Икона владимирской  божьей матери  сорвавшись с гвоздика, упала на дубовый паркет, и лежала ликом обращенная к полу.

Верёвочка привязанная сзади неё, была цела, гвоздик все так же торчала из стены.

Вот это да! Почему же она упасла?  Ни ветер, ни человек её скинуть с гвоздя не мог. Землетрясения тоже не было, да и быть не может в Москве. А она, аж по средине комнаты лежит, на три метра от своего угла отлетела! – подняв икону с пола, размышляла в слух Натана.

Держа икону в левой руке она правой рукой обтёрла пыль с её поверхности, и поднесла к губам для поцелуя.

Взгляд её скользнул с ликов Богородицы и Христа, в  оконное стекло балкона.

То, что она увидела за ним, на какое то время парализовало её и лишило дара речи!

На балконе, в проёме между подпорками балконных перил, стоя на коленях и держась ручками за амфоры -подпорки находился малыш в беленькой рубашечке!

За одно мгновение её бросило и в жар и в холод, по спине полился пот ужаса.

Ноги налились свинцом и ослабели.

Руки медленно опустились в низ, икона вывалилась из ослабевших пальцев, лицо, ещё мгновение назад источавшее здоровье и радость, побледнело и осунулось, она была в шоке, из глаз сами собой полились слёзы.

Боже! Боже! Боже! Боже! Боже!- запречитали её уста.

Что делать? Как быть? Ведь ещё мгновение и это маленькое создание упадёт в низ с такой высоты на асфальт. Ещё секунда и жизнь его оборвётся на всегда!

От горя  и тоски может умереть ещё кто то из их семьи!

С трудом она сделала первый шаг по направлению к балконной двери. Что она будет предпринимать, она ещё не решила, но что то делать было нужно и как можно быстрее.

……………………………………………

Человек в белом, опираясь на посох неспешно удалялся в неведомую даль.

Колышущиеся колосья  хлебов превращались в золотистый туман,  застилающий своей пеленой пыльную, извилистую дорогу.

Сознание стало возвращаться к лежащему на асфальте.

Вот тебе и срезал расстояние,– первое, что мелькнуло в голове  Иван Александровича, когда понимание случившегося возвратилось к нему,- чуть башку не разбил!

Он сидя на асфальте, растирал ладонью, ушибленное место на голове.

Сколько же я в беспамятстве пробыл?- спросил он сам себя.

И тут же получил ответ.

Тик, тик, тик, в Москве полдень. В Баку, Ереване, Тбилиси, - тринадцать часов, в Ашхабаде, Тюмени…- эхом понеслось по улице, из открытых квартирных окон.

Получается я в беспамятстве был совсем не долго!

Череп цел, кости не поломаны!

Главное не убился на смерть, как на фронте говорили, была бы кость, а мясо нарастет!

Иван Александрович встал на ноги.

Голова кружилась, затылок ныл от боли, хотелось пить.

Странное дело, вроде без сознания мгновение находился, а какой то человек мне целую проповедь прочитать успел. А ведь он прав! Забыл я Бога совсем, может потому и нет мне счастья в жизни?

Пока пацаном был, так хоть мамка, в церковь таскала, да молитвам учила, а как в армию ушёл не до того было, потом война проклятая пришла.  

Вспоминал о Боге только когда совсем «кранты» намечались.

Что он там ещё говорил? –спасай ангелочка, ибо мудрёные дела в круг него делаются.

Это, что значит? Ангелочек у меня только один, внучёк. Саньке грозит какая то опасность? Но что за опасность?

Скорей домой! Скорей!

Так,  вспоминая увиденное в забытьи  и анализируя услышанное, Иван сильно хромая, но как мог быстро, продвигался к подъезду дома, до которого оставалось метров сто пятьдесят.

Преодолев дворовую  насыпь под которой находилось бомбоубежище, он оказался около входной двери в подъезд.  Взявшись за дверную ручку, Иван услышал сквозь уличный шум, чей то не истовый крик. Кто то, кому то кричал и кого то звал, но сейчас ему было не до чужих проблем, он шагнул в темноту и прохладу своего подъезда.

…………………………………………………….

Наташа выскочила на балкон и первое, что ей пришло в голову, это докричаться до противоположного стороны, но шум от проезжающих автомобилей в это время дня был так силён,что заглушал всё во круг. Девушка кричала как могла, махала руками, звала на помощь, умоляла малыша вернуться назад в комнату, но все было бесполезно.