Ноября 1879. Среда. Введение

В 7 часов утра в Крестовой Церкви участвовал в совершении литур­гии Выс-м [Высокопреосвященным] Исидором. Как благоговейно ста­рец служит и как раздельно произносит каждое слово! На часах же передали приглашение Владыки на обед в половине 1-го. Была малень­кая трудность — совместить с предварительно данным обещанием быть сегодня в Церкви В. К. [Великого Князя] Николая Николаевича, где обедня начинается в половине 11-го. Поэтому после обедни тотчас от­правился в Церковь Н. Н-ча. Видел высящегося о. Протоиерея Вас. Ив. [Василия Ивановича] Лебедева; познакомил он меня с певцом Николь­ским, поющем в хоре на клиросе; получил от какого-то генерала, которо­му Вера Арс. [Арсеньевна] Бартеньева, ожидавшая меня у себя (но я не обязан был явиться к ней, так как она сама тогда говорила — «пройдите или прямо в Церковь или ко мне»), поручила познакомить меня с Прото­иереем,— приглашение на Воскресенье к обедне, с обещанием его пред­ставить меня В. К. [Великой Княгине] Александре Петровне; послушал — действительно превосходное пение хора и с началом чтения Апостола удалился, чтобы поспеть на обед к Владыке. Обедали втроем (был еще эконом Лавры). Разговор ничтожный, большею частию о рыбе, раках и устрицах. Эконом покушался рассказать чудо о каменном горохе в Па­лестине, но Владыка заподозрил сказание. Между прочим, Владыка со­общил о новом покушении на жизнь Государя* близ Москвы — взрывом вагонов 19 ноября. Я впервой от него услышал; он же сообщил рассказ Государя ему о подробностях покушения Соловьева,— как действитель­но чудесно,— только мгновенным соступлением Государя с тротуара,— он избежал пули. Здесь же, от эконома, услышал, что Мирский помило­ван — избавлен от смерти и наказан каторгой ямой.— Хотел передать Владыке вчера присланные для прочтения письма оо. Анатолия и Вла­димира, но он заметил: «можете оставить у себя». Письмо о. Владимира я взял обратно для прочтения другим,— о. Анатолия, слишком лестное для меня,— возвратил. В 5 часов был у Щурупова — попросить его от

Александр II (см. Именной указатель).

[имени] Владыки прийти не сегодня в б часов, ибо Владыка вечером плохо видит, как сам сказал, а завтра утром. Шурупов начертил эскиз храма совершенно в византийском стиле. Тяжеловато. Посмотрим, что выйдет. Отправился к Ф. [Федору] Николаевичу передать 300 руб. для приобщения к 4000, отсылаемым телеграммой к о. Анатолию, и попро­сить завтра подать также телеграмму о. Анатолию о смерти Ламберта.— Виделся у него с А. И. [Алексеем Ивановичем] Парвовым. Отправились с Ф. Н., оставив Парвова любезности О. [Ольги] Петровны, к П. А. Ле­бедеву, на Петербургскую. Бесконечно ехали туда и обратно. У Лебедева — скучно, мне кажется, он и днем рисуется; как же, даже партитуры сочи­няет, не умея просто пропеть что-нибудь... Жаль Марии Михайловны Богословской, что попала за такого человека, вдобавок ко всем своим «гениальным» талантам, бесплодного физически, так как у них до сих пор нет детей, что делает угол их еще более скучным. Возвращаясь, встретил сцену у монастырских ворот: мерзнущего курьера, ругающегося городового и оправдывающегося привратника. Померз и я с ними, пока попал в келью.

Ноября 1879. Четверг

Утром принесли от Владыки фунт чаю и 10 ф. [фунтов] сахару. Вчера приносили, но меня не было дома. Что за доброта Владыка! С Щурупо- вым в половине 9-го часа пришли к Владыке. Шурупов показал набросок храма — совершенно в визант. [византийском] стиле. «Что вы, что вы! Там у них ни копейки; если какой-нибудь богач вздумает строить Цер­ковь и вы представите этот план, я вам низенько поклонюсь, а в Японии вроде храма Спасителя в Москве — это невозможно». «Ваше Выс-во [Вы­сокопреосвященство], в Японии кирпич дешев»,— вставил я.— «Если ты будешь мешать, то я брошу все, и делай, как знаешь,— ничего не вый­дет»,— сердито обратился ко мне,—«Не буду, не буду»,— поспешил я успоко­ить ворчливость старца,— и речь двух старцев продолжалась (Шурупов тоже весь седой). Вытащил Владыка новый набросанный план храма. «Он хочет, чтобы Церковь крестом была, вот и крестом». Ни базилика, ни визант. стиль, ни тоновский, но очень практичный храм, с тремя престолами. Долго было объяснение, вставлял замечания и я, а архитек­тору, видимо, не нравилась неопределенность стиля; но как человек практический он во всем соглашался с Владыкой и взялся сделать каран­дашом набросок. Владыка все-таки потребовал карандашного эскиза предварительно,— что за опытность, умение говорить с людьми,— словом целая практическая философия! Хоры, по-видимому, любимые Влады­кой, не были забыты в храме: а по поводу их обнаружилось, что письмо о. Владимира о Семинарии, написанное так простодушно-юношески, произвело свое действие; у Владыки засела в голове Семинария — засело и женское училище, должно быть, вследствие записок М. А. [Марии Александровны] Черкасовой, подновленных письмом о. Владимира. И пришло мне в голову, что у этих людей, высокопрактических и пре­старелых. несмотря на то, что они, по-видимому, о деле мало говорят,— быстро, разом, вследствие безотчетного навыка к комбинированию фактов, признаков, малейших штрихов, являются прямо готовые ре­зультаты в виде постулатов к неотложному выполнению — точь-в-точь как у людей, способных к математике и воспитанных для нее, мимо простых арифметических действий, пишутся готовые, мгновенно в го­лове образовавшиеся выводы. Да, старческая опытность — своего рода гений! Мне вот (должно быть, я слишком плох, если в 43 года поступаю, как мальчишка) хотелось бы много рассказывать о Миссии, и я отчасти недоволен был, что Владыка не дает мне разболтаться и высказаться, но у Владыки, по небольшим штрихам, все нужды Миссии — как живые,— и среди тысячи других дел он ясно сознает их и сильно хлопочет! Прекло­няюсь пред светлым старчеством и укоряю свое грошовое воодушевле­ние делом — и притом исключительно одним делом, с полным безучас­тием ко всему другому в мире! Что за бедность, узость натуры! Знать для Японии я только и годен — для незаметного уголка земли! А люди насто­ящие способны замечать и нас — микроскопических насекомых, и вести дело широкое, дело Православия вообще. Да будет хвала Господу, что всегда есть в мире и такие люди. Иначе мир обратился бы в каплю инфузорий.

В 10 часов поехал к Иордан, согласно письму В. А-ны [Варвары Алек­сандровны]. Старик Ф. И. [Федор Иванович] стал расхваливать живо­писца Кондратенко; но В. A-на сказала тишком от него, чтобы «быть осторожней в выборе,— Ф. И.-де очень горяч, и его приходится нередко поправлять,— Кондратенко в последнее время занимается пейзажем, способен ли он?» И усадила за чай, селедку и вареный картофель, вопреки Ф. И-чу, который: «чай о. Архим. [Архимандрит] везде найдет, а лучше идти к Исееву, который ждет; по-моему, дело прежде всего». П. Ф. [Петр Федорович] Исеев, Конференц-Секретарь, по словам Ф. И-ча — «воро­тила» в Академии, а по словам его жены — не ко всем любезный,— принял весьма ласково (Вар. Ал. предупредила меня только, чтобы не упоминать в разговоре с ним Черкасова, инспектора, ибо они враги); сейчас же отрекомендовал художника для Японии, Романова, которого увидел в Правлении пришедшим за билетом на педагогические курсы — как раз в то время, когда ему пришли сказать обо мне. Позван был сейчас же Романов — с первого взгляда очень симпатичный; условились мы с ним завтрауменя, в 4 часа, поговорить, и отпущен он был Исеевым довольно властно; затем Исеев подарил альбом церк. [церковных] фотографий; пришли дочери его, и он вместе с ними стал искать духовных эстампов и фотографий и дарить на живописную школу в Миссию; так. обр.

[таким образом] он положил первый камень в основании школы. Но что за затруднение в выборе художника! Иордан сильно стоит за Кондратен­ко, а Исеев говорит, что Романов несравненно лучше, как опытный уже в преподавании живописи, между тем как Кондратенко еще на школь­ной скамье сам.

Возвращаясь, встретился в вагоне от Никол. [Николаевского] моста с японцем Андо; потом хотел зайти в Исаакиевский Собор, но молебен уже кончился. Сегодня молебен служил Митрополит — благодарствен­ный, по случаю избавления 19-го числа Государя от смерти. Пригласили сесть в лаврскую карету возвращавшиеся диаконы; по Невскому нельзя было ехать — весь занят был войсками, ожидавшими приезда государя. Приезд назначен был утром в 10; но очевидно — с намерением сделана неопределенная отложка. Бедный Государь! Его преследуют, как гончие зайца! Великую душу нужно иметь, чтобы не сойти с ума или не сделать­ся тираном! Народ, несмотря на мороз, с утра толпился около вокзала и Зимнего дворца. По возвращении в Лавру, в 4 часа, после вечерни, участвовал в служении акафиста Св. Александру Невскому по случаю завтрашнего праздника. Да не забудется никогда светлый чин и строй­ность служения! Архиерей (Гермоген), 4 архимандрита (я стоял против наместника о. Симеона), 4 иеромонаха, архидиакон — за Архиереем, снимающий митру с него, два диакона кадящие пред ракой сев. мощами, обратясь к лицу святого, два диакона с дикирием и трикирием, стоящие по обе стороны раки, или предходящие Евангелию, послушники в сти­харях — за архиереем и архимандритами... Когда, по приложении к мощам, я возвращался в алтарь, встретила Mme Эммануель, записала мне свой адрес и просила к себе, представила тут же и своего племянни­ка,— все это весьма торопливо.

Так как в 7 часов обещал быть у Бюцова, то, к сожалению, нельзя было пойти ко всенощной. Отправившись раньше, заехал к Ф. Николае­вичу предупредить, что завтра не могу прийти в Замок смотреть парад, ибо назначен Митрополитом в служение в Соборе, в 10 часов, вместе с ним, а также посоветоваться — оставить ли уже совершенно на произ­вол Владыки стиль храма или еще добиваться, чтобы он был — правиль­но византийский. Решили — предоставить Владыке, ибо все-таки план, конечно, будет хорош.— К Бюцову приехал в половине 8-го; условились, чтобы крещение их сына Бориса было в воскресенье в половине 9-го; записать потом в метрику в Сергиевской Церкви, откуда взять и купель, и псаломщика; кстати, у меня там знакомый протоиерей Д. Я. [Дмитрий Яковлевич] Никитин, академический товарищ. Семейство Бюцова было весьма мило; пили чай и вспоминали Японию и Китай. Между прочим, узнал от Бюцова о положении состоявшего прежде при Дух. [Духовной] Миссии в Пекине художника Игорева: жалованья получал руб. 900 или 1 тыс. [тысячу], жил 6 лет,— ленился и только в конце своего

пребывания там второпях написал иконостас в Северном подворье,— плохо; пенсии за б лет ежегодно получает теперь 600 руб.

Ф. Н. [Федор Николаевич] Быстров сегодня отослал телеграммой к о. Анатолию чрез банк Мейера, 4400 руб., данных мною ему,— а также телеграмму о смерти гр. Иосифа Ламберта и о том, чтобы помолились в Миссии о упокоении его.