Богатые горожане бродили меж рядов , выбирая необходимое, для повседневной жизни.

Экономки и хозяйки сновали, то тут то там в поисках дешёвой, но качественной провизии.

Иуда, омытый ночным дождём, сидел на ступенях Сенедриона, дожидаясь заседания старейшин и первосвященников, по поводу событий прошедшего дня, и наступившей Великой Пасхи.

В собрание подходили все те кто, на кануне так ратовал за казнь Сына Божьего, вся верхушка иудейская, которая и должна была присутствовать здесь сегодня.

Они проходили мимо сидящего Иуды и взгляды бросаемые ими в его сторону, были подобны плевкам жирной, вонючей слюной.

Каждый такой взгляд врезался в сердце Иуды, как острый кинжал.

Смотрите на меня? Ну и смотрите!

А сами то вы кто, после того, что сделали? – тихо мычал Иуда, качая головой.

Давно уже красный глаз солнца, превратился в ярко белый пламенеющий круг, жарящий всё своими обжигающими лучами.

Последними в Сенедрион пожаловали, Каиафа, Анан и его сыновья, они словно телохранители неотступно следовали в последнее время за его высоко первосвященством, будто опасаясь, что может что то с ним случиться.

Каиафа проследовал внутрь помещения даже не взглянув в сторону предателя, он был будто не в себе, взгляд его был каким то блуждающим, немного испуганным, он что то бормотал про себя.

Анан задержался лишь на миг, что бы, как кость собаке, бросить предателю, - тебя вызовут, жди!

Прошло больше часа, заседание было в самом разгаре, когда в дверях появился охранник, выкрикнув, - Иуда Искариот, войди!

Иуда тяжело поднявшись со своего места, проследовал за охранником, в зал.

……………………………………………

Вчера было свершено великое деяние, нами был приговорён к казни преступник, вносящий в наше общество великую смуту!

Во время казни, и после неё, ни каких инцидентов не произошло, что говорит о полном пренебрежении нашего народа, казнённым преступником.

Великий Прокуратор, даровал казнимым милость, ускорив их смерть.

Два разбойника были казнены, распятием, а после перебитием голеней, и умерли от потери крови и удушья.

Преступник, по имени Иисус Назарей, был умерщвлён, ударом копья в сердце.

Трупы преступников были сняты похоронной командой и захоронены в тайном месте.

Слава Всевышнему, за Его милости!

Этими словами сын первосвященника Анана, Ной, закончил свой доклад, сев на своё место, когда в зал вошёл предатель Иуда.

Знать находящаяся в зале, взглянула в сторону вошедшего, так, будто через дверь вошёл не человек, а вползла неведомая гадина.

В следующее мгновение под сводами зала заседаний Сенедриона, полетело шушуканье и ворчание.

Предатель не стушевался, он смело шагнул в помещение и проследовал в его центр.

Слово взял первосвященник Анан.

Он встал со своего места, поднял руку, требуя у присутствующих тишины, постучав посохом об пол.

Зал затих.

Пред вами находится, человек оказавший нам большую услугу.

С некоторой нарочитой вежливостью и уважением, начал Анан.

Его имя Иуда Искариот, это он дал важные показания по делу своего учителя, преступника Иисуса Назарея и оказал содействие в его аресте.

Мы, Сенедрион выносим ему, нашу благодарность за свершённое деяние, это поступок настоящего гражданина Израиля!

Иуда слушая приветственные слова Анана, в свой адрес, оглядывал зал, каким то хищным, дерзким, не чего не боящимся взором.

Сегодня это был не тот Иуда, что был вчера!

Не было в его поведении в этот момент, присущей ему боязливой согбенности, услужливости, заискивания, пред сильными мира сего.

Он держал себя как равный, среди равных, высоко держа свою рыжую голову, с белёсым глазом на выкате.

Иуда Искариот, заслужил за свой поступок, награду.

Вот тут, в кошельке лежат тридцать серебряников, это деньги благопристойных, честных граждан, пожертвованных на строительство храма.

Анан сделал на слове,- …благопристойных…,- особое ударение.

Мы отдаём эти деньги Иуде.

Всё сказанное до сего момента, выглядело очень пристойно, как нарочито вежливое награждение человека, оказавшего важную услугу власти.