Действовать, как торговые автоматы: сунешь монетку в левую щелку -- вот тебе

два-три примера из жизни в упаковке из серебряной фольги, сунешь монетку в

Правую щелку -- получай ценные советы, вязнущие в зубах, как ириски.

Такой ценой я и сам мог бы оказаться для многих желанным гостем, и обо

Мне говорили бы, что я Великий путешественник перед лицом Всевышнего.

Совершенно верно, мусульмане мочатся сидя, а в Индии повитухи в качестве

Кровоостанавливающего используют стекло, толченое в коровьем навозе, а в

Борнео девушка во время месячных три дня и три ночи проводит на крыше своего

Дома. В Венеции я видел похороны в гондолах, в Севилье -- празднование

Страстной недели, я видел Мистерии в Обераммергау. Само собой это лишь

Небольшой образчик моих познаний, я мог бы, рассевшись в кресле, шутки ради

начать так:

"А слышали ли вы, дорогая мадам, что такое Йиглава? Это занятный

маленький городок в Моравии, где мне пришлось жить в 1924 году..."

И председатель суда, который на своем веку разобрал великое множество

юридических казусов, по окончании моего рассказа взял бы слово и сказал:

"Вы совершенно правы, дорогой мьсе, это так свойственно людям. Я

Столкнулся с подобным случаем в начале моей карьеры. Было это в 1902 году. Я

служил помощником судьи в Лиможе..."

Только все дело в том, что эти разговоры набили мне оскомину еще в

Юности. Правда, вырос я не в семье профессионалов. Но существуют ведь и

Любители. Секретари, служащие, торговцы, те, кто в кафе слушают других; к

Сорока годам их распирает опыт, который они не могут сбыть на сторону. По

Счастью, они наплодили детей, их-то они и заставляют потреблять этот опыт,

Не сходя с места. Они хотели бы внушить нам, что их прошлое не пропало

Даром, что их воспоминания потихоньку сгустились, обратившись в Мудрость.

Удобное прошлое! Карманное прошлое, книжица из золотой библиотеки, полная

прописных истин. "Поверьте мне, я говорю на основании опыта, всему, что я

знаю, меня научила жизнь". Да разве Жизнь взялась бы думать за них? Все

Новое они объясняют с помощью старого, а старое -- с помощью событий еще

Более древних, как те историки, которые Ленина изображают русским

Робеспьером, а Робеспьера -- французским Кромвелем: в конечном счете они так

ничего и не поняли.... За их спесью угадывается угрюмая лень; замечая

Только, как одна видимость сменяет другую, они зевают и думают: ничто не

ново под луною. "Старый псих" -- и доктор Роже смутно вспоминает других

Старых психов, не помня ни одного из них в отдельности. Что бы ни выкинул

мсье Ахилл, мы не должны удивлялься: ВСЕ ПОНЯТНО -- старый псих!

Он вовсе не старый псих -- ему страшно. Чего он боится? Когда ты хочешь

что-то понять, ты оказываешься с этим "что-то" лицом к лицу, совсем один,

Без всякой помощи, и все прошлое мира ничем тебе помочь не может. А потом

это "что-то" исчезает, и то, что ты понял, исчезает вместе с ним.

Питаться общими соображениями куда отраднее. К тому же профессионалы,

Да и любители тоже, в конце концов всегда оказываются правы. Их мудрость

Советует производить как можно меньше шума, как можно меньше жить,

Постараться, чтобы о тебе забыли. Больше всего они любят рассказывать о

Людях неблагоразумных, о чудаках, которых постигла кара. Ну что ж, наверно,

Так и бывает, никто не станет утверждать обратное. Быть может, у мсье Ахилла

Совесть не совсем спокойна. Быть может, он думает -- послушайся он советов

Своего отца, своей старшей сестры, он не дошел бы до того, до чего дошел.

Доктор вправе судить. Он ведь не загубил свою жизнь, он сумел стать полезным

Для окружающих. Спокойный, могущественный, навис он над этим жалким

Обломком; он -- скала.

Доктор Роже допил свой кальвадос. Его мощное тело обмякло, тяжело

Опустились веки. Я впервые вижу его лицо без глаз: это картонная маска вроде

тех, что сегодня продают в лавках. Щеки у него жуткого розового цвета... И