Все ученики внимательно смотрели на поднятую с пола. Огромную мышь, не понимая к чему клонит Иуда.

Одна мышь, это случайность, но две мыши, это уже подозрительно.

Вы все ели и пили и все живы? Но я смотрю, на столе стоит кувшин вина, из которого ни кто ещё не пил.

Откуда вино?, - спросил Иуда.

Марк встал со своего места и подойдя к столу, взглянув на кувшин, сказал.- я принёс, мы ночью возвращались с Марией и Мамой, и мне этот кувшин преподнёс хозяин гостиницы в честь праздника.

Иуда, взял кувшин за горловину  и внимательно принюхался к нему.

До его чуткого обоняния, донёсся, еле уловимый, но знакомый ему, запах цикуты.

Вино отравлено! В нём яд!

Теперь, вы все, не в безопасности, вам нужно быть предельно осмотрительными в вопросе, что есть и пить, с кем общяться.

А это вино, надо вылить.

Хотя нет, у меня возникла идея!

Не пропадать же добру.

И в следующее мгновении со словами, - я пью Его кровь!,- залпом, не отрываясь, в одно дыхание, Иуда влил содержимое сосуда в свой рот.

Тишина повисла в комнате, все всматривались в лицо предателя, ожидая, что вот сейчас он в корчах падёт на пол.

Но ни чего такого не случилось.

Бог тебе судья!- только и сказала, Мама Иисуса.

Иди с миром!

Дай нам оплакивать нашего Христа!

Иуда повернулся, отёр рот рукой, и быстрым шагом вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

…………………………………..

Где кувшин с вином? – донесся до слуха Иуды, чей то голос, из открытой двери, соседней комнаты.

Вино? Я его передал Его ученикам, как вы и приказали!

Срочно забрать, под любым предлогом!

Ааааа, если они уже выпили его?

Ну, тогда, будем считать, что так было угодно Всевышнему!

Во оно как, понятно!,- про себя подумал Иуда, идя к выходу.

…………………………………

Стоять! Ты куда?, - услышал он чей то окрик, когда выходил из дверей дома.

К нему подошли двое, крепких мужей, со строгими лицами, чёрными словно смоль волосами и стриженными бородами.

Я, Иуда Искариот, я ухожу, мне не место среди них. Они прогнали меня от себя.

Ааа, ты один из учеников Назарея, предавший Его, странно, что они тебя не убили!, - усмехаясь, сказал один из черноволосых.

Но избили тебя славно!- добавил другой.

А вонь то какую ты источаешь! Фууууу…

Били, но не убили, но не они.

Это награда от первосвященников.

Они  тоже хотели убить, вот след от удара ножа, - и откинув грязный ворот своей накидки, он показал место, из которого до сих пор, не сильно сочилась кровь.

Моя проклятая кровь запачкает их светлые души!

Но вам не нужно расстраиваться, что я ещё жив, я сам уже убил себя.

Пусть идёт, приказ Пилата, охранять только учеников, а этот предатель, не ученик, он свинья и шакал!

Пошёл отсюда! – крикнул один из надзирателей, с силой пнув Иуду ногой в живот.

Глава 52.

Высоко над Иерусалимом, на горе, вцепившись в край обрыва, своими узловатыми, сухими корнями, будто коршун в добычу, стояло вековое, кряжистое, кривое дерево.

Мощные ветра, камнепады, палящее солнце, смогли всё же, погубить его.

Все ветви на нём засохли, одна самая толстая и кривая ветка, словно длань нуждающегося в милости умирающего старика, была протянута в сторону Вечного города. Она как бы просила о пощаде и спасении.

Три дня тому, как Иуда присмотрел эту гору и  это засохшее дерево, в качестве своего последнего пристанища.

Он много раз прикидывал в уме, как будут болтаться под порывами ветра, его жалкие, ни кому не нужные, всеми проклятые, останки.

И вот наступил час расплаты.

В груди Иуды горело и резало, в глазах плыли круги, и от выпитого вина, и от начавшей действовать отравы.

Он торопился взобраться на вершину горы к тому самому дереву, которое избрал своим последним пристанищем.

Яд, выпитый вместе с вином, мог оборвать его жизнь в любую минуту.

На пол пути подъёма к дереву, страшная резь в животе, скрутила его, он не мог даже шелохнуться от прострелившей его, от мозга, до пят, боли.

Пот лился градом по его телу, он был каким то розовым на цвет, горьковатым на привкус.

Солнце, всё так же не милосердно, забеливало всё, своими лучами, делая и без того каменистый пейзаж вокруг вечного города, ещё более не земным.