Апреля 1880. Лазарева Суббота.

В Москве

Утром, пересчитавши деньги, нашел, что собрал немножко более пяти тысяч рублей, дау Василия Дмитриевича Аксенова четыре тысячи, итого девять тысяч. Эти деньги заимообразно отослать на Миссию о. Анатолию, пока выдадут положенные с 1-го генваря из Государственной

Чужеземный, иностранный (др. русск.) — примеч. сост. Указателей. казны и Миссионерского общества. Отправился к Аксенову, чтобы по­просить его перевести девять тысяч в Петербург на имя Федора Николае­вича Быстрова. Они с братом говели и только что приобщились; застал у него приходского их священника (зятя о. Гавриила Григорьевича Сре­тенского) и диакона, и кого-то из Риги, ораторствовавшего против нем­цев, кажется, тоже сборщик на что-то. Рассердили, что все — с дивана и в даль. Ну, что это! Как будто архиереем для того делается человек, чтоб от него все бегали! Пришел еще какой-то оратор, кажется, Пороховщиков, может, и хороший человек, но хвастун и все скромно о себе. Аксенов взял вексель на девять тысяч сегодня же доставить мне для пересылки в Петербург.— От него — в Воздвиженский монастырь (предоставленный для помещения Духовенству; монашествующих совсем нет) к протопре­свитеру Михаилу Измайловичу Богословскому. По дороге видел верб­ный базар у стен Кремля; множество вербы на возах и на руках у мужиков и баб, а также брусничнику, который примешивают для зелени в пучки; цветы к вербам продавались в лавчонках под навесами; кстати, и дру­гие лавчонки — с баранками, ситцем и прочим явились.— В Петербурге иначе; там верба с херувимами — как-то казистее и щеголеватее, зато здесь проще и задушевнее.— Михаил Измайлович Богословский — болен; сегодня служил с трудом, принял весьма приветливо и долго удержал, дольше, чем желалось бы; видно, что скучает здесь. Пожурил ласково, зачем об Иннокентии в речи не упомянул и прочем; рассказал, что Высокопреосвященный Филарет Московский был недоволен его Священной историей — «обширно-де», «а по-моему, какое-же мы право имеем сокращать Слово Божие? Сокращенных историй и быть не долж­но». «Не имение при истории карты полезно в том отношении, что по­буждает лучше изучать на память»,— Зашел сделать визит к сакелларию — о. Павлу Рослякову. Сын его — ученик училища духовного, встретил на лестнице и проводил к отцу.— Отсюда отправился в Ново-Спасский мо­настырь побыть у преосвященных Порфирия и Иоанна. У первого — на столе коллекция древностей и восточных вещей; принял просто, пода­рил свои сочинения, показал свое помещение — очень просторное; два кабинета, из которых в одном, похожем на галерею, по стенам портреты Патриархов, в другом замечательнейшие по древности манускрипты — Евангелия ѴІІІ века, Псалтыри тоже, Кораны и прочее. Преосвящен­ный Иоанн, стукнув по столу звонко сначала одною изнанкою ладони, потом другою, стал давать совет, чтобы вытребовать у Святейшего Си­нода свободу от формальностей и придирок («я дал казенных денег в долг под расписки, потому что квартирных было убийственнно мало, и вдруг мне говорят — вы не имели право давать, не в правилах это!»).— Вернувшись домой и отправившись наверх к Преосвященному Алексию обедать, познакомился с его племянником, студентом Московской Ду­ховной академии, весьма солидным молодым человеком, Александром Васильевичем Смирновым. Он сказал, что от ректора не было никакого предложения в Японию студентам. Значит, из Московской академии и на этот раз никого не будет! — После обеда пришел Малиновский и принес «Мелочи Архиерейской жизни» и «Русские Богоносцы», «На­шел у себя»,—говорит, но, видимо, купил,—книжки новешенькие; по­просил представить его преосвященному Алексию, что я и сделал пред самой всенощной. Всенощную Преосвященный Алексий предоставил служить мне, то есть выходить в мантии на литию (в клобуке) и на величание (в митре). От литии до величания оставался в облачении. Жарко было, едва стерпел. Верба — бедная здесь, не то, что у нас — из зелени и цветов; освящается каждением и кроплением Святой водой; раздается всем, даже и тем, у кого принесена своя. Но какая давка при раздаче! У нас чиннее.— После всенощной у Преосвященного повидал­ся с маленькими болгарками из Страстного монастыря. Ко мне зашла Катерина Александровна Свербеева с сыном Михаилом Дмитриевичем; угостил стаканом чаю. Ко всенощной приходил Василий Дмитриевич Аксенов и доставил мне вексель в девять тысяч для пересылки в Петербург.