Й недели Великого Поста. В Москве

Утром написал письма к ректорам Академий московской и киевской — нет ли желающих в Миссию. Приложил рапорты и брошюры. Преосвя­щенный Алексий взял отправить их как казенные пакеты.— К половине девятого — к художнику Сергею Ивановичу Грибкову; около него грязь непролазная. Мастерская во втором этаже, внушающая доверие к талан­ту хозяина. Воскрешение Лазаря — тут же предложил подарить Миссии. Были у него — священник о. Виктор Покровский, секретарь Совета Миссионерского общества, и И. А. Соколов, иконостасчик. Закуска: ма­дера, грибы, чай; молодая парочка — сын Илья Сергеевич и жена его Настасья Михайловна.— Соколов предложил иконы трех престолов из возобновляемой Церкви у графа А. Д. [Александра Дмитриевича] Шере­метева,— Сергей Иванович взялся написать новые иконы в иконостасе, который будет сделан тоже даром одним жертвователем, по плану, ви­денному мною,— С о. Виктором — в Канцелярию Совета Миссионерско­го общества у Церкви Казанской Божией Матери, у Калужских ворот. Канцелярия помещается в комнатах, бывших когда-то о. протоиерея Ключарева, в которых и я бывал; о. Виктор живет наверху. В Канцелярии видел фотографии миссионерских домов и группы Собора на стенах, дела в порядке, архив, псаломщика-краснописца и диакона-делопрои­зводителя. Справился я, сколько о. Анатолию послали денег в конце года. Оказалось — пять тысяч. Потом о. Виктор позвал наверх погово­рить о серебряных и кредитных рублях. Вот обстоятельство-то! В Рос­сии только может быть! У меня в бумаге яснейшим образом — «рубли серебряною монетою», в следующей бумаге — определение общего со­брания яснейше — «кредитные рубли». По глупости, или по упорству Аксенова, или кого другого произошло? — Хуже всего, что и я под бума­гой определения подписался, не имея, конечно, возможности тогда на собрании в суете прочитать ее.— Не знаю, что выйдет! — К Ф. А. [Феодо­сии Александровне] Солодовниковой. Живут чистенько. Тетушка — ра­зумная женщина. Приготовили в подарок Миссии приборы сосудов. Тетушка не прочь отпустить Ф. Ал-ну служить Миссии. Остается спро­сить о ней у ее духовников — угрешского о. Иова и о. Иоанна в Торговом ряду,— К о. Иосифу Сердцеву; а он от меня; зашли к нему; он еще достал от кого-то двести рублей. Пока он записывал пожертвование в сборную книгу, я занимался с его сыном, двенадцатилетним Гришей, которого он сам дома готовит в Семинарию, смотрел его карту Америки, экзамено­вал с латинским,— Поехали с о. Сердцевым и добыли еще 1200 рублей, именно — 200 рублей от Обидиной, продержавшей долго нас под лест­ницей, и 1000 рублей от Спиридонова — с вопросами очень надоедливы­ми; у него — маленькая Тамара, внучка; деньги заготовлены в кармане; жена его — сестра адмирала Осланбекова. От странного генерала, не мывшегося десять месяцев болезни (он был когда-то Товарищем Ми­нистра внутренних дел), получил десять рублей для раздачи бедным. Филиппова, булочника, не нашли дома; Лабутина, фабриканта лакиро­ванных вещей, нашли, но праздно поораторствовали, а он показал свои лакированные ящики. Оказалось, что о. Сердцев всех предупредил, что мы будем. Чрез него всего Миссиею получено 1950 рублей. Спаси его, Господи! Если б побольше таких доброхотов! С ним были и у Николая Федоровича Самарина, пожертвовавшего четыре тысячи на Женскую школу (уже посланные о. Анатолию из Миссионерского общества в конце года); но и он, и вечером встреченный у княгини Черкасской Дмитрий Федорович Самарин отказываются от благодарности, говоря: «Это — не я»,— Вернувшись домой и пообедавши, к семи часам отпра­вился к княгине Катерине Александровне Черкасской; заехал, было, к Гавриилу Григорьевичу, чтобы вместе с ним — к княгине; но не застал его; сонно было, устал очень. У княгини собралось довольно большое общество: А. Н. [Александра Николаевна] Бахметева, Алексей Михайло­вич Иванцев-Платонов, оба Самарины, княгиня Долгорукова Наталья Владимировна (вручившая мне тут же тридцать шесть рублей, собран­ных ею, и взявшая расписку), княжна Катерина Павловна Баранова, ее сестра и прочие; дольше, чем до девяти часов, пришлось ораторство­вать об Японии, что очень скучно; в начале десятого часа с Гавриилом Григорьевичем, пришедшим сюда же, поехали к Катерине Александровне Свербеевой, где ожидал и Дмитрий Александрович, сын знаменитого Хомякова, полный брюнет с умным лицом; вопросы его об Японии были все дельные, хотя о католической дисциплине, будто бы образцовой, понятие не совсем верное, кажется. Обещался пожертвовать богословские сочинения своего отца, ныне печатаемые, и другие его книги. Под ко­нец вечера охрип, потому что говоренье — целый день. Около двенадцати часов вернулся на подворье.

Апреля 1880. Среда