Социологические воззрения П. Бергера и Т. Лукмана

Наиболее крупными представителями феноменологического направления в социологии в 60-е гг. можно считать П. Бергера и Т. Лукмана, авторов знакового и часто цитируемого исследования «Социальное конструирование реальности», опубликованного в США в 1966 г.

Петер Бергер родился в столице Австрии в 1929 г. После недолгого обучения в Лондонском университете он в 1946 г. эмигрировал в США, где через несколько лет получил американское гражданство. Как ученый Бергер сформировался в Новой школе социальных исследований, где учился у А. Шюца, под руководством которого им была написана докторская диссертация. Став директором Института церкви и общины, он написал ряд работ по социологии религии, являвшихся в свое время довольно популярными. В 60-е гг. ученый завязывает дружеские отношения с Т. Лукманом, которые способствуют их совместному творчеству прежде всего в области феноменологической социологии, поскольку оба исследователя, как известно, прошли курс обучения у Шюца.

Томас Лукман родился в 1927 г. в Югославии; также, как и его коллега, он обучался в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке, где получил докторскую степень в 1956 г. Однако его дальнейшая академическая карьера была связана с Фрайбургским и Франкфуртским университетами в Германии, а с 1970 г. и по настоящее время ученый работает в должности профессора социологии в г. Констанца (ФРГ). Хотя Бергер и Лукман живут в разных странах, это не препятствует их творческому сотрудничеству, так как они регулярно встречаются, обсуждают интересующие их научные проблемы и создают в соавторстве разнообразные научные труды.

Написанная под влиянием идей Шюца наиболее значительная книга Бергера и Лукмана «Социальное конструирование реальности» имела подзаголовок «Трактат по социологии знания». Поэтому целесообразно начать изложение их концепции с рассмотрения именно этой проблемы. Совершенно в духе своего учителя они утверждают, что в интерсубъективном мире повседневной жизни господствует повседневное знание, т. е. знание, которое человек разделяет с другими людьми в привычной будничной обстановке.

Что же представляет собой, с точки зрения данных авторов, это знание повседневной жизни? Оно, как считают они, напоминает инструмент, прорубающий дорогу в лесу и проливающий узкую полоску света на то, что находится впереди и непосредственно рядом, между тем как со всех сторон дорогу обступает тьма. И это знание повседневной жизни организовано в понятиях релевантностей, т. е. оно определяется непосредственными практическими интересами индивида, с одной стороны, а с другой, — его ситуацией в обществе. Вместе с тем его релевантные структуры во многом переплетаются с релевантными структурами других людей. Поэтому знание этих структур составляет важный элемент знания повседневной жизни. Кроме того, у каждого может быть такое знание, которое он разделяет с кем-то и которое он не разделяет ни с кем. Тем самым индивид как бы «участвует» в социальном распределении знания.

В общем и целом, с точки зрения Бергера и Лукмана, знание в обществе — это совокупность того, что каждый знает о социальном мире. Поэтому оно непременно включает в себя правила поведения, моральные принципы, нормативные предписания, ценности, верования и т. д. Именно это знание составляет мотивационную динамику институционализированного поведения и предстает в качестве «реализации» в двойном смысле слова: «в смысле понимания объективированной социальной реальности и в смысле непрерывного созидания этой реальности». Таким образом, познание повседневной реальности и ее конструирование представляют собой два неразрывно связанных аспекта одного и того же процесса. И это неслучайно, ибо социальная реальность создается в ходе взаимодействия наделенных сознанием индивидов.

Причем основы социальной жизни, а стало быть, и строения общества, согласно авторам книги, следует искать во взаимодействии индивидов в процессе повседневной жизни. Встречи людей «лицом-к-лицу», в ходе которых они прибегают к различного рода типизациям, чтобы понять и интерпретировать друг друга, являются тем самым прототипом социального взаимодействия. Из этих типизаций складывается социальная структура, которая становится выражением объективной стороныжизни социума.

Стало быть, общество как объективная реальность строится на встречах людей в обыденной жизни. Как же это происходит? Когда некоторые действия индивидов при встречах повторяются, то они выступают уже не как отдельно взятые сами по себе, но как часть определенного порядка. Это позволяет говорить, что взаимодействующие субъекты А и В играют относительно друг друга некоторые роли. Данные роли как интерсубъективные, и в этом смысле объективные, феномены в обществе, в свою очередь, образуют определенный порядок. Так возникают социальные институты.

Отсюда следует, что в качестве объективной (или экстериоризированной) реальности, т. е. реальности, существующей как бы отдельно от продуцирующих ее акторов, социальная реальность строится посредством институциализации. Последняя имеет место везде, где осуществляется взаимная типизация опривыченных действий деятелями (акторами) любого рода. При этом Бергер и Лукман указывают, что институциональная типизация касается не только действий, но и деятелей в институтах. Иначе говоря, «сам институт типизирует как индивидуальных деятелей, так и индивидуальные действия». Например, правовой институт устанавливает правило, согласно которому головы будут рубить особым способом в особых обстоятельствах, и делать это будут особые люди (палачи).

Выступая как специфические кристаллизации, институты обладают определенной прочностью и стабильностью, которые осуществляются за счет легитимации как когнитивного, так и нормативного характера, т. е. неких символических форм, которые, с одной стороны, позволяют их познание, а с другой, — наделяют их ценностью. Таким образом, общество, по мнению авторов книги, обретает интеграцию не за счет «функциональности» составляющих его институтов, а за счет их легитимации, которая представляет собой «символический труд по наделению их связностью».

Но Бергер и Лукман сразу же отмечают, что объективность социального мира не может рассматриваться совершенно обособленно от той человеческой деятельности, которая ее создала. А значит, объективация и экстернализация, конституирующие объективные социальные структуры, могут существовать только в неразрывной связи с противоположно направленным процессом — интернализацией, которая состоит в усвоении созданных ранее типизаций. С ее помощью объективированные структуры становятся вновь достоянием сознания людей, т. е. субъективируются. В результате общество предстает уже как субъективная реальность. И в этом процессе важная роль отводится Бергером и Лукманом социализации. Сама социализация определяется ими как «всестороннее и последовательное вхождение индивида в объективный мир общества или в отдельную его часть». При этом ученые различают первичную социализацию, которой индивид подвергается в детстве и благодаря которой он становится полноправным членом общества, и вторичную социализацию, в силу которой уже социализированный индивид включается в «новые сектора объективного мира и общества».

Примечательно, что первичная социализация рассматривается авторами как «нечто гораздо большее, чем просто когнитивное обучение», поскольку ее завершающей фазой является формирование в сознании индивида образа обобщенного другого. Вторичная социализация состоит в том, что она выступает как «приобретение специфики ролевого знания, когда роли прямо или косвенно связаны с разделением труда». Важно, что специфика вторичной социализации зависит от статуса связанной с ней системы знаний.

В этой связи Бергер и Лукман обращают внимание не только на обыденное знание, но и на теоретическое, которое для них, однако, есть «лишь небольшая и отнюдь не самая важная часть того, что считается знанием об обществе». Подобное утверждение не может не вызвать удивления, поскольку, причисляя себя к сторонникам и даже к непосредственным разработчикам (т. е. теоретикам) «социологии знания», они в то же время забывают, что научное (теоретическое) знание простирается далеко за рамки культуры здравого смысла акторов. И все же такой несколько курьезный вывод, сделанный авторами книги, вполне вписывается в основные установки феноменологического подхода в социологии, для которого как раз характерно преувеличение роли повседневного знания в жизни людей.

Но несмотря на все издержки, свойственные феноменологической социологии, при знакомстве с нею импонирует то, что ее создатели постоянно делают упор на активном, сознательном и творческом элементе «конструирования» социальной реальности, который может рассматриваться только в связи с позициями, целями и интересами взаимодействующих субъектов. Подкупает также и то, что творцом социальной реальности в такой ее трактовке оказывается сам человек, который наделяет смыслом окружающий мир и конструирует его в ходе повседневного взаимодействия с себе подобными. В этом проявляется вся суть гуманистически ориентированной ветви социологического знания ХХ столетия.