Июня 1880. Понедельник. В Рязани

Утром, напившись чаю, записал дневник и отправился отыскивать Дмитрия Петровича Победоносцева, отца Катерины Дмитриевны.

(Пишу в Ржеве, утром в среду 25-го числа). Встретил Дмитрия Петровича на тротуаре, когда ехал к нему, спросивши адрес в Почтамте. Он повел к сыну, Николаю Дмитриевичу Победоносцеву, живущему у тестя и несколько больному в то время глазами. Видел его тестя — севастопольца- генерала, тещу и семейство. Условившись с Дмитрием Петровичем через <...> отправиться с ним в Пущино, в восьми верстах от города, имение, принадлежащее старшей сестре Катерины Дмитриевны, Ольги, где в настоящее время и Катерина Дмитриевна, я отправился осматривать город. Видел Собор — превосходное в архитектурном отношении зда­ние, с верандой кругом, с пятью куполами; около Собора соединенный с ним каменною открытою галереею находится архиерейский дом, в древности княжеский дворец, так и сохраняющийся в древнем своем виде. Строил его рязанский князь Олег. Поехавши отсюда смотреть Семинарию, на дороге встретился с Дмитрием Петровичем Победонос­цевым, который и искал меня с намерением свезти в Семинарию. Там был праздник, и в семинарской Церкви только что отошел молебен. Победоносцев познакомил с о. ректором, протоиереем; зашли в Семи­нарию, где певчие пропели концерт. Я поблагодарил Семинарию за о. Иоанна Демкина. Семинария — древнее здание с чугунными плитами вместо полов. Странно выглядела великолепная чистенькая икона — плод усердия семинаристов к Царю — среди пыльной старой залы: не гармонирует свежее чувство снизу и пыльное невнимание сверху. За­ехавши с Дмитрием Петровичем к нему, отправились потом с ним в Пущино. Болтливый старик-ямщик мешал разговаривать всю <...>. Пу­щино — именьице в красивом четвероугольнике из зелени, заключаю­щее небольшой помещичий домик с двумя трубами и виднеющеюся прямо за домом аллеею огромных лип. Катерина Дмитриевна встретила меня очень весело и радушно, сестра ее (старшая, Ольга Дмитриевна) — так же; дети гуляли в саду. Отправились туда; Саша узнал — и все вместе ходили по аллеям из акаций, смотрели, как в пруду ловили карасей, потом позавтракали земляникой со сливками, чаем и сардинками и от­правились смотреть Церковь напротив дома, чрез овраг, очень ветхую и бедную, где в виде замечательностей показали Евангелие, печатанное при Феодоре Алексеевиче, Царские врата, на которых вместо четырех Евангелистов поставлены иконы Святого Иоанна Златоуста и Святого Василия Великого, и Царские врата с резными рельефами фигур,— Пошли потом гулять в парк, за оврагом — Маслова, весьма запущенный, но, тем не менее, красивый, с домом совершенно скрытым в зелени, цветником, тремя прудами, один выше другого. Погода была прекрас­нейшая, воздух чудный, и стали обедать, между прочим, отличнейшей ухой из только что пойманных карасей и карасями в сметане. После обеда все, за исключением Повалишина, отправились в гости к родным куда-то недалеко по железной дороге. Я, погулявши с хозяином по саду, отправился в Рязань, пока светло, чтобы полюбоваться окрестностями. Проезжали по деревне очень бедной, мимо винокуренного завода; ямщик, разыгравший благочестивого, не упустил случая содрать с меня при расчете.— Не зажигая свечи, лег отдохнуть, велев разбудить себя ночью, чтобы попасть на чугунку.*

Июня 1880. Вторник.

От Рязани до Ржева

В первом часу ночи отправившись из Рязани, в первом же часу ночи прибыл в Ржев, стало быть, ровно в сутки. В восемь часов утра были в Москве. Не останавливаясь, я прошел на Николаевский вокзал и в де­вять часов с пассажирским поездом отправился из Москвы; в пятом часу были на Осташковской станции, оттуда я свернул чрез Торжок и Стари­цу в Ржев. Шли медленно, останавливались долго, соскучился ужасно. Из Москвы — узнавший некто Бороздин надоел вечными вопросами об Японии и болтовней обо всем и ни о чем. В Ржеве со станции за сорок копеек привезли в гостиницу Некрасова, довольно чистую, где и заснул скоро, несмотря на жару.

Июня 1880. Среда.

Во Ржеве и из Ржева домой

Утро превосходное. Напившись чаю, когда встала прислуга, отпра­вился по совету слуги на ту сторону Волги искать для найма ямщика Вящуиова. Нашел его в доме Морозова, где, бывало, останавливался и я; подрядил до Березы за десять рублей — на паре. Возвращаясь, любовался на Волгу, видел батюшку в рясе; тип сельских батюшек, должно быть,— такой полинялый, загорелый, жалкий! И все же. однако, батюшка и почтенный благодаря рясе и длинным волосам. А сними рясу и остриги волосы — право же. не задумался бы дать милостыню или подумать весь­ма дурно. И вот для чего, между прочим, нужна ряса и нужны длинные волосы! В лавках купил гостинцев: в одной ситцев и платков на двадцать три рубля, в другой шерстяных материй на платья на тридцать четыре рубля, в третьей — конфект, чаю и сахару на девятнадцать рублей — всего на семьдесят шесть рублей, в четвертой еще серег, поясков. Когда был в лавках, беспрерывно входили нищие, и какие все древние старцы, какие притом живописные (вот с кого бы нарисовать нашим охотникам до итальянских типов)! Видно, что бедность одолевает народ. В лавке, где покупал конфекты, для баб двух, пришедших купить полфунта баран­ков и задержанных из-за меня, купил два фунта баранок за восемнадцать

Железная дорога - примеч. сост. Указателей. копеек для ребятишек их гостинца, и как же они рады были, как благо­дарили! Вернувшись из лавок в одиннадцать часов, уже нашел у гостиницы ямщика — старика Сергея — с парою лошадей и небольшим тарантасом. Как не хотелось есть, так как и вчера не ел почти ничего, ибо в вокзалах постного нельзя найти, в гостинице опять ничего не могли дать для завтрака, кроме куска соленой белуги. В двенадцать часов отправился на трясучем тарантасе из Ржева. Сначала был сильный жар и ветер, что делало дорогу несносно пыльною; потом сделалась гроза и пошел дождь, заставлявший нас два раза стоять в деревнях под поветыо. В последний из этих разов в деревне, принадлежавшей некоему Седловину, в двадца­ти шести верстах от Ржева, и я в избе спросил обедать, и не могли дать ничего, кроме хлеба, квасу и соли, каковыми продуктами я и воспользо­вался. А что за бедная и некрасивая жизнь в деревнях! Хоть бы в этой избе, что я заходил,— идти по навозу, в сенях гнилушки вместо полу, изба низкая, жара невыносимая! А старик — умный и живописный, сноха его — баба хоть куда, и в голову им не придет улучшить жизнь! Лень и невежество! — Часа в три остановились в постоялом дворе Бара­нова покормить лошадей. Хозяин спал и, когда я разбудил его, принял не весьма любезно и попросил занять комнату маленькую, каковая просьба показывает не совсем высокую степень уважения к духовным лицам,— Обедать дали — пустые ши, крупник со снетками — соленый и невкусный, и гречневую кашу, квас недурной, рюмку водки, с трудом найденную, после еще стакан чаю с сахаром в прикуску. Комнаты очень чисты, хоть мух и комаров множество. Теперь пятый час вечера в исходе; ямщик закладывает лошадей — писанье на постоялине прекращается до благо­приятного времени,— Солнце опять выглянуло, пыль прибило, ехать будет хорошо, хотя — ох какой труд после чугунок и пароходов ехать в тарантасе по проселкам!

(Пишется уже в Петербурге, 2 июля 1880). Тогда — опять дождь; при­остановка по поветями не удавалась по причине канав. Вещун по дороге сдает меня без всякого спроса у меня другому ямщику за три рубля до Березы,— Ночлег на постоялом, где дети хозяина в школе получили свидетельства, дающие привилегии по воинской повинности. Сон на столе среди избы довольно покоен.

Июня 1880. Четверг.

Из Ржева домой и дома

Рано утром ямщик, которому я сдан был, приехал, и я, напившись чаю из грязного чайника и стакана, отправился с ним. В седьмом часу были в Татеве. и здесь у усадьбы Рачинского, против сада, коренная лошадь с каким-то визгом разом повалилась и испустила пар. Отчаяние ямщика и помощь случившихся поблизости мужиков. Я поневоле уви­делся с С. А. [Сергеем Александровичем] Рачинским, хотя намеревался заехать к нему на обратном пути,— В его тарантасе отправился домой.— Вид Березы — зеленая крыша Церкви, красная крыша — очевидно, ка­батчика,— под селом... Дома застал племянника Александра и жену его Марью Петровну. Отправился тотчас же на реку Березу смыть грязь дороги.— На обратном пути встретился с о. Василием Руженцевым в рясе.— После — свидание с сестрой; в Церковь, где о. Василий пел «Ис- полла»; визит о. Василию, Марфе Григорьевне — просвирне (которой дочь Саша живет гражданским браком с соседом женатым), Лариону Николаевичу и прочим; между прочим, кабатчику с красной крышей — перекресту, эксплоатируюшему Березу, и отказ сделать визит соседним мещанкам-содержанкам... Белиберда в душе, белиберда в людях кругом; одна природа искупала тоску и утешала злость, но люди мешали.

Июня 1880. Пятница.