Конечно вид  альбома в руках помоишника не остался не замеченным.

Альбом был толстенным,  с обложкой из чёрной, потёртой кожи, на которой были выдавлены иностранные буквы и какой то герб.

Хотите, покажу, такое, что вы, никогда, не видели?, - спросил ребят Никанкин заплетающемся языком.

Он через слово икал и запинался, показывая пальцем на здоровенный альбом.

Все присутствующие с нетерпением согласились посмотреть,  в надежде узреть, что то не обыкновенно привлекательное.

Помоишник открыл первую страницу  и все мальчишки остолбенели!

В альбоме, в глянцевых кармашках, там где должны были находиться марки,  этикетки, открытки, или что то еще, лежали деньги, настоящие советские деньги!

Новенькие, словно только что отпечатанные на станке, сто рублёвые бумажки!
На следующей странице опять сторублёвки, дальше по пятьдесят, потом еще полтинники, за ними лежали двадцати пяти рублевки,  потом краснели десятки, синели пятёрки, зеленели трешницы и в самом конце красовались рублики, все они были совершенно новенькими, источающие запах свежей типографской краски.

Пацаны стояли ошарашенные, такого количества денег, да ещё совершенно новых, ни кто из них никогда  не видел.

Мама Саньки, когда ей выдавали зарплату и попадалась новая крупная купюра всегда показывала её, сыну.

Он же взяв её в свои руки, внимательно разглядывал её чарующий орнамент, переплетения, мелкие защитные элементы, мечтательно говоря, - таких бы бумажек да побольше! Вот мы бы зажили тогда, ты бы мне магнитофон купила, новые брюки и ботинки!

Он подносил новою бумажку к носу, наслаждаясь её запахом.

Санька был  уверен, что в его дворе у всех вместе живущих не набралось бы столько денег, сколько лежало в толстом альбоме, помоишника Никанкина.

Водка с играла с ним злую шутку и раньше во дворе поговаривали,что он только с виду дурачок, а в кубышке у него будь здоров, но всё это было на уровне слухов и догадок, а после такого происшествия, все узнали,что он подпольный миллионер, почти как легендарный Александра Корейко, из двенадцати стульев.

Факт наличия альбома с деньгами, быстро разлетелся по дворовому пространству и за его пределы.

Все местные выпивохи стали клянчить у него денег в долг, наведываясь к нему непосредственно в квартиру и днём и ночью,  зная что у него они есть наверняка.

Несколько раз ему подламывали дверной замок, залезая в его жилище и перерывая всё, что находилось в его комнатке.

Теперь его соседи страдали не только от запахов несущихся из его жилья, но и от реальной опасности быть ограбленными из-за их проколовшегося сожителя.

Давать денег в долг помоишник ни кому не собирался и когда общественное мнение местных алкашей доходило до точки кипения, он выставлял им пару пузырей дешёвого винца в виде отступного и накал спадал на какое то время.

Участковый  милиционер Широбоков, узнав про этот альбом, уже через два дня придя к Никанкину домой, настоятельно попросил,-  Ты свои гроши, дома не держи, мне из-за них гиморрой лишний не нужен! Ты их в Сберкассу отнеси, от греха подальше!

На, что тот, по рассказу его соседки, Нинки, тут же вытащил тот самый альбом и продемонстрировав его чистоту и непорочность, сказав, - брешут завистники! Ей Богу, брешут! Нет у меня денег! Нет! Да и откуда им взяться, живу промыслом вторсырья, да на дворницкую зарплату!

На сущие копейки живу в этом мире!

И после этих слов, скупая мужская слеза омочило его щеку.

Часть 2.

Глава 4.

Крушение надежд.

Александр осторожно спустился с чердака на лестничную клетку.

Прислушиваясь к тишине за закрытыми дверями,  проскользнул в низ на первый этаж.

Выглянул из подъезда, пацаны отдыхали сидя на лавочке, о чем то тихо переговариваясь между собой.

Тенью он прошмыгнул под окнами Райки, к соседнему дому, где находился ящик с поливальным шлангом.

Вода потекла сразу, как только он крутанул вентиль крана.