Как то на уроке пения, Сашка с товарищем по классу, по фамилии козлов, перекидывался записочками.

Текст записок был закодирован, а раз закодированный и тайный, то можно было писать всякую недостойную хрень.

Учительница перехватила одну из таких шифрограмм, выхватив её из рук Козлова, и применив систему зеркал, прочла текст задом на перёд.

Письмена поддались расшифровке и она узнала о себе много нового, да ещё с применением матерных слов.

Конечно были написаны замечания в дневники нашкодивших, с приглашением родителей на аудиенцию в школу.

Дневник Саньки долго скрывался, но учительница не унималась и в конце концов её встреча с родителями провинившегося ученика состоялась.

Что говорить, взбучку от родителей пацан получил не слабую.

А от учительницы, не смотря на все его последующие старания в изучении нотной грамотности, последовала награда в виде трояка за год.

Ну и ладно!

Александр швырнул дневник обратно в темень схрона, сунул туда же свёрток одежды.

Положил сотовик в карман спортивных брюк.

Заложил всё как и было, доски, чугунина  легла сверху и отправился к люку чердака.

Низ живота уже готов был разорваться на мелкие куски от переполненности.

Дверца люка отброшена в строну, металлическая лестница ведёт на площадку второго этажа, внизу  ни кого нет.

Александр огляделся по сторонам, прислушался к тишине царившей под крышей, голубиное ур-ур-ур только и нарушало его.

Раз, два, три, четыре, он уже стоит посредине площадки отряхивая низы брюк от чердачной пыли.

Скорее на воздух, под акацию, только не расплескать бы ношу…

Глава 5 7.

Саашшкааа! Сань! Выходи, пошли на пруды, - орал стоя рядом с домом, какой то худенький пацан.

Александр быстро прошёл мимо него и направился в дальние кусты акации.

Кажется это Славка Климов, какой же он маленький, худенький! – подумал про себя он.

Во дворе было тихо и пустынно, весь народ был на работе,  время ещё было ранее для гуляний.

Детвора вся сидела по домам, летние каникулы давали возможность подольше поваляться в постелях.

Музыка, недавно разрывавшая дворовое пространство, прекратилась.

Летнее утро, яркое солнце, щебет птиц в кронах деревьев, всё это подняло настроение путешественника.

Акация, густая и сладко пахнущая скрыла от глаз случайных прохожих, страдальца.

Фуууууууу, хорошо! – с улыбкой на лице выдохнул он, сделав столь нужное дело.

Теперь срочно напиться нужно.

Взгляд судорожно осматривал все доступное пространство милого его сердцу двора.

Мальчишка стоя под балконом его дома громко разговаривал о чём то с пацаном на втором этаже.

Александр неспешно пошёл в сторону лавочки расположенной не вдалеке от раговаривающих.

 Я тебе за «пузана», сейчас спущусь, «репу начищу», бл..! – крикнул малец с балкона.

Господи да это же я сам! Только еще мальчишка совсем!

Коротко стриженный, упитанный.

Славка с удочками, я  стою на балконе.
Чудно!

Ладно пойду схожу к поливальному крану, у трёхэтажки, напьюсь, а потом буду наблюдать, что и как.

Александр идя по старому, выщербленному асфальту, ни как не мог налюбоваться на представшее его взору зрелище.

Пред его очами был его, давно исчезнувший, немецкий дворик!

Посередине его территории был разбит небольшой парк с деревьями и клумбами,  стояли деревянные лавочки,  по периметру высились двух и трёх этажные дома.

Дворик этот еще в конце сороковых годов построили пленные немцы, поэтому и называли его немецкий дворик.

Елка по средине парка стоит, высокая.

Александр припомнил, как каждый год, в новогоднюю ночь, многие жители двора выпив за праздничным столом, выходили к сверкающей огнями ёлке и начиналось буйное веселье!

Разудалые танцы под гармошку и под проигрыватель пластинок, народ так распалялся, что сбрасывал с себя вещи,  танцевал в одинх брюках и рубахах.

Всё тогда было по другому, жизнь была другой!

Вот и деревянный ящик, с уложенным в него поливальным шлангом.

Александр отбросил крышку ящика достал конец шланга и крутанул вентиль крана.