Идентичность языковой личности

 

What you are speaks so loudly that I cannot hear what you say.

Ralph Waldo Emerson

 

Понятие идентичности

 

Идентичность языковой личности во всех ее ипостасях оказывает непосредственное влияние на характер дискурса. Культурная идентичность, приобретающая особое значение в условиях МК, представляет собой символ самосознания, который включает образ мира, систему ценностей и менталитет той группы, к которой принадлежит индивид.

В научной литературе прослеживается по меньшей мере три основных подхода к определению идентичности (Martin, Nakayama 1999: 111 – 116):

1) социопсихологический: идентичность создается отчасти как собственное "я" (self) и отчасти - в зависимости от групповой принадлежности. С этой точки зрения "я"-идентичность многолика, состоит из множественных идентичностей и находится в тесной связи с культурой;

2) коммуникативный: более динамичный подход, согласно которому идентичность возникает не только на основе собственного "я", но и в процессе обмена сообщениями с другими индивидами;

3) критический: попытка понять закономерности формирования идентичности на основе исторического, политического, экономического и дискурсного контекстов. Представители этого подхода полагают, что идентичность приписывается индивидууму еще до его рождения, и также настаивают на динамической сущности идентичности.

Представители всех подходов так или иначе считают, что ядром культурной идентичности является "образ самого себя, слитый с культурой, в целостном восприятии действительности индивидом" (Adler 1974: 27). Исходя из вышесказанного, проблему идентичности ЯЛ можно было бы свести к двум простейшим вопросам: кто я? как я впишусь в этот мир? Эти вопросы взаимосвязаны и взаимозависимы.

По теории З. Фрейда, составляющими личности являются:

1) ид (id) – инстинктивные и врожденные аспекты личности;

2) эго (ego) – рациональная часть личности, осуществляющая посреднические функции между ид и окружающей действительностью и ответственная за принятие решений;

3) суперэго (superego) – система ценностей и этических норм, соотносимая с совестью, т. е. индивидуализированное отражение "коллективной совести" социума (Bootzin et al. 1991: 502 – 505; Хьелл 1997: 112 – 115).

Если согласиться с этой классификацией, то можно предположить, что культурные различия могут наблюдаться на уровне всех ее составляющих: существуют врожденные национально-специфические черты, присущие ЯЛ; существуют различия в том, как люди, принадлежащие к разным культурам осуществляют взаимодействие с окружающим миром (живой и неживой природой и другими людьми); система ценностей и этических норм также различается от культуры к культуре.

Личность существует не сама по себе, а как часть окружающего мира, взаимодействующая с живыми и неживыми объектами. Потребность в связях обусловливает приспособляемость человека к внешнему миру. Исходя из распространенного мнения о том, что ведущим мотивом человеческой деятельности является удовлетворение базовых нужд, Э. Фромм выделил пять основных экзистенциальных потребностей человека:

1) потребность в установлении связей;

2) потребность в преодолении себя;

3) потребность в корнях;

4) потребность в идентичности;

5) потребность в системе взглядов и преданности (Хьелл 1997: 250 – 251).

Все эти потребности так или иначе замыкаются на идентичности и воздействуют на ход межкультурного взаимодействия.

При анализе системно-динамической модели межкультурного общения мы считаем необходимым учитывать следующие факторы, составляющие идентичность ЯЛ:

· самоценность собственного "я"; самовосприятие и самооценка;

· самоотождествление с определенными группами других личностей;

· использование себя как стандарта, модели для сравнения при оценке окружающих;

· идентификация личности со стороны окружающих;

· соотношение между самоидентиикацией и идентификацией со стороны окружающих.

Задача определения понятия "личность" в психологии, лингвистике, философии и других науках осложнена тем обстоятельством, что индивидуальные черты человека недоступны непосредственному наблюдению. Поэтому основными критериями при оценке личности считаются последовательность и устойчивость человеческого поведения, а также поведенческие различия между людьми как реакция на аналогичные жизненные ситуации. Соответственно, при анализе МК основной акцент должен быть сделан на культурно-специфических чертах личности, проявляющихся в ее коммуникативном поведении. Преимущество сопоставительных межкультурных исследований заключается в возможности выявить те поведенческие особенности, которые, последовательно проявляясь в одной из сопоставляемых культур, нетипичны для другой культуры.

Личность вырастает на почве родной культуры, бессознательно или сознательно впитывая все то, что обозначается терминами "коллективная ментальность", "историческая память" и "дух народа". На протяжении человеческой жизни индивидуальная идентичность причудливо переплетается с коллективной. Можно утверждать, что понятие коллективной идентичности включает географический, исторический, культурный элементы, каждый из которых накладывает отпечаток на ЯЛ.

Социализация предполагает усвоение индивидом культурно-исторического опыта, системы правил и норм того общества, к которому он принадлежит, определение собственного места в социуме с точки зрения экономической, религиозной, этнической и статусной принадлежности. Проблема интериоризации, перетекания внешнего во внутреннее, социального в индивидуальное рассматривалась такими учеными, как Ж. Пиаже, П. Жан, М. М. Бахтин, Л. С. Выготский, М. Бубер и др.

По утверждению Б. С. Ерасова, собственно личностное начало формируется через механизмы выбора того или иного типа поведения, ценностей и смыслов в этой общепринятой системе. За этот выбор личность несет ответственность, принимая на себя издержки риска и успех в достижениях (Ерасов 1997: 238). Следует помнить, однако, что личность не выбирает общество, в котором ей суждено родиться, и свобода ее выбора ограничена системой правил и норм, бытующих в обществе, к которому она принадлежит в силу сложившихся обстоятельств.

Личностная идентичность также строится на отношении человека к самому себе. "<...> лишь выбрав, каким быть ему как человеку, только найдя свое место в социальной иерархии человеческого сообщества, партикулярное "Я" достигает столь жизненно необходимой и стабильной идентичности" (Шестаков).

Для каждого индивидуума существует иерархия различных аспектов групповой идентичности, распределяющихся в зависимости от индивидуальных приоритетов личности. Кроме того, в индивидуалистских культурах личностная идентичность ценится в большей степени, нежели в коллективистких культурах, где предпочтение отдается коллективной идентичности.

3.1.1.1 Средствами выражения идентичности могут служит т. н. "ключевые символы": эмблемы, флаги, одежда, прическа, жесты, артефакты и т. д. Ведущее место среди прочих средств несомненно занимает язык, который отражает этническую, национальную, географическую и прочую принадлежность личности.

Согласно учению Гегеля, самосознание человека начинается с пробуждения духа в виде слова, речи, языка. Отправной точкой развития становится способность человека (как “конечного духа”) познать “самого себя” через освоение “богатства образов”, которые до этого были заключены внутри духа как неосознанные и непроизвольно возникающие в нем состояния (Философский энциклопедический словарь, 1983: 103). Усвоенный человеком язык становится средством выражения индивидуальной и групповой идентичности. Выбор языка в период политических кризисов, войн и этнических конфликтов сразу указывает, с какой стороной отождествляет себя определенная личность или группа. Д. Кристал также указывает на то, что язык может выступать в качестве естественного барьера между определенными культурными группами, тем самым подталкивая их к конфликту, а не к сотрудничеству. "Нет более ужасающего подтверждения власти языка, - пишет он, - чем тот факт, что многие люди готовы умереть, если не будут удовлетворены их требования по признанию права на использование определенного языка" (Crystal 1987: 34).

Оптимальное соотношение между личностным началом и чертами, усвоенными как требование групповой принадлежности, дает личности то сознание собственной идентичности, которое, не будучи следствием слепого конформизма, в то же время создает ощущение своего "я", гармонично сосуществующего с окружающей социальной средой. С точки зрения теории коммуникации, готовность личности к социализации и адекватному общению определяется рядом факторов: наличием определенных нравственных установок, уровнем коммуникативно-познавательных умений, готовности, к адекватному преобразованию смысловой информации и т. д., в связи с чем Т. М. Дридзе пишет об определенных "механизмах идеационно-творческой (сенсорно-интуитивной и интеллектуально-мыслительной) активности человека как особого “состояния сознания”, актуализируемого и воспроизводящегося в социокультурной среде с помощью (и благодаря) коммуникации" (Дридзе 1996: 149).

Личность использует себя и свое культурное окружение как стандарт для сравнения. Отношение к себе становится критерием личностной идентификации – того, что Л. Р. Колс называет "древним этноцентрическим импульсом человечества", выполняющим базовую функцию выживания (Kohls 1984: 11). Анализируя субъективный компонент языковой семантики, П. С. Гуревич подчеркивает, что в процессе познания окружающего мира человек никогда не может "отвлечься" от самого себя: он всегда ставит себя в центр этого процесса, непроизвольно делая себя "мерой всех вещей". При этом "указание на говорящего" представляет собой свернутое пресуппозитивное утверждение о существовании говорящего, включающее понятия об универсальных свойствах мира, бытующих вне познающего субъекта (Гуревич 1996: 33).

Будучи двусторонним процессом, коммуникация предусматривает взаимодействие между адресатом и адресантом, и в таком взаимодействии идентичность складывается из самовосприятия языковой личности и ее восприятия со стороны окружающих (в английском языке этим понятиям соответствуют термины avowel и ascription (см., например, Martin, Nakayama 1999: 113 – 114). Для личности очень важно очертить собственное коммуникативное пространство и самоопределиться в среде других коммуникантов. Даже теоретически невозможно полное совпадение самоидентификации и внешней идентификации, ибо то, как мы видим себя, всегда отличается от "взгляда со стороны". Во-первых, личности практически никогда не удается адекватно "самовыразиться": существует дисгармония между внутренней сущностью личности и подаваемыми ею коммуникативными сигналами. Способность к самовыражению - это талант или умение, которое подвластно далеко не многим. Во-вторых, умение окружающих "прочитывать" эти сигналы также несовершенно. В результате в течение всей жизни продолжается борьба между самовосприятием и восприятием со стороны других, отсюда - крик души: "Меня не понимают!" Чем в большей степени совпадают самоидентификация и идентификация, тем более благоприятно складываются исходные условия для адекватной коммуникации. Расхождение между этими категориями заведомо создает конфликтные установки, чреватые коммуникативными сбоями. Нельзя не согласиться с А. А. Шестаковым, который отмечет, что " дисгармония между "Я-концепцией" и "социальным Я" выступает одной из самых распространенных причин кризиса идентичности” (Шестаков). В МК на этот процесс наслаивается еще одна сложность - культурно-специфические особенности передачи и прочтения сигналов идентичности.

Несовпадение самоидентификации и внешней идентификации также становится питательной средой для формирования социальных, психологических, этнических предрассудков и национально-культурных стереотипов - барьеров на пути к межкультурному взаимопониманию. "В высказываниях о других всегда выявляется, что же представляем собой мы сами, поэтому дискурсы о “чужих” или “враждебных” группах являются зеркалом нашего самосознания. Дискурс о других, следовательно, касается собственной идентичности, т. е. вопроса: как мы воспринимаем самих себя, как мы описываем самих себя? Формирование национальной идентичности есть процесс дифференциации, описания собственной группы и отделения ее от “других”" (Водак 1997: 95 – 96).

Можно высказать предположение, что соотношение объема информации, отраженного в "окнах Джахари", используемых для оценки внутренней и внешней идентификации личности, при перемещении в другую культуру может меняться: то, что явно для людей из одной культуры, будет скрыто для представителей другой; некоторые аспекты личности будут оцениваться заведомо неверно.

Следовательно, когда человек попадает в иное лингквокултьтурное пространство, он должен быть готов к тому, что его идентичность будет восприниматься иначе, чем в родной культуре, что обусловлено как языковыми, так и поведенческими факторами. Вот лишь некоторые из причин кризиса идентичности, возникающего в процессе МК:

· неспособность адекватно выразить свое "я" на иностранном языке;

· неспособность собеседников, общающихся с коммуникантом на его родном языке, адекватно оценить его "я";

· неумение извлечь культурно-специфическую информацию из речевых сообщений друг друга;

· неготовность правильно определить свое место в инокультурном социуме.

 

Российская и американская идентичность

 

Следующий вопрос, который важно рассмотреть в связи с проблемами МК - это содержание понятий "российская и американская идентичность". Размышлять о корнях идентичности – значит исследовать почву, на которой произросла та или иная языковая личность. Для русских и американцев отношение к корням неодинаково. У русских древняя история. Русская коллективная идентичность основана на территориальности, культурном наследии и языке, которые в совокупности воплощают понятие Родины. Н. А. Бердяев определяет нацию как единство исторической судьбы (Бердяев 1994.). Однако в Советской России понятие об истоках усиленно искоренялось (особенно когда речь шла о непролетарском происхождении), в результате чего многие аспекты российской идентичности были утрачены - хочется надеяться, что не безвозвратно.

В отличие от России, у американцев короткая история. Существует расхожее мнение, что американцы как нация не имели детства. Известная исследовательница американского юмора К. Рурк, напротив, утверждает, что у американцев было затянувшееся детство, благодаря тому, что в движении на Запад они одну за другой открывали новые земли. Национальное самосознание рано возникло в американцах благодаря пристальному вниманию и критическому отношению к ним со стороны европейцев. Как блестяще далее комментирует К. Рурк: “У молодых отсутствует память. Память есть принадлежность возраста <...> Коллективная память создается многими людьми многих поколений <...> По этим меркам американское сознание должно считаться молодым. Коллективная память вряд ли могла существовать там, где связи с прошлым постоянно прерывались, а следы воспоминаний, привезенных из старых стран, быстро стирались <...> Одного переходного поколения хватило для того, чтобы начисто стереть могучее наследие” (Rourke 1986: 230 – 232). В отказе от своих исторических корней просматривается сходство между Россией советского периода и Америкой, где иммигранты пытались "слиться в едином порыве" и растворить свою этническую идентичность в "плавильном котле" американской нации.

В настоящее время в России наблюдается некоторое оживление интереса к своим корням, однако оно носит эпизодический характер и присуще лишь определенным социальным группам. Возрождение российской идентичности пока не приобрело характера широкомасштабной государственной политики. Многие жители многонациональной и мультикультурной Америки также делают попытки восстановить собственную идентичность, "найти себя".

Проявления российской и американской идентичности отличаются друг от друга. Представляется, что идентичность жителей России прежде всего выражается в их государственной принадлежности (россияне) и в национальности (мы идентифицируем себя как русские, евреи, татары, грузины и т. д.). Жители США, с другой стороны (особенно находясь за рубежом), идентифицируют себя прежде всего как американцы, затем - с точки зрения расовой принадлежности (Caucasian, т. е. White, Black, Asian, Hispanic, Native American) и только когда речь заходит об исторических корнях - с точки зрения этнической принадлежности. Американцам чуждо понятие “национальность”, и вопрос о ней вызывает у них чувство растерянности и недоумения. Прибывая в Россию и оказавшись перед необходимостью заполнить анкету, американцы теряются, дойдя до пункта “национальность”. Американец, напечатавший статью о России в газете English, многократно употребляет слово"nationality" по отношению к русским, но повсюду берет его в кавычки, ощущая его инородность в английском тексте.

Важным для теории МК является то обстоятельство, что национально-культурная идентичность личности многократно усиливается при попадании в иную культуру. Пребывание за рубежом помогает русским лучше понять себя как представителей русской культуры, а американцам - осознать свою принадлежность американской культуре.

Для дальнейшего анализа представляется возможным объединить различные показатели идентичности в три основные категории: физиологическую, социальную и психологическую. При этом важно иметь в виду, что деление это в высшей степени условно - одни и те же показатели могут попадать более чем в одну категорию (к примеру, раса, гендер, возраст являются одновременно физиологическими и социальными факторами, они же оказывают непосредственное влияние на психологические характеристики личности).

С другой стороны, существует достаточно распространенное (особенно среди американцев) мнение: а зачем мне вообще знать об этнической или, например, социальной идентичности собеседника? Все люди для меня равны. Мы считаем такой подход в высшей степени недальновидным и мешающим адекватному общению. Игнорирование культурных различий - достаточно опасная для МК позиция. Почему следует уметь читать сигналы идентичности?
Во-первых, попытка "спрятать голову в песок" и притвориться, что все люди одинаковы, не устранит существующих различий. Во-вторых, способность декодировать информацию об идентичности собеседника ставит коммуниканта в условия, равные (или почти равные) с носителями лингвокультуры (почему ему должно быть недоступно и непонятно то, что доступно носителям?). И, наконец, это знание позволяет усовершенствовать сам ход коммуникации: правильно выбрать тональность и жанр дискурса, сознательно подойти к выбору тем, избежать обсуждения болезненных вопросов и лучше понять психологию партнера. Кроме того, при компетентном подходе этническое и культурное разнообразие способно обогатить процесс общения.

 

 

Физиологическая идентичность языковой личности

 

Физиологическая идентичность включает врожденные черты (внешность, голос, физическое состояние и т. д.), на которые накладываются признаки, приобретенные в процессе социализации. Некоторые анатомические особенности, как, например, строение речевого аппарата, имеют непосредственное отношение к речепроизводству. Д. Кристал приводит данные, полученные в результате научных изысканий, согласно которым у представителей черной расы длина языка варьируется от 73 до 123 мм (в среднем 97 мм), в то время как у японцев этот диапазон составляет 55 – 90 мм (в среднем 73 мм). Ученые предполагают, что эта черта может быть одной из причин специфического японского акцента. Однако Кристал задается вопросом: почему, в таком случае, у представителей второго поколения японцев, выросших в США, акцент отсутствует? (Crystal 1987: 18 – 19).

Обращает на себя внимание и то, что фонетический уклад, привычка произносить специфические для данного языка звуки оказывают влияние на внешность коммуникантов и работу их речевого аппарата. Вот прочему российский зритель, даже выключив звук телевизора, может определить, на русском или иностранном языке разговаривают участники телепередачи.

Биологическая внешность складывается из генетических, этнических, гендерных, возрастных и прочих черт индивидуума: цвета и состояния кожи, формы и черт лица, цвета глаз, структуры и цвета волос, особенностей фигуры и т. д. Казалось бы – что может быть очевиднее внешности? Это то, что люди воспринимают глазами и что доступно всем, независимо от культурно-языковой принадлежности. Но все не так-то просто. Внешность посылает определенные коммуникативные сигналы, которые могут быть проигнорированы или неверно дешифрованы. Так, некоторые европейцы считают, что все китайцы выглядят "на одно лицо". Американцы с достаточной легкостью распознают людей ирландского или шотландского происхождения, если у них типичная для этих этнических групп внешность, в то время как для русских это не столь очевидно. С другой стороны, русские без труда определяют по внешнему виду "лиц кавказской национальности", а для американцев эта информация часто остается "за кадром". В одной из американских газет была помещена фотография молодой женщины с ребенком, которая просит на улице милостыню. Фото сопровождалось душераздирающим комментарием: "Year of crime, poverty won't be missed by Russia". Не менее драматичная подпись под фотографией гласила: "A woman holding her child begs for money outside a casino in downtown Moscow… The woman was begging yesterday." Газета проигнорировала лишь маленькую деталь – на фотографии была изображена … цыганка. В результате американская газета (вольно или невольно) дезинформировала своих читателей. Легко прочитываемые русскими сигналы этнической идентичности с соответствующими культурными ассоциациями в данном случае не были явными для американцев.

Носитель языка и культуры сразу определит несоответствие, если, например, человек с "цивильной" внешностью будет использовать диалектизмы или говорить на грамматически неправильном языке. С другой стороны, если человек, внешность которого указывает на принадлежность к низшему классу, оказывается интеллектуалом и использует язык образованных людей – это тоже неожиданность. Неносители лингвокультуры могут не заметить это противоречие в силу того, что они не знакомы с диалектами, им труднее распознавать акценты и другие языковые особенности, отличные от среднелитературной нормы.

Внешняя привлекательность считается одним из важных факторов, обусловливающих положительный настрой в межличностной коммуникации (Gamble and Gamble 1990: 196). Но при этом надо иметь в виду, что представления о привлекательности могут существенно и даже диаметрально расходиться в разных культурах. Человек, внешне отличающийся от других, чувствует себя неуютно. Если же он вписывается в окружающую социально-культурную среду, то ему психологически намного легче участвовать в коммуникации. Внешние различия между американцами англосаксонского происхождения и русскими несущественны, и это является одной из предпосылок успешной коммуникации. Например, американский журналист, путешествующий по России, так описывает свои ощущения при встрече с турком в российском поезде: "<…> я не удивился, что его и мои впечатления о России были столь различны. Я был высокий, белокожий, усатый представитель страны, на которую многие русские все еще смотрели не без трепета. Если бы не моя одежда и акцент, я вполне мог бы сойти за русского. Турок был смуглый чужестранец-мусульманин, <…> в стране, где многие относились со стойким предубеждением к "черным" – кавказцам и азиатам" (Montaigne 1998: 123).

С другой стороны, в теории МК существует мнение, что чем больше иллюзия близости культур, тем больше вероятность коммуникативных сбоев. По-своему парадоксальное мнение высказывает А. Кончаловский: "Один англичанин запомнился мне афоризмом: “Проблема русских в том, что они белые”. Я сначала почувствовал в этом некоторое оскорбление, но потом изменил свое отношение к этому тезису. Ведь и правда: русские относятся к белой расе по своему генофонду и по происхождению. Этот факт и вызывает мисинтерпретацию русских Западом. <...> А все дело в том, что к туркам и индусам не прилагаются те мерки, которые Запад обычно прилагает к русским. Как будто с белым цветом кожи русские должны обязательно заимствовать весь тот свод ценностей, который движет западной культурой. И вот тут возникает то самое, необъяснимое для многих поведение - для многих, и американцев, в частности, неадекватное поведение русского человека" (Чередниченко 1999: 43).

Расовая принадлежность - навязчивая идея для американцев. Многие испытывают расизм - иногда даже внутри одной семьи. Одной капли негритянской крови достаточно, чтобы называться “черным”. Эта категория людей образует пограничную “касту”. “Идентифицировать свою “многорасовую” принадлежность означает бросать вызов здравому смыслу, не попадая ни в один из лагерей” (In Living Colors 1997: 40- 42).

Различные, часто взаимоисключающие, проявления отношения к расовой принадлежности, бытующие в американском обществе, ярко отражаются в языке: 1) откровенно негативное отношение на эксплицитном уровне: colored; nigger; фразеологизм salt and pepper (о смешанном браке); 2) скрыто-негативное, о котором будет сказано ниже; 3) нейтральное: Afro-American, black; 4) положительное: Black is beautiful (отметим, что Black в таком случае пишется с большой буквы).

Психологи С. Гэртнер и Дж. Довидио отмечают развитие новой формы расизма - т. н. аверсивного (от aversive - питающий отвращение). В отличие от обычных расистов, носители этой идеи сочувствуют неграм как жертвам былой несправедливости и считают себя людьми непредубежденными. Однако, в связи с тем, что в американской культуре превалируют антинегритянские настроения, "аверсивные расисты" испытывают дискомфорт при общении с неграми, а иногда относятся к ним со страхом или отвращением, но упорно отрицают это (Bootzin et al. 1991: 648). В частности, эта скрытая форма расизма проявляется в "маркированности" представителей негритянской расы, когда в разговоре о них обязательно упоминается цвет их кожи: Linda, the black secretary; Jerry, the black student.

Понятие идентичности в среде американцев часто приобретает причудливые формы. Многонациональный состав американского общества обусловливает увеличение числа смешанных браков и соответственно - очень странные смеси, для которых изобретаются всякого рода окказионализмы: Cablinasian (Caucasian, Black, Indian and Asian), Korgeninian (Korean and Argentinean), China-Latina, Blackanese и т. д. Для обозначения людей, родители которых принадлежат к двум разным расам, иногда используется словечко гавайского происхождения, которое до недавних пор считалось оскорбительным и политически некорректным, а в настоящее время приобрело особый шик: Hapa (от гавайского “половина”). В связи с вышесказанным в настоящее время конгресс США обсуждает вопрос о том, не ввести ли понятие “mixed race” (“смешанная раса”), ибо население США уже не вписывается в четко обозначенные категории (In Living Colors 1997: 41 – 42).

Вступая в коммуникацию, необходимо помнить, что цвет кожи и другие сигналы расовой и этнической принадлежности в определенных условиях могут сигнализировать о чувствительности к некоторым словам, словосочетаниям и темам. Так, например, в телесериале " ER" (“Скорая помощь”)героиня-негритянка с горечью говорит: “For whites it’s never about race. For blacks it’s always about race”.

В процессе социализации человеческая внешность подвергается культурной обработке, например, стрижке или укладыванию волос, бороды и т. д., "чтобы соответствовать знаковым требованиям, оформляющим гендерные отношения в обществе". Естественные признаки могут подвергаться вторичному переозначиванию, приобретая связь с сословной или конфессиональной принадлежностью (Ерасов 1997: 155). Терпимость американцев к разнообразию, не столь сильно развитая в России, а также разные представления о нормах приличия и моде, приводят к тому, что эта "культурная обработка" в разных странах может иметь разные проявления.

Физическое состояние ЯЛ также накладывает отпечаток на ее речь. Заболевания, такие как частичный паралич и рассеянный склероз, могут вызывать нарушения речи, вплоть до полной неспособности к речепорождению. Кроме того, инвалидность и нарушения физического состояния могут приводить к серьезным психологическим последствиям, также сказывающимся на характере речи. В результате того, что в американской культуре значительно больше внимания уделяется людям с нарушениями физического состояния, например, в виде доступа инвалидов к высшему образованию, они чувствуют себя более уверенно, что неизбежно влияет на их речь. Положительные психологические последствия имеет также широко распространенная в американском варианте английского языка эвфемизация, которая сказывается на самоидентификации, например, замена слова invalid на disabled или еще более осторожное выражение physically challenged. Последнее особенно показательно, ибо само по себе наименование содержит в себе призыв бороться с недугом.

Кроме того, важную роль в МК играют мимика, жестика, кинесика, манера себя держать и т. д., которые также имеют отношение к человеческой внешности и выполняют знаковую функцию (см. раздел о невербальной коммуникации).

 

Психологическая идентичность языковой личности

Национальный характер – миф или реальность?

 

Рассматривая психологическую идентичность как один из важнейших аспектов ЯЛ, которые играют ведущую роль в межкультурном общении, мы ведем речь о коллективной идентичности, в основе которой лежит понятие национального характера. Отношение ученых к понятию "национального характера", основанного на мнении о том, что представители одной нации имеют общие личностные черты, типы мышления и модели поведения, неоднозначно. Наряду с достаточно широким признанием, бытует точка зрения, которая оспаривает его существование из-за опасения перед стереотипизацией и политической некорректностью. Поэтому на смену термину "национальный характер" в современных работах, в особенности на Западе, приходят термины "базовая личность" или "социальный характер", суть которых заключается в попытке найти основополагающие черты сходства между представителями определенной культуры (см., например, Dahl). Н. А. Ерофеев пользуется термином "этническое представление", обозначающим "словесный портрет или образ чужого народа"; С. М. Арутюнян пишет о "психологическом складе нации" как "своеобразной совокупности разнопорядковых явлений духовной жизни народа" (цит. по: Тер-Минасова 2000: 136).

Несмотря на всю эту разноголосицу, многие ученые не отказываются от исследования национального характера. С. Г. Тер-Минасова подробно анализирует различные точки зрения на это явление и приводит определение Н. Джандильдина, который рассматривает национальный характер как "совокупность специфических психологических черт, ставших в большей или меньшей степени свойственными той или иной социально-этнической общности в конкретных экономических, культурных и природных условиях ее развития" (Тер-Минасова, указ. соч.: 136).

Однако, даже если согласиться с мнением о том, что понятие национального характера ненаучно, а существует лишь на бытовом уровне, как считают некоторые ученые, то следует вспомнить, что межкультурная коммуникация во многих случаях как раз и осуществляется на бытовом уровне, и потому понятие национального характера должно учитываться в теории МК.

Язык объединяет в себе собственно языковое (структурное) своеобразие с особенностями характера нации. Языки различаются по степени динамичности, рациональности и эмоциональности, нюансировке значений, степени охвата определенных областей материальной и духовной жизни, энергетике и фокусировке на определенных концептах. В настоящем исследовании мы считаем отправной точкой анализа следующее ключевое положение гумбольдтовской теории: "Следует сначала изучить народы в их своеобразии, изучить их деятельность и составные части их языков, затем, доверившись чувству, создать себе образ и уже потом, насколько это возможно, облечь его в слова", ибо изучение языка "служит высшей и общей цели совместных устремлений человеческого духа, цели познания человечеством самого себя и своего отношения ко всему видимому и скрытому вокруг себя” (Гумбольдт 1985: 380, 383).

Сложность исследования заключается в том, что ни один из методов анализа психологической идентичности не является до конца убедительным и не дает надежных исчерпывающих данных. Перспективным представляется исследование картины мира и концептосфер, однако опасность состоит в том, что отбор концептов осуществляется на основе предпочтений исследователя и потому субъективен. Анкетирование дает интересные результаты, но не может считаться абсолютно достоверным, поскольку, как справедливо пишет М. Л. Макаров, ссылаясь на изыскания С. Фриск и Ш. Тейлор, поведение людей адаптивно и может реагировать на попытку наблюдения. Кроме того, социально-психологические качества людей трудноидентифицируемы и не могут наблюдаться непосредственно (Макаров 1998: 13 – 14). Исследование частотности употребления языковых единиц, связанных с различными аспектами психической деятельности, может принести определенные результаты, но в связи с тем, что ЯЛ динамична и меняется со временем, а частотные словари не всегда поспевают за этими изменениями, данные на момент исследования могут не соответствовать языковой действительности.

Следует также учитывать, что "национальный характер <...> определяется не только и не в первую очередь языком, поскольку наряду с языком одним из важнейших признаков этноса является общность культурных ценностей и традиций" (Караулов 1987: 47). Таким образом, для успешного анализа менталитета и психологического своеобразия нации необходимо объединить усилия разных наук – теории коммуникации, этнопсихологии, социологии, психолингвистики и т. д.

Путь, который мы выбираем в данной работе, - это использование различных научных методов, а также следование совету Гумбольдта - "довериться чувству", исследовательской интуиции. Представляется, что в перспективе, даже при несовершенстве этого подхода, совокупность работ различных авторов и собранный ими по крупицам материал будет полезным для доказательства или опровержения существующих взглядов на характер отдельных наций.

Поскольку, поставив перед собой задачу рассмотрения типичных черт русских и американцев, мы заведомо обрекли себя на необходимость делать обобщения, представляется целесообразным разграничить понятия "типа" и "стереотипа". Стереотип соотносится с примитивизированным восприятием личности, "зацикленным" на различиях, который играет в МК деструктивную роль (см. раздел о стереотипах). Понятие же типа предполагает схематическую ментальную репрезентацию портрета представителя лингвокультуры, позволяющую в определенной мере предвосхитить особенности его коммуникативного поведения.

Типизированная лингвокультурная личность выступает как "носительница принятых норм и ценностей, доминирующих в определенном обществе“. При этом "речь идет об индивиде, вписанном в общую систему регуляции", в результате чего он "предстает как фрагментарная и частичная личность, как носитель разных ролей, относящихся к разным сферам и типам культуры” (Ерасов 1997: 237 – 240). Как отмечается в Encyclopaedia Britannica (статья Culture and Personality), фактор культуры не является величиной постоянной; нет возможности проверить, какая часть личности зависит от внутренней склонности, а какая – от культурного опыта. В связи с этим, го