Стабилизация правящего режима

Режим в целом нашел социальную базу для стабилизации своего положения. Его опора не составляет большинства общества, в отличие от западных демократий. Главными составляющими социальной базы режима стали "перестроившаяся" госбюрократия, привычно контролирующая "командные посты" в экономике и владеющая основной долей собственности, и нарождающаяся, а чаще, вышедшая из подполья буржуазия. Интересы этих двух составляющих неоднозначны и противоречивы, что порождает конкуренцию как в сфере экономики, так и в сфере политики, хотя нередко им удается поделить сферы влияния.

 

В конце 1993 - начале 1995 гг. Президент и правительство немало усилий приложили для достижения политической стабильности, что только укрепляло их позиции после октябрьской "победы". Умеренная оппозиция также проявила готовность к поиску путей снижения общественно-политической напряженности. Можно выделить основные вехи данного процесса.

 

- Поиск компромиссов Президента и правительства с Госдумой и Федеральным собранием.

Чаще всего Президенту и правительству удавалось достигнуть компромисса с Федеральным собранием, которое в целом проявляло лояльность.

 

- Амнистия деятелей политической оппозиции.

23 февраля 1994 г. Госдума приняла решение об амнистии организаторов августовского "путча" 1991 г., первомайского побоища 1993 г., защитников "Белого дома" осенью 1993 г. Генеральный прокурор А.И.Казанник без промедления исполнил это решение, чем вызвал недовольство Президента. Следствием была отставка Казанника. С одной стороны, амнистия инициаторов кровопролития вызвала недовольство части общества, способствовала дальнейшему падению престижа властей. С другой стороны, некоторое общественное успокоение она все же дала. Репрессированные оппозиционеры потеряли ореол страдальцев за идею. Создавались благоприятные условия для реализации другой политической акции - подписания "Договора об общественном согласии".

 

- Подписание "Договора об общественном согласии" 28 апреля 1994 г.

Его подписали 248 представителей государственных властных структур, регионов, ведущих политических партий и общественных организаций. Целью договора было достичь примирения всех влиятельных политических сил, которые на два года (до выборов 1996 г.) отказались бы от активных конфронтационных действий, с тем чтобы дать правительству шанс провести конструктивные преобразования. Несмотря на то, что договор не был подписан некоторыми регионами и многими оппозиционными политическими партиями, в целом его подписание способствовало политической стабилизации.

 

В отношениях с политической оппозицией правящий режим нашел те способы взаимодействия, которые пока обеспечивают ему стабильность. Ему практически удалось интегрировать в свои структуры в 1994-1995 гг. представителей крупной умеренно-оппозиционной силы "Гражданский союз", а затем и лидеров коммунистической оппозиции в 1996-1997 гг. Парламентской оппозиции, с одной стороны, делаются незначительные уступки, с другой стороны, по ряду вопросов с ней просто не считаются. В отношении радикальной оппозиции правящие структуры настроены весьма конфронтационно. Во всяком случае, политические торги с ней власти вести не намерены, хотя деятельность "непримиримой оппозиции" не запрещается с целью не обострять ситуацию.

Проводя экономические преобразования в рыночном направлении и развивая политические институты, свойственные гражданскому обществу (наряду с антидемократическими мероприятиями), российское политическое руководство объективно действует в интересах широких слоев общества. Однако налицо и стремление правящей элиты к проведению в жизнь своих узкокорыстных интересов. Деятельность политического руководства во многом соответствует принципу "после нас хоть потоп". Даже имеющиеся не слишком значительные ресурсы правящая элита расходует, скорее, сообразно своим собственным потребностям, чем потребностям общества. Главной заботой режима остается укрепление собственных позиций.

В коридорах исполнительной власти заметна тенденция к формированию пропрезидентского и проправительственного политических лагерей. Они достаточно аморфны и не представляют собой жестких корпоративных структур, внутри них имеет место конкуренция различных элитных групп. Однако президентскому и правительственному лобби чаще всего удается договориться между собой и проводить согласованную политическую линию, что также способствует стабилизации.

В целом политическая стабилизация 1994-1995 гг. может рассматриваться как положительное явление, отвечающее запросам широких масс населения. Однако перспективы этого процесса весьма туманны. Экономические трудности являются тем фоном, на котором возможно резкое обострение политической ситуации. Тем не менее исполнительной власти удается не только контролировать ситуацию, но и в нужный момент обеспечивать общественную поддержку. Это наглядно продемонстрировали выборы Президента в июне 1996 г. и лояльное поведение леворадикального парламентского большинства, сформированного после декабрьских парламентских выборов 1995 г. Даже сколько-нибудь значимые акции протеста, вроде организованных ФНПР 27 марта 1997 г. митингов и демонстраций, ни в коей мере не могут подорвать позиции исполнительной власти, которая к тому же прибегает к лавированию ради сохранения "реформаторского лица" и смягчения социально-политического курса (поддержка инициатив Б.Немцова и т.д.). Относительно спокойный ход избирательных кампаний 1995-1996 гг. и отсутствие серьезных политических взрывов в конце 1996 - начале 1997 г. показывает, что противостояние осени 1993 г. практически исчерпало себя.

Формирование сильной президентской власти также следует считать фактором, способствующим стабилизации. Однако, с другой стороны, сверхконцентрация власти таит в себе потенциальную угрозу возможной дестабилизации. Более-менее длительная неспособность носителя власти осуществлять свои функции (например, в результате болезни) порождает определенный вакуум власти и подвергает систему новым испытаниям на устойчивость.

Тем не менее, как это ни парадоксально, можно говорить и о слабости любой из ветвей власти, включая исполнительную. Целый ряд правительственных и президентских распоряжений не исполняется или исполняется не точно. Президенту и правительству приходится считаться с волей элитных корпоративных группировок и позицией регионов. Такая слабость власти вынуждает к поиску баланса интересов и также служит определенной гарантией стабильности.

 

Экономика

В конце 1993 г. экономика была далека от выхода из кризиса. Либерализация цен не привела к структурной перестройке экономики. Уровень промышленного производства в 1993 г. составлял лишь 60% от уровня 1990 г., инвестиции в промышленность сокращались, инфляция к концу 1993 г. достигла 20% вместо запланированных 3-5%.

Характерной чертой экономической политики 1994-1995 г. стал поиск более прагматичного курса. Это нашло свое выражение прежде всего в борьбе с инфляцией, в чем правительство добилось определенных успехов, в умеренном кредитовании производства для сокращения промышленного спада (экономическая помощь предоставлялась в основном тем, от кого можно ожидать гарантированной отдачи), в принятии ряда решений, дающих большую свободу частному сектору, и т.д.

 

Летом 1994 г. была издана серия президентских указов, направленных на формирование новой модели российской экономики:

- о реформировании госпредприятий и продаже предприятий-должников (продажа должна осуществляться на условиях коммерческого конкурса, без ограничений для физических лиц и иностранцев);

- об отмене квотирования и лицензирования экспортируемых товаров и услуг;

- о снижении количества и размера налогов, при усилении контроля за их поступлением (налог на прибыль и НДС снижается до 10-20%);

- о начале открытой продажи акций предприятий по рыночной стоимости с 1 июля 1994 г. (начало нового этапа приватизации);

- о защите прав потребителей, кредитовании жилищного строительства, регулировании зарплаты и социальных пособий и т.д.

Таким образом, создавалась правовая база для продолжения реформ. Это сыграло свою положительную роль. По официальным оценкам в 1995 г. в целом прекратился промышленный спад (спад в одних отраслях компенсировался некоторым приростом в других), удалось сдержать инфляцию в рамках планируемых 5% (по неофициальным оценкам - 8-12%), падение курса рубля стало плавным и предсказуемым в границах установленного правительством "валютного коридора", укрепилась банковско-кредитная и прочая инфраструктура рынка.

Тем не менее, 1996 г. не стал годом стабилизации экономики с тенденцией к росту, как это обещало правительство. Валовой внутренний продукт за год сократился более чем на 10%. Основные методы борьбы с инфляцией приобрели криминогенный характер: преднамеренная неоплата выполненных государственных заказов и задержка зарплаты бюджетникам. Последнее вызвало не только негативный политический эффект: нарастание общественного недовольства политикой правительства и активизация оппозиции, но и обострило проблему экономического роста: работающая на госзаказ промышленность утратила стимулы развития. Реальной стала глобальная по возможным последствиям опасность деградации экономики при затягивании кризиса. Еще более усугубили ситуацию банковский, платежный и бюджетный кризисы. Стала очевидной неспособность правительства отыскать выход из тупика экономических и социальных проблем. По оценкам экспертов, одной из главных причин неудач стало отсутствие у правительства продуманной индустриальной и аграрной политики (что не означает наличие таковой у оппозиции). Реформаторы упорно не желали всерьез допустить частную инициативу в производство, сохраняя высокий уровень налогообложения, доходящий до 90%, проводя финансовую политику, фактически не позволяющую получить инвестиционные кредиты и т.д. В условиях падения товарного производства сельского хозяйства, укрепления тенденции к его натурализации чрезвычайно мало делалось для создания законодательной базы, материально-ресурсной и финансовой инфраструктуры сельскохозяйственного рынка, для правовой и материальной поддержки наиболее активной части сельских товаропроизводителей.

1996 год ярко высветил болезнь платежно-расчетной системы, качество которой, как это ни парадоксально, ухудшалось по мере укрепления рубля. Дело в том, что недостаток официальных денег покрывался за счет вовлечения в оборот их суррогатов (векселя, облигации и т.п., выпускаемые практически бесконтрольно). Их доля в совокупном объеме расчетных средств превысила половину, даже если не учитывать неплатежи, бартер и т.д. Это означает, что реальная инфляция по крайней мере вдвое выше официально декларируемого уровня. Кроме того, "хорошие" деньги концентрируются в финансово-экспортном секторе, "плохие", курс которых стремительно падает, - во всей другой экономике, что негативно сказывается прежде всего на производственном секторе. Низкая инфляция, согласно теории, должна стимулировать инвестиции, но на практике государству не удавалось снижать банковскую ставку быстрее, чем падала рентабельность производства, во многом по указанной выше причине. Не произошло и резкого притока иностранных инвестиций, несмотря на либерализацию внешнеэкономической деятельности и укрепление рубля: в безденежной экономике высоки предпринимательские риски, да и стоимость рабочей силы в России с учетом ее квалификации и производительности не столь низкая, по сравнению со странами третьего мира, чтобы стать решающим фактором в конкурентной борьбе.

 

К концу 1996 г. стало очевидно, что реформы выдохлись. Перемены в составе правительства во многом были вызваны стремлением политического руководства придать реформам второе дыхание. Основная ставка делалась на двух новых первых вице-премьеров в правительстве Черномырдина: А.Б.Чубайса и Б.Немцова. Немцову действительно удалось инициировать проведение с мая 1997 г. ряда значимых социально-экономических реформ:

- Жилищно-коммунальная.

Основной смысл реформы - сокращение государственных расходов на жилищно-коммунальное хозяйство, которые составляли львиную долю расходной части бюджета. В 1996 г., к примеру, государство истратило на коммунальные нужды более 19 трлн. руб. Экономии предполагалось достигнуть, прежде всего, за счет перехода к конкурсной системе заключения договоров на обслуживание между коммунальными предприятиями. Кроме того, в перспективе (пять и более лет) предполагалось переложить значительную долю расходов по обслуживанию жилья на зажиточные слои населения, обеспечив максимум льгот неимущим слоям.

- Усиление государственного контроля за естественными монополиями.

Предполагается установление более жесткого государственного контроля за огромными финансовыми потоками, циркулирующими в сфере деятельности естественных монополий, которые нецелеобразно разрушать (электрические сети, нефтегазовый комплекс, железные дороги и т.п.), усиление экономической эффективности монополий с государственной точки зрения, устранение задолженности монополистов и т.д.

- Переход к распределению государственных заказов на конкурсной основе.

Бесконтрольность в распределении значительной части государственных заказов наносила существенный урон экономике, способствовало неправедному обогащению приближенных к сфере распределения кланов. По данным Немцова, закупки продовольствия для армии проводились по ценам, на 70% превышающим рыночные. Конкурсный порядок распределения государственных заказов, главным критерием которого будет экономическая эффективность сделок, становится залогом наведения порядка в этой сфере.

- Поддержка отечественной промышленности.

Протекционистский характер мероприятий по поддержке неконкурентоспособных российских предприятий очевиден. Первыми мероприятиями на этом пути стали запрет на использование импортных автомобилей для служебных нужд государственных служащих и продажа машин зарубежного производства с аукциона.

- Введение декларирования доходов государственных служащих.

Теперь все должностные лица начиная с президента и заканчивая чиновниками районных администраций дожны декларировать все свои доходы и расходы, а также доходы своих ближайших родственников. Это должно, по мнению реформаторов, создать серьезный барьер на пути коррупции.

Как бы то ни было, даже частичный успех в проведении намеченных реформ будет способствовать смягчению остроты экономических проблем, что даст возможность сосредоточить внимание на выработке стратегии экономического роста.

 

Корректировка экономического курса правительства весной 1997 г. отчетливо высветила усиливающуюся с 1995 г. тенденцию к огосударствливанию экономики.

Экономическую политику 1992-1994 гг. по праву можно назвать либеральной: правительство делало все возможное для распыления собственности и связанных с нею финансовых потоков, рассчитывая, что в создавшейся конкурентной среде заработает "невидимая рука рынка". Причем приватизация быстро показала, что контроль за финансовыми потоками гораздо важнее собственности: дивидендов может не быть, а финансовые потоки текут постоянно. Довольно скоро зажатый антиинфляционной политикой бюджет ощутил нехватку неэмиссионных денег. Получить их от обнищавших предприятий не представлялось возможным. Когда начался денежный этап приватизации, реальные деньги оказались в руках немногих банков, связанных с государством. Ничего не оставалось делать, как концентрировать активы. В 1996 г. во время залоговых аукционов стало ясно, что главными собирателями российской промышленности становятся не банки, а тройка крупнейших естественных монополий: газовики, энергетики и железнодорожники. Тарифная и товарно-кредитная политика этих монополистов стала одной из важнейших причин всеобщего кризиса неплатежей, в результате чего они получили уникальную возможность прибрать к рукам почти все народное хозяйство. Общая задолженность потребителей топливно-энергетическому комплексу значительно превышает задолженность ТЭК бюджету и составляет около половины суммарной рыночной капитализации двухсот крупнейших предприятий, на долю которых падает до двух третей промышленного производства в стране. Набегающие проценты за просроченную задолженность для большинства должников означают принципиальную невозможность расплатиться когда-либо и открывают путь к их поглощению монополистами. Таким образом, государство дает возможность естественным монополиям сконцентрировать в немногих руках собственность и контроль за финансовыми потоками. В обмен на это государство усиливает свое давление на деятельность крупных экономических объектов.

Следует констатировать, что процесс усиления государственного регулирования экономики развернулся прежде всего по объективным причинам. Поэтому лишь внешне парадоксален факт, что одни и те же люди сначала занимались распылением собственности, а затем способствовали ее концентрации, сначала делали все возможное для освобождения рыночной стихии от государственных пут, а затем налаживали механизмы государственного вмешательства в экономику. Первые успехи признанного либерала-реформатора Б.Немцова в борьбе с естественными монополиями наглядно обозначили объективно пробивающуюся тенденцию сращивания государства и крупнейших монополий. Курс на усиление государственного контроля над естественными монополиями, на удивление неискушенных наблюдателей, не вызвал ожесточенного сопротивления монополистов. Напротив, Б.Немцов с поразительной легкостью нашел общий язык с президентом РАО "Газпром" Р.Вяхиревым. Это только подтверждает, что монополисты готовы согласиться на жесткое государственное регулирование в обмен на возрастание их роли во всех аспектах жизни страны.

Социальная сфера

Наблюдается тенденция к усилению негативных явлений, характерных для предыдущего периода.

 

- Усиливаются социальные контрасты.

Уже в 1993 г. 20% самых богатых людей владели 43% совокупного достояния, 20% самых бедных - 7%. Доходы 10% самых богатых в 11 раз превысили доходы 10% самых бедных (в 1992 г. - 8 раз, в 1991 - 4,5 раза). Доходы 4% супербогатых в 300 раз превышают доходы беднейших граждан.

 

- Снижается уровень жизни населения.

Не менее 1/3 населения попало за черту бедности. Средний класс в 1995 г. составлял лишь 10-15% населения, тогда как в развитых странах около 2/3 населения; при этом из среднего класса вымываются интеллигенция и квалифицированные рабочие. Таким образом, подрывается социальная база дальнейших демократических преобразований. Кризис неплатежей 1995-1997 гг. стал дополнительным фактором снижения жизненного уровня населения. Правительственную политику сдерживания инфляции за счет неоплаты выполненных государственных заказов и невыплаты зарплат и пособий военнослужащим и работникам социальной сферы можно назвать безнравственной, если не криминальной. Помимо всего прочего это ведет к усилению пренебрежительного отношения к выполнению должностных обязанностей и способствует обострению социальной напряженности.

 

- Продолжается маргинализация населения.

Формирование мощного слоя маргинальных элементов, понижение жизненного уровня постепенно укрепляют позиции радикальных и популистских политических сил.

 

- Растет безработица.

На конец ноября 1993 г. в России насчитывалось 7,8 млн. безработных (10,4% активного населения), в феврале 1994 г. - 10,2 млн. (13,7%). Промышленный спад в последующие два года усугубил ситуацию. Кроме того, велика доля скрытой безработицы: перевод работников на неполную рабочую неделю, принудительная отправка в длительные неоплачиваемые отпуска и т.п.

 

- Ухудшаются демографические показатели.

Продолжается снижение средней продолжительности жизни. В 1994 г. в России впервые было отмечено превышение смертности над рождаемостью.

 

- Нарастает недовольство общества политикой власть предержащих.

Реформы усугубили положение широких социальных слоев, до сих пор не дав им каких-либо надежд на изменение ситуации к лучшему. Атмосфера нестабильности и неуверенности в завтрашнем дне порождает брожение в армии и органах безопасности, что чревато непредсказуемыми последствиями. Однако социальная усталость населения, общее отвращение его от политики делают обстановку в стране в целом стабильной. Общественные беспорядки после октября 1993 г. впервые были зафиксированы только в мае 1997 г. во Владивостоке и не имели серьезных последствий. Даже систематические невыплаты зарплаты, перебои с энергоснабжением и продовольствием, характерные для ряда регионов, приводят лишь к уже обыденным забастовкам, митингам и демонстрациям, на которые власти реагируют весьма спокойно, отчасти сглаживая остроту положения экстренными и небольшими денежными вливаниями, отчасти игнорируя общественное недовольство. Оставшаяся без последствий акция Федерации независимых профсоюзов России, организовавшей выход на улицы 27 марта 1997 г. нескольких миллионов россиян, наглядное тому подтверждение.

 

Духовная жизнь

Общество продолжает жить в обстановке острой идейной борьбы. Однако в центре дискуссий уже другой круг проблем. Если ранее политики и идеологи ломали копья вокруг вопросов социально-экономического содержания (частная собственность, социальное равенство, права человека и т.д.), то в последнее время полемика ориентирована прежде всего на вопросы национально-государственного строительства в России. Тем более, что остро встают проблемы регулирования федеративных отношений в России, прежде всего, отношений федерального центра и автономных "суверенных" республик. Главнейшей из них по-прежнему остается проблема Чечни. От решения этих проблем зависит многое, поскольку оно служит основанием для идентификации политиков (в том числе стоящих у руля государства), политических партий и граждан. Если ранее избирателей волновало отношение политиков к частной собственности или к плановой экономике, теперь их более интересует позиция политиков в отношении борьбы с сепаратизмом, укреплении державного могущества России, национальных интересов русского и других этносов и т.д. Политическое пространство становится двухмерным: политикам надо теперь занять определенное положение как на социально-экономической "оси", так и на государственно-национальной; избирателям надо сориентироваться как в том, так и в другом отношении.

Характерно, что в области идеологии, как ни в какой другой, проявилась полная беспомощность режима. Реформированию российского общества на основе мифов, похоже, приходит конец. Мифа о социализме с человеческим лицом хватило на шесть лет, либеральных мифов - и того менее. Миф о Великом Рынке, одним своим появлением разрешающем все проблемы, не продержался и трех лет. Миф о парламентской демократии в России был расстрелян танками в октябре 1993 г. Хотя это само по себе не означает приобретения общественного иммунитета против мифологизации сознания. Вполне возможно появление нового мифа (например, националистического характера), консолидирующего значительные социальные слои. При этом источником новых мифов не обязательно станет официальная власть.

 

Важное место в духовной жизни общества продолжают занимать средства массовой информации, хотя пока еще нельзя говорить о полной свободе и открытости в информационной сфере. Несмотря на то, что СМИ могут претендовать на статус "четвертой власти", поскольку способны оказывать влияние как на общественное мнение, так и на политиков, они тем не менее не стали полностью независимыми. Властвующая элита по-прежнему пытается (в ряде случаев небезуспешно) фильтровать и корректировать потоки информации. Хотя прежние способы давления на СМИ уже нельзя использовать, возможность поставить "провинившихся" в экономически невыгодные условия существует. Наглядным примером попытки навязывания обществу выгодной властям версии осмысления событий является информирование по официальным каналам о войне в Чечне.

 

В середине девяностых годов обозначилась и весьма обнадеживающая тенденция повышения интереса к образованию. Несмотря на материальные затруднения в этой сфере, возрос престиж высшего образования, увеличилось, а не уменьшилось, как это пророчили скептики, количество студентов. Появилось значительное количество молодых специалистов в области экономики и юриспруденции, что было вызвано к жизни новыми тенденциями развития общества.

Кризис российской культуры не перерос в ее коллапс. Борьба за выживание учреждений культуры остается одной из ведущих тенденций в культурной жизни страны, однако не определяет всю ее целиком. Налицо формирование новых явлений художественной культуры, появление новых имен и традиций, складывание нового облика культуры России.