае он просто обязан следовать рекомендациям и соответствовать ожиданиям работодателя. В другом случае плод его творческого труда будет не востребован и фактически лишится смысла.

Субординация. В реальной жизни критик редко имеет статус свободного художника, независимого ни от какой профессиональной структуры. Он может быть сотрудником редакции, учебного заведения, государственного института, членом писательского сообщества. У него есть своё начальство, коллеги, а может быть, и подчинённые. С каждым из них критик состоит в определённого рода субординационных, деловых или товарищеских отношениях. Может ли он полностью абстрагироваться от многочисленных связей и зависимостей? В идеале, понятно, ему не стоит обращать внимания на эту разветвлённую систему сдерживаний и уступок, а на практике чаще всего получается так, что он с необходимостью будет в той или иной степени учитывать интересы всех этих сторон.

Смоделируем ряд реальных ситуаций. Допустим, критику предложат написать статью или рецензию, где требуется дать оценочную характеристику сочинению его руководителя. Если его впечатления будут благоприятными, то ему легко остаться искренним и написать всё как есть. А если творение лица начальствующего критику не понравится? Как быть в таком случае – напрямую выразить негативное отношение к предмету или попытаться сгладить позицию, найти баланс между суровой правдой и требованиями субординации? В первом случае это грозит обернуться неприятностями вплоть до потери работы, во втором – придётся кривить душой, поступаться принципами, совестью, профессиональным долгом. Как видим, свобода мыслеизъявления тут явно ограничится.

Когда надо высказаться о сочинении коллеги или подчинённого, то отрицательная оценка тоже будет затруднена тем, что любой человек склонен болезненно реагировать на упрёки и замечания, а это чревато ухудшением отношений в коллективе и ответными негативными шагами, явными или тайными. Чувствовать себя стопроцентно свободным критику опять-таки весьма затруднительно.

Дружеские отношения. Мир литературы при всей его широте достаточно ограничен, можно сказать – тесен. И всегда есть опасность, что в поле зрения критика попадёт сочинение его друга или просто знакомого. Хорошо, если есть за что хвалить, а если справедливость требует поругать? Прямота отзыва нанесёт удар по самолюбию товарища, тот почувствует себя обиженным, и в дружеских чувствах может появиться трещина. А, возможно, в результате дружба просто сойдёт на нет. Поскольку терять друзей никому не хочется, критик невольно задумается о том, как бы отыскать компромисс между откровенным отзывом и достаточно деликатно сформулированной оценкой. Разумеется, всегда можно отказаться от высказывания: не писать, не говорить о не понравившейся вещи публично. Но что делать, если критику поручено это дело? В любом случае авторская свобода здесь заметно ограничивается.

Родственные связи. Этот случай, пожалуй, встречается гораздо реже, но и такой возможности отрицать нельзя. И вот критику предстоит рассмотреть произведение тестя, зятя, шурина, свояка и проч. В судебных разбирательствах всегда учитывается наличие родственных отношений. По многим законодательствам граждане имеют право не свидетельствовать против близких родственников. Примерно то же самое следует предполагать в случаях, когда требуется вынести произведению члена семьи критический вердикт. Родственные узы диктуют повышенный градус отношений. Вряд ли стоило ожидать, чтобы любящие дети Иван и Константин Аксаковы равнодушными глазами смотрели на прозу своего отца Сергея Тимофеевича, а он, в свою очередь, холодно оценивал критическую и публицистическую деятельность своих сыновей.

Впрочем, творческий и интеллектуальный уровень этой высокоталантливой семьи был застрахован от лести и криводушия. Но ведь не все семейства столь одарены от природы. Тогда появляется серьёзная опасность: мало кто захочет подвергать резкой критике родных и близких, но возникает подсознательное желание поддержать и похвалить автора, с которым ты состоишь в родстве. Ещё грибоедовский Фамусов восклицал: «Ну как не порадеть родному человечку?» Конечно, человек честный и принципиальный этого делать не станет, но искушение невольно рождается, и о полной свободе изъявления говорить можно с большой долей условности.

Личные симпатии и антипатии. Каждый из нас испытывает индивидуальные чувства к другим людям. Внешность (вспомним слова Розанова о Венгерове), манеры поведения, психологические и душевные качества, прочие достоинства и недостатки вырабатывают у нас комплекс положительных или отрицательных (а чаще – смесь того и другого) эмоций по отношению к той или иной человеческой личности, и всё это способно повлиять на наше отношение при написании критического отзыва. В самом деле, всегда хочется похвалить человека приятного и поставить на место того, кто ведёт себя недостойно, грубит, ущербен в моральном отношении. Но ведь все эти свойства не имеют никакого отношения к результатам творческого труда! Критик обязан абстрагироваться от личных пристрастий: ещё древние выработали незыблемый принцип «Sine ira et studio» (без гнева и пристрастия, Тацит). Но реализовать на практике его не так легко, поскольку нередко нам кажется, что если человек в общении неприятен, то и как писатель он заслуживает осуждения, и наоборот. Но это не всегда обстоит подобным образом, и этот стереотип как раз свидетельствует о нашей критической несвободе.

Учитывая всё это, приходится сделать вывод о том, что даже для самого принципиального и бескомпромиссного критика существует множество причин, условий и нюансов, способных ограничить прямоту и откровенность изъявления его истинных мыслей и чувств. Хорошо, если он достаточно твёрд, чтобы преодолеть в душе «человеческое, слишком человеческое», избежать всех перечисленных искушений и остаться верным самому себе, но опасность некоторого дрейфа в сторону незаслуженных плюсов или минусов в практической деятельности критика всегда присутствует реально.