Июня 1880. Суббота. В Москве

Утром — к В. Д. [Василию Дмитриевичу] Аксенову,— просил его свес­ти все собранные в Москве деньги вместе и дать мне перевод на них в Петербург, а также дать половину ассигнованной от Миссионерского общества суммы для отсылки в Японию. Звал он для этого к себе в амбар, на Чижовское Подворье, после первого часу.— В фотографию Шима­новского — порядочно помучили.— К первому часу — в Благородном Со­брании на заседании Общества любителей Российской словесности по поводу открытия памятника Пушкину. Читали: председатель — Юрьев, Тургенев, Писемский, Полонский, Майков, Сухомлинов, депутат от Французского правительства, принявший на свой счет большую полови­ну рукоплесканий, принадлежавших вышедшему в то время Тургеневу. Я сидел около Иванова — помощника попечителя Учебного округа,— князя Мещерского, Мт Новиковой и А. Д. [Александра Дмитриевна] Шереметева. Множество ума, красноречия, блеска, рукоплесканий; при выходе видел коллекцию портретов Пушкина в соседних галереях. Из духовных видел на заседании: Златоустого монастыря архимандрита о. Афонасия и о. А. М. Иванцова-Платонова. Кончилось заседание в чет­верть пятого. На десять минут был перерыв. Юрьев: «Объявляют заседа­ние открытым»,—<...> В амбар к В. Д. Аксенову. По сосчитании всех собранных в Москве денег, оказалось пятьдесят две тысячи. Оставил их у Аксенова до возвращения в Петербург, а из Миссионерского общества двенадцать тысяч он пошлет в Петербург о. Федору Быстрову для пере­сылки в Японию. Вернувшись и пообедавши с Преосвященным Алексе­ем, который из деликатности не обедал до сих пор, ожидая меня, отпра­вился ко всенощной — здесь же, на Саввинском Подворье, где и выходил на Литию и Евангелие,— по случаю завтрашнего Великого Праздника Пятидесятницы. После всенощной зашли проститься Катерина Дмит­риевна и Софья Дмитриевна Свербеевы, которых принял в комнатах Преосвященного Алексея.

Июня 1880. Воскресенье.

Праздник Пятидесятницы

Утром рано вставши и прочитавши правило, уложил последний ящик с вещами из Москвы: посох, три митры и прочее. В половине десятого отправился в Успенский Собор, чтоб отслужить литургию — в последний, быть может, раз в Успенском. Сослужили: протопресвитер о. Мих. Изм. [Михаил Измайлович] Богословский, о. архимандрит Иосиф — ризничий и два священника. После литургии — вечерня и чте­ние молитв Пятидесятницы с амвона, стоя на коленях, лицом к народу. Народу было — полон Собор, и все больше простой. По окончании служ­бы всем желавшим преподал благословение. Вернувшись домой, был позван пить чай к Преосвященному Алексию, тоже только что кончив­шему литургию на Саввинском Подворье; звать прибежали две его пле­мянницы: Саша и Анюта — в мордовских платьях, воспитанницы Клас­сической женской гимназии М. Н. Фишер, которая и сама здесь же была.— Когда уехала она с воспитанницами (из которых одна, тут же бывшая, желает ехать в Японию), я пошел написать письмо — о. Исайи о ящике и прочем, но пришел прощаться едущий на каникулы в Дугино молодой князь Мещерский Александр, воспитанник Лицея Цесаревича Николая. Послал с ним фотографические карточки, только что прине­сенные, его матери и сестре Саше. По уходе его позвали обедать. Русская угостительность — отчасти пренеприятная черта. Мой хозяин до того неотступно всегда угощает, что против воли больше, чем хочешь, съешь и выпьешь; и это каждый раз; сегодня тоже; поэтому после обеда отдохнул и, окончательно собравшись, в семь часов простился с гостеприимным Преосвященным Алексием — в алтаре, пред началом всенощной, и от­правился на Нижегородскую железную дорогу. Дождь шел, и холодно было. Совсем осенняя погода. Взял билет второго класса. Спать почти нельзя было — тесно, притом же крик ребят, которых мать, какая-то офицерша, тут же заставляла делать кое-что неприличное; все это заста­вило пожалеть, что не взял билет первого класса. Ночью просто озяб, несмотря на то, что был в двух рясах.

Июня 1880. Понедельник.

Праздник Святого Духа.