Мая 1880. Среда. В Москве. Преполовение

Поехал к обедне в Успенский Собор, откуда сегодня Крестный ход на реку. Служил Преосвященный Амбросий Дмитровский. Во время служ­бы приехал Высокопреосвященный Митрополит. Я также испросил из­воления облачиться на Крестный ход. Что за великолепие этот обряд! Процессия была длиннейшая; сначала псаломщики в стихарях, потом диаконы, священники и протоиереи — все по два в ряду, должно быть, пар сто — все в белых или в золотых ризах, затем синодальные певчие по два в ряд в формах, затем почетнейшие протоиереи с иконами святите­лей московских, Корсунскими крестами и иконою Корсунской Божией Матери, архимандриты, архиереи и Митрополит с крестом на голове. Пред процессиею идут по два в ряд с хоругвями, принесенными из соборов и монастырей; хоругви все металлические, и потому их несут по три человека,— За процессией следует генерал-губернатор, почетные чины и жандармы. Народ сдерживается натянутыми канатами; народу здесь, в Кремле, по всему пути и за Москвой-рекой было, должно быть, сто тысяч. На реке, под великолепнейшим балдахином, устроена была Иордань,— в воде, в засмоленном сосуде, внутрь которого Митрополит и сходил для погружения креста. Погода стояла ясная. Нет ничего пре­краснее и торжественнее подобного зрелища! Назад Митрополит воз­вращался в митре и с посохом, а крест нес диакон на блюде; иереи кропили по сторонам,— Дома,— приезжали с пожертвованиями, между прочим, утром о. Виктор Покровский, у которого вчера был, привез облачение из Казанской Церкви; единовременно с ним был о. Алек­сандр Иванцев-Платонов, приглашал в пятницу к себе; после обеда были с пожертвованием от учениц 1-й гимназии (125 рублей) и 4-й (150 руб­лей) — Начальной гимназии,— Вот трогательная-то лепта! Еще угодней вдовицы, потому что последняя может сама заработать, а эти бедные, данное им, отдают. Да воздаст им Господь! Прекрасный урок для юных японских христиан. Вечером, с семи часов, был у княгини Мещерской, по ее приглашению третьего дня. С детьми продолжали составлять про­ект детского миссионерского общества. Провел у них вечер почти до одиннадцати часов.

Мая 1880. Четверг. В Москве

В семь часов утра отправился к художнику при Дворцовой конторе Струкову; видел у него раскопанные им в Крыму древние Церкви с престолами — у стены восточной, купели в полу, в Церкви в Херсонесе, где крестился Владимир Святой,— видел образчик и рисунки басменно­го украшения иконостасов, заказал ему срисовать пять иконостасов,— с ним же осмотрел басменные иконостасы в Соборе Спас-на-Бору, где мощи Святого Стефана Пермского,— там басменные церковки две, на­верху, потом — древний басмен* в четырех церковках под куполами в

Имеются в виду басменные изделия, изготавливаемые из кожи и металла с оттиснутыми на них изображениями; употреблялись для оклада богослужебных книг, икон, крестов и т. п. - примеч. сост. Указателей.

Благовещенском Соборе; показывали там и всю свою ризницу; покло­нился иконе Успения Божией Матери, пред которою в древности наре­кали Митрополитов; осмотрел с о. протодиаконом весь Кремлевский дворец и терем Алексея Михайловича.— Потом — в Архангельский собор, где литургию совершал Преосвященный Алексей Можайский, по случаю сегодняшнего праздника Святого Дмитрия Царевича. После литургии позваны были к о. протоиерею Благовещенского Собора на закуску; по­знакомился там с сыном его — прокурором.— Отсюда на экзамен с Пре­освященным Алексеем к М. А. Нейдгарт в ее дом, где собраны из разных училищ, что под ее ведением, ученики и ученицы. Отвечали бойко; она раздавала в подарки ситец и книжки, которые заставляла меня вручать. Тут же пожертвовала на Миссию двадцать пять рублей.— Отсюда на экзамен в Учительскую Семинарию, где почти все ученицы дочери свя­щенников бедных. Выпускные, человек более тридцати, экзаменовались и превосходно отвечали,— Домой вернувшись, застал у себя жертвова­тельницу, госпожу Романову, принесшую разные серебряные вещи на Миссию: ложки, чайник, сахарницу, корзинку и прочее. Что за умили­тельные жертвы! Я предложил ей сделать бы сосуд для мира из ее вещей. Завтра она известит, найдется ли еще кто-либо помочь ей, чтобы устро­ить сосуд.— К восьми часам отправился к Михаилу Никифоровичу Кат­кову, по вчерашнему приглашению Софьи Петровны, в экипаже их. Застал там О. Ал. [Ольгу Алексеевну] Новикову, известную патриотку- писательницу на английском, еще две дамы, очень усердно расспрашивав­шие про Японию; Петра Михайловича, старшего сына Каткова, кавалер­гарда, дочерей — Софью Михайловну, жертвовательницу, и Наталью Михайловну, и мать. Михаил Никифорович входил на короткое время. Он в своей гостиной «весьма редкий гость», как выразилась Софья Пет­ровна. Пришел еще некий Чингис-хан, офицер, магометанин.— Вечер очень оживленно был проведен за разговорами и угощением чаем и фруктами. К одиннадцати часам вернулся домой в карете Каткова.

Мая 1880. Пятница. В Москве

Утром пришла М. [Марья] Платоновна Бенкендорф подписать свое Евангелие, принесла малахитовые четки,—Ал. Фад. [Александр Фадее- вич] Лузин, обещавший пожертвовать три облачения; советовали оставить салфетки и прочее для употребления Миссии, а кружева М. Платоновна взялась продать.— В одиннадцатом часу с Преосвященным Алексеем по­ехали на экзамен в Единоверческое училище, у Церкви Святой Троицы, почти за городом, у Рогожской Заставы. Мальчики отлично отвечали, я им всем 5+ поставил. После экзамена Иван Николаевич Рыжков пригласил в богадельню (у них на сто старух), где устроена была закуска. Сорокин и о. Павел Прусский вели беседу о раскольниках, что им нельзя дать свободу, которой у них и без того довольно. За столом были еще: Андрей Николаевич Ленивов с женой, архимандрит Григорий Высокопетров­ский и прочие. До экзамена были в храме; расписан по-старинному великолепно; облачения богатейшие, ризы на иконах — тоже. Пение старинное; благословлять нужно было по-старинному — двумя перста­ми, молиться тоже. Все сделал, как учил меня Преосвященный Алексей, хотя и путался, пока стали подсказывать и руководить. Показали также теплую Церковь, где видел между прочим рассеченную французами икону.— Погода сегодня превосходная; молодая зелень, точно изумруд­ная. Ехали мимо Елизаветинского Женского института, где много садов и зелени,— Была вчерашняя жертвовательница с известием, что нашла с кем вместе устроить серебряный сосуд для Святого мира.— Из Конто­ры «Московских Ведомостей» присланные 372 рубля, скопившихся там пожертвований для Миссии.— В восемь часов поехал к Александру Ива­новичу Иванцеву-Платонову.

(Во втором часу ночи). Совестно стало, когда приехал, что запоздал на полчаса. В одной комнате были дамы, в другой протоиереи и священ­ники — цвет московского духовенства, редакторы «Православного Обо­зрения», спустя немного пришел Николай Васильевич Благоразумов. Спрашивали об Японии. Очевидно, собрание было собственно для зна­комства с Японией, и потому я старался весь вечер занимать рассказами обо всем, чем интересовались. Во время рассказов дамы перешли сюда же, в нашу комнату, и потому нужно было занимать и их. Ужин с расска­зами о России за границей,— За ужином сидели в подрясниках; на вечер все приехали одетыми просто, я один — в орденах, по незнанию и из желания быть вежливым, о чем и хотел дать знать: «Счел долгом явиться в форме»; «Нам весьма приятно видеть вас во всей красоте»,— ответил мгновенно Петр Алексеевич Преображенский, редактор «Православного Обозрения». Видно, что за словом здесь в карман не лазят. Один из батюшек рассказал легенду обо мне здесь, якобы в Иерусалим, отец,— к царю и прочее. Вернувшись, нашел на столе записку от Ольги Ачексеевны Новиковой и книгу ее «Russia and England» с несколькими брошюрками.

Мая 1880. Суббота. В Москве

Утром пришли за ответом от Новиковой. Потом диакон Бухарев и художник Струков вместе приехали; первый пожертвовал свои книги и уехал; второй привез дрянь вместо заказанных ему снять копии пяти иконостасов: взял два рисунка, заплатил шесть рублей и отослал. Мерзко на душе стало на целое утро; мерзко, когда между такими людьми, как жертвователи, вдруг втирается эксплуататор и видишь грязные когти простертые, чтобы впустить в тебя, и губы протянутые, чтобы сосать. Был о. протоиерей Капустин (брат о. Антонина Иерусалимского) с пожертвованием и деньгами, и книгами, и даже микроскопом. Приехал вместо девяти в одиннадцать часов И. И. [Иван Иванович] Павлов, желающий сделать сосуд для святого мира; съездили вместе к Хлебнико­ву; Павлов непрочь идти даже до полуторы тысячи, чтобы сосуд был действительно хороший. Приезжали Шереметевы — дамы, привезли ши­тый покров на аналой и передали приглашение графа Сергея Дмитрие­вича в Кусково. Обещался быть. После был еще Шереметев Василий Алексеевич с пожертвованием сосудов; князь Алексей Николаевич Ша­ховской с пожертвованием. Принесли письмо от графини Ольги Ефи­мовны Путятиной со вложением письма из Японии от о. Анатолия и из Березы.— В первом приложен был план Церкви в Исиномаки. Приходил Рыжков — единоверческий староста — и плакался на А. Н. Ленивова; был некто Хорошкевич с письмом к нему от Дмитрия Петровича Побе­доносцева и с известием, что Катерина Дмитриевна Пеликан уже в Рязани; отец зовет туда служить в Соборе, обещая и сбор. Был Добров — печатный бурсак, бас недурной, по-видимому, но к науке не востер — рассердился на двойки, «дальше и экзамена держать не буду»,— говорит. Ко всенощной отправился, как обещал о. Протопопову, в Николаевский сиротский институт, в Воспитательном доме. Поспел к началу; воспи­танницы уже все стояли бесконечными рядами; певчие пропели «Ис- полла». Пели всенощную превосходно; образ Благославляющего Спаси­теля за престолом, освещаемый сбоку лампой с отражением света,— чудно хорош. Спаситель, точно шествующий.— После службы, в зале, все приняли благословение, начиная с маленьких. Потом я поблагода­рил их за пожертвование; море русых головок и белых перелинок будет вспоминаться в Японии. Воспитанниц тут 580; все обер-офицерские дети — сироты. Учат их, по-видимому, прекрасно; видел записки их по физике, и грамотно, и подробно; учебник же физики Малинина и Крае- вича.— Просили пройти в больницу, больных человек восемь — все почти от утомления пред экзаменами; у одной девочки — пляска святого Витта, нервно дрожит. В Воспитательном доме до тысячи грудных детей и мамок при них с 800. Вообще в здании Воспитательного дома обитающих считается до семи тысяч! Заходили еще к одной больной чахоточной; подруга просила благословить; пили чай у инспектриссы Ю. Н. Кауф­ман, куда воспитанницы тоже приносили пожертвования. Около десяти часов сопровождаемый толпами их и начальства прошел по коридорам на подъезд и уехал.