Не успели даже расписаться , он всего на два дня в отпуск приезжал в деревню, я днём в поле, ночью с ним.

Перед отъездом Миши пошли в сельсовет, хотели расписаться, а председатель как назло в район уехал по каким то делам.

Отложили свадьбу на потом, а потом и не было.

Так и осталась  не замужняя, но беременная.

Кто же знал, что так получится!

А после его гибели в деревне остаться не смогла, пришлось в город податься, а здесь не люди, волки.

Оххх, что  тут хлебнула с дитем на руках!

Время тяжелое, голодное, холодное.

По подъездам, да вокзалам спала с малым ребенком.

По две недели не мытая!

Объедками со столов, в распивочных да в столовках подъедалась, от милостыньки не отказывалась.

Вспомнив то время Ирина Тимофеевна передернула всем телом, холодный пот и  мурашки  покрыли ее всю с ног до головы.

С работой  проблемы были, а я не имела ни какой специальности, кое как пристроилась дворничихой. Повезло тогда! Молодость помогла, а не повезло бы, сдохла где ни будь под забором.

Либо обратно в деревню поехала, там умирать, голод был в тот год страшный.

Лебеду, крапиву, щавель, песты, серники все шло в пищу.

А во дворе дома где усердно мела дорожки, заприметил ее офицер с синим околышем на фуражке.

Что то спросил мимо походя, слово за слово, предложил помогать его жене по хозяйству, убираться, стирать, готовить, ходить в магазин и на рынок за продуктами, детей в школу водить и забирать после учебы.

Люди попались не плохие, хозяин работал в органах, на хорошей должности, хозяйка тоже где то работала, двое детей у них было.

Вальку правда пришлось, в деревню к матери отвезти, хозяин такое условие поставил, денег дал на поездку и на первое время на питание малышки.

Ирина потом регулярно отправляла половину полученных денег туда, да на них особо купить было не чего, да и своих детей у матери еще трое росло.

Благодаря хозяину  и на работу пристроилась, правда сказать подлецом он

оказался и бабником ужасным!

Но зато место в общежитии  ей выбил, всё какой не какой, а свой угол  появился в Москве.

А потом  и комнатушку в подвале получила.

Благодаря этому жилью,  старших сестёр  в Москву перетащила.

А они меня сволочи потом, за это отблагодарили, позавидовали доле моей, что мужик у меня появился! Позавидовали!

О зависть, зависть!

Ивану всё рассказали, по подлому, нашушукали, у солоха проклятая, сестра Нинка, да и Клавка не лучше, стервы!

А что мне делать то было? Что всю жизнь одной жить? Виновата я, что не рассказала ему правду, виновата! Но уж больно я в него влюбилась тогда, хорош он был, особенно когда в форме милицейской!

Подумала милиционер ведь, не убьет же меня, а там авось как ни будь, стерпится, с любится.

Ох и любил он меня с начала, ох любил!

А вот не стерпелось, не слюбилось.

После, как узнал про Вальку, так в раз изменился, и пошла наша жизнь с ним на перекосяк, запил сильно, да бить меня начал, сколько я от него хлебнула горюшка, одному Богу известно!

И перед Валькой виновата, родила и оставила в деревне на мать, а у той самой выводок, мал мала меньше.

Куда уж там до моей то, она у неё и жила в приживалках, что останется со стола то и Вальке, а не останется, так голодная будет. Чуть голодом не уморили, хорошо Иван тогда вовремя поехал за ней, а то бы девка и сгинула с этого света.

А не бросил, бил как грушу, а не бросил, из за девок наверное остался.

Из милиции его поперли из-за пьянок и дебошей.

Вот так и живу, нет мне на этом свете радости, скольким же людям эта война триклятая жизней искалечила, оо-о-ххххх.

Она тёрла бельё, а слёзы лились в ванну, и как не всматривалась она в своё прошлое, почти ни чего не могла разглядеть хорошего в своей беспросветной жизни.

Ну виновата я, виновата! Ну что меня за это убить, что ли нужно!

А может и нужно.

Так наплакавшись власть, она достирала бельё, и утершись о полотенце, пошла доделывать дела по хозяйству…

Глава 30.

Искушение.

Малыш сидел на матрасе в комнате где спала Катерина, тиская своего мохнатого друга.

Ему очень хотелось отгрызть своими тремя прорезавшимися зубками, его большой пластмассовый нос.