Под тяжестью бревна, Иисус колыхнулся вперёд, но был подхвачен руками солдат и поставлен обратно на ноги.

Держаться! Не то будешь избит!- скомандовал тот кто принёс балку.

По приказу Прокуратора…- прозвучал голос палача, и на грудь Назарея была водружена табличка с надписью, -Иисус есть Царь Иудейский-.

А это тебе твой венец, ведь ты есть Царь!, - с усмешкой на лице, палач с силой возложил на голову Назарея, терновый венец.

Шипы вонзились в кожу головы, кровь тонкими струйками засочилась по лбу, и лицу казнимого.

Вперёд!- лёгкий удар кнута, по спине, возвестил Назарею, что нужно двигаться к месту казни.

Он сделал глубокий вдох и превозмогая боль во всём теле пошёл, неся свою ношу, охраняемый шестью воинами, по трое с каждой стороны.

Балка была тяжела и велика, а Его тело было так истерзана наказанием, что не верилось, в то, что Иисус может дойти до Голгофы самостоятельно.

Камешки на дороге, рвали Его босые ноги, но Он шёл.

Не спешно, без слов и стонов, ни удостаивая взгляда, ни врагов не друзей, Он двигался к своей смерти.

Осанна, осанна!, раздалось со всех сторон, когда Иисус показался в воротах дворца Ирода Великого.

И не было понятно, кто же кричал, распни Его!, кто требовал казни, ещё полчаса назад.

Ни одного возгласа, распни!, не прозвучало на пути Иисуса к Голгофе, и только осанна!, осанна!, раздавалось то тут, то там.

Пилат поднялся на самую высокую башню дворца Ирода, бросив с её высоты, свой орлиный взгляд, на город и его окрестности.

За его спиной, серыми бородавками домов, стелился ненавидимый им город, по левую руку и прямо перед лицом, вдали, белели, облитые жаром солнца, холмы и горы.

Чуть правее, извиваясь змеёй, меж холмов и пригорков, отчётливо виднелась дорога, ползущая к Голгофе.

С обоих сторон дорога-змея, была очерчена фигурами солдат, и людьми, эта живая колышущаяся масса создавала иллюзию реально движущейся гадины.

В дали на пригорке, словно ядовитые жала, торчали три столба.

Двойной кордон из воинов, образовавших кольцо, довершал окончательно контур

Змеиподобного видения, обозначив её главу, которая должна была поглотить казнимых, как жертвенных агнцев, в канун Великой Пасхи.

Избитый и обессиленный, согбенный под тяжестью балки, подгоняемый ударами бича, Иисус в окружении шести солдат, с высоты башни, виделся ужасно не пропорциональным, с какими то не естественно длинными руками.

Казалось они стоят на месте, и только поднимаемая пыль, из под ног, говорила о том, что конвой и Назарей движутся в перёд.

Прости, прости Господи!, -шептали губы Пилата, а глаза пристально всматривались в  маленькую фигурку бредущую по дороге, в окружении светлых плащей с копьями на перевес, размахивающую из стороны, в сторону, своими огромными руками-лопастями.

Процессия была уже на пол пути, к месту казни и ни что не могло остановить её теперь.

Иуда вскарабкавшись на каменистую горку, нависшую над  лобным местом, прикинул в уме, хорошо ли он будет видеть всё происходящее.

Вот здесь  расположусь, меж камней, меня не будет заметно, а мне всё будет видно как на ладони, столбы, охрана, Он.

Глава 43.

Ещё двое приговорённых к смерти, пригнанных раньше Иисуса, сидели возле столбов, спина к спине, дожидаясь своей участи.

Они были скручены верёвками.

Всё это было отчётливо видно Иуде, многие слова солдат долетали до его слуха.

Предатель перевёл дух, после изнурительно марш броска по неудобью, и вскарабкивания  верх, по острым, горячим камням горы.

Пот крупными каплями катился по его лицу, спине, ногам, перемешавшись с кровью и пылью.

Мухи и слепни облепив все доступные участки тела, с наслаждением поглощали его выделения.

Тело Иуды горело от укусов, летающих тварей.

Он отмахивался только от особо назойливых, пытающихся влезть  в глаза.

Последняя живительная влага покидала тело Иуды, но он даже не думал об этом, так

Сильно было его желание умереть одновременно с Учителем, иссушив своё тело и умертвив его под палящим солнцем.