Социальная стратификация лингвокультуры

Оказавшись в недрах чужой культуры, личность должна приспособиться к новым для нее формам социализации. Можно обозначить следующие причины межкультурных различий в социальной сфере:

неодинаковое стратификационное членение общества;

разные представления о статусе и престиже;

расхождения в кодировке социальной информации и прочтении сигналов социальной идентичности.

Термин "стратификация" происходит из геологии, где "стратум" означает "слой". За этим образом, усвоенным социологией, стоит расслоение человеческого общества, причем слои не имеют между собой четких границ, а скорее плавно переходят друг в друга. Социальная стратификация осуществляется по горизонтали, в зависимости от географической (территориальной), этнической, культурной принадлежности индивида, и по вертикали, в виде социальной иерархии.

Согласно концепции П. А. Сорокина, социальная стратификация представляет собой дифференциацию некоей данной совокупности людей на классы в иерархическом ранге. Она находит выражение в существовании высших и низших слоев. Основа и сущность стратификации заключается в неравномерном распределении прав и привилегий, ответственности и обязанности, наличии или отсутствии социальных ценностей, власти и влияния среди членов того или иного сообщества (Сорокин 1993: 285).

Исследователи различают одномерную и многомерную стратификацию. В первом случае социальная группа выделяется на основе какого-либо одного признака, во втором - определяется совокупностью признаков (Фил. энц. словар, 1983: 636). П. А. Сорокин трактует одномерную стратификацию в терминах элементарных групп, выделяемых на основе расовой, половой, возрастной, семейной, государственной, языковой, профессиональной, имущественной, правовой, территориальной, религиозной, партийной и психоидеологической принадлежности. Соответственно, многомерная стратификация соотносится с кумулятивными (двойными, тройными и т. д.) группами, в которые объединяются элементарные группы (Сорокин 1993: 65).

Одним из проявлений стратификационного членения общества является наличие разных языков, их региональных вариантов, диалектов и прочих лектов, что можетприводить к функциональному и культурному непониманию между представителями разных социальных групп. Эти процессы и явления досконально рассмотрены в книге В. И. Карасика " Язык социального статуса " (Карасик 1992). Применительно к американскому обществу, подробный анализ блестяще проведен А. Д. Швейцером в его многочисленных работах (например, Швейцер 1983; 1995a; 1995b; 1996).

О. Б. Сиротинина и В. Е. Гольдин проводят социолингвистическое исследование типов речевых культур, которые, с их точки зрения, "соотносятся с компонентами социально-функциональной парадигмы языка, но не совпадают с ними, выделяясь на иной, культурно-речевой основе и образуя собственную иерархию единиц". Последняя используется в системе ценностной ориентации носителей языка (Сиротинина, Гольдин, 1994: 108).

При делении на социальные группы/страты наблюдается определенная степень условности, так как, во-первых, не всегда легко однозначно отнести ту или иную личность к конкретной группе, а во-вторых, личность одновременно входит в разные социальные группы, выделяемые на основе различных критериев. Соответственно, "структура социальной дифференциации языка представляет собой многомерное образование, существующее и функционирующее в нескольких измерениях <...> Языковые ресурсы языкового коллектива образуют единую социально-коммуникативную систему", взаимосвязь компонентов которой носит характер функциональной дополнительности (Швейцер 1983: 15 - 17).

С точки зрения МК, стратификация общества внутри разных стран не совпадает в силу особенностей исторического развития, разного протекания политических и экономических процессов, а также тех критериев, которые обществу диктует язык. Разные по величине социальные группы, такие как "семья", "община", "соседи", "коллеги" и т. д. могут состоять из людей, объединенных определенным социальным опытом или видом деятельности и обозначенных своего рода ярлыком - словом. Будучи в известной мере умозрительным, социальное деление в какой-то степени зависит от этих ярлыков. Например, слова community и neighborhood, широко употребимые в США, не имеют точных эквивалентов в русском языке. Слова коллектив и team соотносимы, но не полностью эквивалентны. По справедливому утверждению Д. Зандена, такие группы не существуют в строгом понимании этого слова - они представляют собой объединения индивидуумов, которые мы воспринимаем как своего рода модели (Zanden 1990: 95).

С социальной точки зрения, язык представляет собой совокупность социолектов - вариантов языкового употребления, используемых различными социальными группами. В. И. Карасик полагает, что социолект служит символом групповой принадлежности и средством взаимной поддержки людей, принадлежащих к данному слою общества (Карасик 1992:55).

Существуют многочисленные разновидности "лектов". Так, Х. М. Труби выделяет идиолект, фамилиялект, коммунолект, регионлект и диалект (Truby 1993: 43) Д. Таннен пишет о гендерлектах (разновидностях языка, употребляемых мужчинами и женщинами) (Tannen 1990: 42). Помимо того, А. Д. Швейцер выделяет военный жаргон, молодежный сленг, речь хиппи, наркоманов, арго преступного мира (1983:167). Приведем некоторые примеры лектов, существующих внутри американского варианта английского языка:

· лект "яппи": (преуспевающих молодых людей, живущих в городе и делающих профессиональную карьеру в бизнесе): Yuppies (Young Urban Professionals), Puppies (Poor Urban Professionals), Buppies (Black Urban Professionals), Dinks (Double-income, No Kids), Woofs (Well-off Older Folks), Flyers (Fun-loving Youth En Route (to) Success), Busters (Consumers born after baby boom).

· арго наркоманов: narc, junkie, pusher, flying high, zonked, wired, high and low drugs, hard and soft drugs, dope, snow, leaf, coke, crack, uppers, downers.

· лект гомосексуалистов: being 'outed', coming out of the closet, fruitcake, fairy, pansy, fruit.

В сфере социальной стратификации языка действуют две противоположные тенденции: с одной стороны, возникают новые профессиональные жаргоны, например, компьютерный; с другой - наблюдается унификация языка (как английского, так и русского), особенно в больших городах, за счет роста грамотности населения, влияния средств массовой информации и других социальных факторов. Исследования американских лингвистов, проведенные в Нью-Йорке, Детройте и Филадельфии показали, что речь жителей большого города представляет собой один сплошной континуум, свидетельствующий о взамопроникновении различных классов (Полетаев, Шевченко 1997: 113).

Социальная идентичность личности складывается из совокупности социальных ролей, которые она играет в обществе. Такие параметры, как раса, этническая принадлежность, гендер и возраст, являются базовыми и находятся на стыке социальной и физиологической идентичности.

Заслуживает внимания точка зрения, согласно которой выделяемые на базе указанных выше критериев социальные группы делятся на "видимые" и "невидимые". "Невидимыми" считаются те группы, которые доминируют в обществе: мужчины, белые, гетеросексуалы -, так как они принимаются за норму. На их фоне "видимыми" становятся социальные группы, объединяющие женщин, негров, гомосексуалистов и т. д., поскольку они рассматриваются как отклонение от нормы. Поэтому в речи уточняются лишь эти отклонения, например: Black secretary, female doctor или женщина-водитель. Существует тенденция использовать страдательный залог по отношению к "невидимым" социальным группам: "so mаny women were raped, murdered, slain" вместо: "so mаny men raped, muredered, slaid women". Это интересное наблюдение было сделано в американском документальном фильме "Tough Guise".

Индивидуумы из властных групп, как правило, навешивают ярлыки на других; сами они не имеют ярлыков. Например, мужчины часто забывают уточнять род как часть своей идентичности. Женщины, с другой стороны, часто включают род как ее ключевой элемент (Martin 1999: 165). Точно также, "невидимую" группу образуют люди среднего возраста, который, по утверждению В. И. Карасика, семиотически не маркируется (1992:?49 – 55). Это явление наблюдается как в русской, так и американской культуре, однако отношение к "видимым" социальным группам в США, в отличие от России, регулируется правилами "политической корректности", а также рядом законодательных актов.

Применительно к МК, степень "видимости" различных социальных групп ситуативно и культурно обусловлена. Например, поскольку в России практически нет чернокожих жителей, афроамериканец в российской толпе будет еще более "видимым", чем у себя дома. То, что американцы иногда принимают за российский расизм, часто бывает простым проявлением любопытства по отношению к "экзотике". С другой стороны, белая женщина очень заметна в американском черном гетто, особенно в темное время суток. Русские туристы не всегда отдают себе в этом отчет, из-за чего могут попадать в неприятные ситуации.

 

Гендерная идентичность

 

Как уже указывалось ранее, различия между речью женщин и мужчин позволяют Д. Таннен писать о наличии гендерлектов. Однако многие ученые отвергают мнение о том, что гендерные социальные характеристики являются врожденными. М. Мид которая исследовала три племени в Новой Гвинее, обнаружила признаки агрессивности у женщин, пассивности у мужчин и минимальные различия в выполняемых ими социальных ролях. Анализ разных культур показывает, что гендерные роди в высшей степени гибки и отражают не столько биологические, сколько культурные императивы и особенности окружения (Light et al.: 323 - 324).

Как в России, так и в США отношение к мужчинам и женщинам неодинаково, а коммуникация между ними асимметрична, что имеет следующие языковые проявления:

· различия в выборе лексики: существуют слова, которые "работают" на образ мужчины-коммуниканта, и те, которые чаще всего (или даже исключительно) употребляются женщинами;

· разная лексика, используемая для описания мужчины и женщины; например, в американской культуре прилагательные logical, aggressive, dominant, forceful, hard-headed, reckless, stern, argumentative употребляются преимущественно для характеристики мужчин, а прилагательные poised, gentle, soft-hearted, submissive, fearful, excitable, shy, touchy – для описания женщин (Werner and LaRussa 1985);

· в пáрах лексем master/mistress, bachelor/spinster, governor/governess "мужские" существительные, как правило, имеют нейтральную или положительную оценочность, в то время как "женские" – отрицательную;

· употребление синтаксических конструкций: мужчины предпочитают повелительное наклонение, женщины - формулы, предлагающие совместное действие типа "Let's", "Давай", фразы, объединяюшие говоящую с собеседником (мы), косвенные намеки, предложения в вопросительной форме;

· паралингвистические средства: женщины говорят тише, чем мужчины; различается интонационный рисунок речи: женская речь звучит менее уверенно, превалируют вопросительные интонации, создающие впечатление незаконченности предложения;

· выбор коммуникативных стратегий: мужская речь более решительна, весома и напориста; женщины реже перебивают мужчин в беседе, чем наоборот; женщины чаще извиняются; мужчины в большей степени склонны к прямым высказываниям, в то время как для женской речи характерна имплицитность и косвенная форма языкового выражения;

· разное использование молчания: мужчины меньше говорят и используют молчание как инструмент власти; женское многословие - это нередко свидетельство бессилия.

Кроме того, существует мнение, что мужской язык имеет агентивную, а женский - бытийную основу ("men do but women are" - Grave; цит. по: Steiner 1975: 41).

Исследования показывают, что женщины адаптируются к мужским коммуникативным нормам, а не наоборот, то есть "язык указывает женщине ее место" (Tannen 1990: 241).

Понятия о мужественности и женственности динамичны, подвержены изменениям, связанным с развитием общества, и культурно обусловлены. Благодаря борьбе американских женщин за свои права, центр тяжести их взаимоотношений с мужчинами смещается к середине, то есть к состоянию равновесия. В России же по-прежнему существует ощутимый дисбаланс.

Адекватная МК между мужчинами и женщинами требует учета целого ряда факторов, в состав которых входят:

· социальная ситуация и гендерная политика в определенной культуре;

· проявления понятий "политическая корректность", "сексизм" (sexism) и "сексуальное домогательство" (sexual harassment) в контексте данной культуры;

· нормы выбора психологической, социальной и коммуникативной дистанции;

· уместность определенных типов коммуникативного поведения, как вербального, так и невербального.

Внимание американского общества к гендерным проблемам и утверждению женских прав, в том числе и на законодательном уровне, влияет на самоидентификацию американок, степень их самостоятельности, уверенности в себе, нацеленности на успех и нежелание ни в чем уступать мужчинам. Из общения с русскими американцы, как правило, выносят мнение о том, что в России в большей степени, чем на Западе, делается упор на традиционные модели мужественности и женственности (см., например, Stephan, Abalakina-Paap 1996: 376). В профессиональной сфере, политике и в бытовом общении чаще проявляется то, что американцы называют "сексизмом", то есть чувство превосходства одного пола над другим.

В коммуникативном поведении русских наблюдается бόльшая асимметрия и более четкое распределение социальных обязанностей между мужчинами и женщинами, чем в США: женщины не открывают бутылки и не носят тяжелые сумки, если рядом находится мужчина. Выходя из машины или общественного транспорта, мужчина подает женщине руку. Манера ухаживать за женщиной, дарить ей цветы постепенно уходит из американской культуры и уже редко свойственна представителям молодого поколения.

Во взаимоотношениях русских мужчин и женщин наблюдается бόльшая стыдливость (prudery prevails): женщина стесняется спросить мужчину, как пройти в туалет, а если спросит, то мужчина будет не менее сконфужен, чем она сама (см., например, Richmond 1997: 52 - 55). В русский бар или ресторан женщине следует приходить в сопровождении мужчины, иначе ее воспримут как искательницу знакомств и приключений. При этом русский мужчина, как правило, платит за даму. В США каждый платит сам за себя (если не было иной договоренности), и это считается проявлением достоинства и независимости. "Going Dutch is not Russian style", - отмечается в одной статье. При межкультурных контактах это различие приводит к тому, что американец считает русскую женщину алчной, а они его - скрягой. В России при профессиональных контактах женщины испытывают известную долю снисходительности и покровительства со стороны мужчин, в связи с чем им приходится прилагать дополнительные усилия для самоутверждения.

Таким образом, в разных лингвокультурах одинаковые сигналы могут иметь разное содержание. Мужчинам следует обратить особое внимание на формы общения с феминистками, которые могут посчитать оскорбительным то, что мужчина подает им пальто, подносит тяжелую сумку или открывает перед ними дверь. Мотив за обидами подобного рода - неравенство: "он думает, что я слабее (хуже) него". Даже традиционный русский тост за женщин может обидеть феминисток, в присутствии которых не рекомендуется даже намекать на разницу между полами - требуется абсолютная симметрия во взаимоотношениях. Последствиями межкультурного непонимания могут стать как мелкие недоразумения, так и серьезные скандалы на почве сексуального домогательства (см. также раздел о политической корректности).

 

Возрастная идентичность

 

Значимость возраста варьируется в зависимости от других составляющих идентичности, а также от контекста общения. "Для молодежи и юношества признак возраста является доминирующим” (Карасик 1992: 108?). Он также весóм в самоидентификации пожилых людей. Понятия "молодой" и "старый" относительны и могут различаться от культуры к культуре. Кроме того, с изменением собственного возраста меняется отношение к возрасту других.

Во всех лингвокультурах существуют средства семиотического маркирования языка, используемого людьми из разных возрастных групп. Дети создают собственный языковой мир из лексических и синтаксических ресурсов взрослых. Как пишет Дж. Стайнер, усечение слов, нарушение грамматических норм и т. д. составляет важную часть детского или подросткового лекта, цель которого - бунт против правил взрослой речи и удовлетворение собственных нужд в познании мира (Steiner 1975: 35).

Кроме того, лексикон детей и подростков, которые растут под массированным воздействием компьютеров, телевидения и других средств массовой информации, отличается от лексикона "докомпьютерного" поколения. В этой связи представляют интерес выводы Н. Постмана о том, как в США сегодня относятся к детству. Он подвергает сомнению традиционную точку зрения на детство как стадию развития, диктуемую биологическими императивами, и в противовес утверждает, что это социальный конструкт, создаваемый коммуникативным окружением. Уподобляя детство процессу изучения языка, он считает, что существует биологическая основа, которая не может быть реализована без социального окружения, питающего и поощряющего его развитие. В современном американском обществе нет различия между информационным окружением взрослых и детей. Поэтому дети лишены периода развития, когда они постепенно социализируются и ассимилируются в мире взрослых. Более того, потребительство в американском обществе превратило детство в экономическую категорию. Постман приходит к выводу о том, что дети нуждаются в специфических формах представления информации, включая язык (Postman 1999: 116 – 135). Аналогичные процессы происходят и в российском обществе, но более медленно, в результате чего на стыке культур эти явления не синхронизируются.

Специфика общения между "отцами и детьми" в российском и американском и обществе обусловлена разным отношением к возрасту и использованием различных коммуникативных моделей. Американское общество "помешано" на молодости. Люди всячески пытаются отодвинуть пожилой возраст. Это отчасти связано с тем, что американцы дольше учатся, позднее женятся и заводят детей, стараясь как можно дальше продвинуться по карьерной лестнице до их появления. Если в 50-х гг. бездетными были 9% американок детородного возраста, то к началу 90-х гг. детей не имело 25% женщин с высшим образованием в возрасте от 35 до 45 лет, что, как правило, было результатом их сознательного выбора (Zanden 1990: 392). Американки часто говорят о "тиканьи биологических часов", то есть балансировании между карьерными целями и полноценной семьей.

Но несмотря на то, что в США возрастной разрыв между поколениями оказывается больше, чем в России, возрастная маркированность коммуникативных паттернов менее ощутима из-за стремления к демократичности и более короткой коммуникативной дистанции. В целом, в русской культуре наблюдается бόльшая асимметрия между представителями разных возрастов, чем в США. Старая американская формула: "Сhildren should be seen and not heard" отжила свой век и более уже не считается правильной. Поколения, воспитанные по книгам доктора Спока, отличаются большей свободой самовыражения. Родители не "тюкают" подростков так, как это делают русские, что имеет как положительные, так и отрицательные последствия. С одной стороны, с раннего возраста стержнем самоидентификации американцев становится отношение к себе как к уникальной личности. С другой стороны, возникает "зацикленность" на собственном "я" и недостаточное уважение к старшим, проявляющееся на коммуникативном уровне.

Среднее поколение в США нередко называют "sandwich generation", так как из-за увеличения детородного возраста и длительности жизни оно оказывается зажатым между детьми-подростками и стареющими родителями. Однако в силу целого ряда социально-экономических причин для русских привычны более тесные отношения с престарелыми родителями, чем для американцев. Различается также подход к ответственности за родителей: русские ухаживают за ними сами, а американцы через посредство учреждений, например, домов для престарелых.

Рассматривая зависимость самоидентификации ЯЛ от возраста, хочется привести интересное наблюдение Дж. Стайнера о том, что у пожилых людей указатель референции обращается вовнутрь - старики в основном слушают самих себя. Их тезаурус гланым образом основан личных воспоминаниях (Steiner, 1975: 48). С. А. Сухих и В. В. Зеленская также отмечают, что "старые люди вербализуют потерю своей былой активности в страдательных конструкциях” (Сухих, Зеленская 1998: 84).

Самоощущение американских и русских пожилых людей различается, так как оно находится в прямой зависимости от уровня материальной обеспеченности, дающей свободу и уверенность в завтрашнем дне. Отсюда – и иной характер коммуникации: если у русских наблюдается привычка жаловаться, отсутствие энергии и воли к жизни, оптимизма и деятельностного подхода, то американские старики настроены более активно и оптимистично.

Представляется возможным запрогнозировать следующие сложности, которые могут возникнуть в МК в связи с разным восприятием возрастной идентичности:

· Выбор коммуникативной дистанции. Русские, как правило, бывают не готовы к американской фамильярности при общении людей с большой разницей в возрасте (например, к обращению по имени). Американцам, со своей стороны, трудно переключиться на русские коммуникативные модели (обращению по имени-отчеству, умению правильно определить, к кому обращаться на Вы, а кому - на ты и т. д.).

· Выбор стиля и жанра общения. Русским преподавателям, волею судьбы оказывающимся в США, нелегко привыкнуть к общению со студентами "на равных", фамильярности при переписке по электронной почте и т. д. Американцам, напротив, общение с русским преподавателем старшего возраста порой кажется слишком дистанцированным, натянутым и формальным.

· Выбор лексических средств. Понимание и употребление лексики, маркирующей возрастную группу, требуется как для адеквантного обмена информацией, так и для вхождения в нее через преодоление стадии маргинальности. Например, подросткам и молодежи, участвующим в образовательных обменах, недостаточно хорошего знания литературного иностранного языка для того, что считаться "своими" в среде сверстников - им приходится также овладевать молодежным сленгом. Употребление сленга сопряжено с определенными сложностями: с одной стороны, незнание сленга автоматически отдаляет подростка или студента от группы сверстников; с другой стороны, неверное или неуместное употребление сленга может поставить их в нелепое или смешное положение. Общение с маленькими детьми также требует знания "детского" языка: wee-wee, night-night, peek-a-boo, choo-choo, uh-oh и т. д.

· Овладение фоновыми знаниями, составляющими основу коммуникации в данной возрастной группе, также является обязательным условием адекватного общения.

 

Расовая и этническая идентичность

 

Мы уже писали о том, что, в России этническая принадлежность обозначается термином "национальность", что часто вызывает недоумение со стороны американцев. В России советского периода, как утверждает Д. Мур, происходило обесценивание русской и других этнических идентичностей и растворение их в homo Soveticus (Moore 2001: 122 - 123). Может быть, поэтому, общаясь с русскими, американцы до сих пор не учитывают многонациональный состав России, и для них бывает открытием тот факт, что в России представлено 120 национальных и этнических групп.

Для американцев, с другой стороны, центральным является понятие расовой идентичности. Статистические данные о населении США в первую очередь строятся вокруг расовой принадлежности. Основными расами считаются: Caucasian, Black, Asian, Hispanic, Native American. Уже сама по себе разница критериев становится предпосылкой непонимания между русскими и американцами. Для россиян слово Caucasian ассоциируется с кавказцами, а слова Hispanic и Native American не имеют эквивалентов в русском языке.

Как уже указывалось выше, белые считаются социально нейтральной, а, следовательно, "невидимой" группой. Представители остальных рас воспринимаются как отклонение от нормы, что проявляется имплицитно (в виде определенной степени коммуникативной напряженности) и эксплицитно (на языковом уровне в виде ярлыков: Black, Afro-American, Asian и т. д.). Проблема расовой идентичности актуальнее всего для американцев негритянского происхождения, так как эта группа является самой "маркированной".

Русским недоступно распространенное в США понятие "одной капли" негритянской крови, которой достаточно, чтобы считаться черным. В самом деле, почему человек называется Black, если у него белая кожа и слабо выраженные негроидные черты? Тем не менее, до 1982 г. человек с "одной каплей" негритянской крови, выросший среди белых и считавший себя белым, по закону относился к афроамериканцам. Возникало несовпадение разных параметров идентичности: а) внешности, б) восприятия со стороны окружающих, в) самовосприятия и г) идентичности в глазах закона. В 1982 г. жительница Луизианы Сузи Фиппс (Susie Phipps), имевшая 1/12 негритянской крови, подала в суд прошение о пересмотре своей официальной расовой принадлежности. Она проиграла дело, но в закон были внесены изменения. Тем не менее, по сей день А. С. Пушкин считается в США черным, и его фигура находится в Музее негритянских восковых фигур в Балтиморе, что крайне неожиданно для русских, которые мыслят иными категориями.

В США социальные отношения, соотносимые с расовой и этнической принадлежностью, во многом определяются правилами политической корректности. Исследовательница проблем коммуникации Д. Танно пишет о своей собственной "множественной идентичности" (multiple identity), создаваемой на уровне языка. Наиболее точно она обозначается термином Mexican American – мексиканка американского происхождения. В семье Д. Танно называют Spanish, имя в виду страну, из которой происходили ее предки. Слово Latina используется для обозначения культурной и исторической связи между ней и другими латиноамериканцами. Политически корректный термин Chicana подтверждает стремление латиноамериканцев к утверждению собственной культурной идентичности. По мнению Д. Танно, все эти термины отражают разные стороны ее идентичности, составляя в совокупности единое целое (Tanno; цит. по: Martin 1999: 141).

В английском языке слово Negro считается политически некорректным, поэтому предпочтение отдается терминам Black и Afro-American. В русском языке, напротив, слово негр нейтрально, а черный имеет негативную коннотацию. Слово афро-американец пока не получило достаточного распространения и используется ограниченно. Незнание этих языковых фактов часто приводит к неприятным ситуациям в МК. Русские, не чувствующие негативной окраски слова Negro, опрометчиво употребляют его в речи. Американцы, не отдающие себе отчета в том, что слово негр в русском языке не несет отрицательной оценочности, приходят к выводу, что все русские, которые его произносят, - расисты.

На уровне коммуникации расовая и этническая принадлежность проявляется в наличии специфических лектов, самым ярким из которых является Black English. Отношение к этому варианту языка противоречиво. Одни американцы считают его диалектом с многочисленными фонетическими, лексическими и грамматическими отклонениями от нормы. Другие полагают, что это самостоятельный язык, который выступает как один из ведущих признаков негритянской идентичности и поэтому должен преподаваться в негритянских школах. Однако наиболее распространено мнение (возможно, справедливое), согласно которому афро-американцы, желающие продвинуться по карьерной лестнице и достичь успеха, должны разговаривать, как белые.

Над различной расовой и этнической принадлежностью жителей США превалирует их идентичность как "американцев". Многие жители США вообще считают политически некорректной попытку "копаться" в этническом происхождении людей. Вот почему эта тема относится к разряду "опасных", особенно со стороны русских, которые в собственном обществе не скованы нормами политической корректности и не готовы к адекватному отбору языковых средств и коммуникативных стратегий для ее использования. Даже тактичное и умеренное обсуждение темы этничности иногда вызывает у американцев необъяснимые, с точки зрения русских, вспышки нервозности и гнева.

Внутри культурразным расовым и этническим группам приписываются определенные коммуникативные особенности. Д. Таннен считает это опасной тенденцией ввиду того, что стереотипы, применяемые к манере общения отдельных личностей, подталкивают коммуникантов к далеко идущим, но часто заведомо ошибочным выводам. В качестве примера она приводит ситуацию с Джеральдиной Ферраро (Geraldine Ferraro), претенденткой на пост вице-президента США. Во время президентской кампании Ферраро, жительница Нью-Йорка итальянского происхождения, продемонстрировала в полемике черты, свойственные ее этнической группе - высокую эмоциональность и вовлеченность в коммуникативный процесс, за что Барбара Буш назвала ее "a bitch", приписав ей такие черты, как властолюбие, стремление доминировать в коммуникации, а также агрессивность и напористость, свойственные мужчинам (Tannen, 1990: 209). В России также существуют стереотипы по отношению к кавказцам, выходцам из Средней Азии, чукчам и т. д.

Таким образом, расовая и этническая идентичность должна рассматриваться как неотъемлемая часть ЯЛ, которую надо учитывать в процессе МК. С другой стороны, недопустимо абсолютизировать манеру общения, присущую определенным расовым или этническим группам и применять стереотипы при их оценке.

 

Географическая идентичность

Географическая идентичность может рассматриваться на нескольких уровнях. О русском человеке можно говорить как о жителе России, Сибири, Санкт-Петербурга и т. д. Американцы идентифицируют себя как жители США, восточного или западного побережья, Cан-Франциско, Чикаго и т. д. Северяне, южане, сибиряки, техасцы – это множественные идентичности, со своими собственными специфическими чертами. Однако в МК региональная идентичность часто не учитывается, и коммуниканты из других культур унифицируют своих собеседников, наделяя их всех сходными чертами.

Одним из важных проявлений географической идентичности являются фонетические особенности речи индивида. Из-за неумения услышать акцент, правильно идентифицировать и оценить его большая часть информации о собеседнике, доступной носителям языка, выпадает из поля зрения участника МК. Специфика произношения сообщает носителю языка о происхождении и местожительстве собеседника, а также становится источником культурных ассоциаций, связанных с традиционным восприятием акцентов.

Наиболее характерными для русского языка являются северный "окающий" акцент и противопоставляемый ему южный с аканьем и фрикативным "г". В целом для русского языка характерна высокая степень унификации, что является залогом хорошего понимания для приезжающих в Россию американцев, независимо от того, в какой российский город они попадают.

Американский вариант английского языка также отличается высокой степенью унификации. Ученые уже много лет дискутируют о статусе общеамериканского варианта английского языка (General American), охватывающего 90% территории США, за исключением южных штатов, восточной части Новой Англии и г. Нью-Йорка. Самыми известными американскими акцентами считаются следующие (с указанием их характерных особенностей):

1. "Brooklynese" – бруклинский акцент, ранняя форма нью-йоркской речи, распространенной среди рабочих: toity-toid street.

2. "Bostonian": бостонский акцент, безэрное произношение с продвинутым вперед "ah" "Pahk your cah in the Hahvahd Yahd".

4. Новоанглийское произношение, близкое к британскому, где aunt and bath произносятся как [a] (иногда шутливо имитируется как " Fahncy thaht").

5. "Southern drawl": южное произношение, для которого характерно дифтонгизированное произнесение монофтонгов и "y'all" [jo:l] (употребляемое вместо "you").

6. "Outer banks" - произношение, специфическое для Южной Каролины: "hoi toiders" ( вместо high tides).

7. Сельское произношение штата Юта, для которого характерно произношение [a^r] вместо [o^r] и наоборот (Labov, 1991: 315).

С различными произносительными вариантами связывается разная степень престижности/непрестижности. Некоторые акценты являются серьезной помехой при приеме на работу в известные компании. Однако американцы более терпимы к акцентам, чем русские. Более того, в США существует несколько стандартов правильной речи (New England, Southern, Mid-Western, North-Western). Например, Джордж Буш разговаривает с заметным южным акцентом. У Джимми Картера акцент был еще сильнее. Существует мнение, что произношение Джона Кеннеди (idear вместо idea, Cubar вместо Cuba) способствовало его успеху на выборах в Новой Англии. Более того, некоторые американские президенты используют свое умение переключаться с одного акцента на другой как действенный способ привлечь новых сторонников. Удивительной способностью в этом смысле обладает Билл Клинтон.

Важное значение имеют также просодические характеристики речи. Жители северных штатов США находят, что речь южан слишком медленная, и потому считают их ленивыми и глупыми. Южане же, в свою очередь, характеризуют северян как резких и нетерпеливых. Американцы традиционно говорят громче, чем британцы, из-за чего в Европе жителей США считают напористыми и вульгарными. Американцы же находят британцев холодными, бесчувственными и недружелюбными.

Сигналами региональной идентичности также становится специфическая лексика. Диалектизмы и различия в наименованиях одних и тех же реалий могут вызвать непонимание даже внутри одной страны, не говоря уж о том, что они могут серьезно осложнить МК. Так, в некоторых частях США слово soda обозначает безалкогольный напиток, а в других - смесь мороженого с безалкогольным напитком; egg cream - смесь минеральной воды, сиропа и молока или смесь яйца со сливками. Одно и то же явление в разных местностях может обозначаться разными наименованиями. Человек, затрудняющий движение транспорта, называется rubbernecker в Техасе, ganker в Детройте и Loukie-Lou в Лос-Анжелесе (Gamble and Gamble 1990: 83).

Поразительный случай описан в статье Б. Иванса America Talking: полиция смогла поймать террориста, наводившего ужас на весь Нью-Йорк (Mad Bomber) только благодаря тому, что в одном из писем, содержащих угрозы, он употребил выражение "well-coupling", специфичное для Вестчестера. Если бы он был жителем Нью-Йорка, он написал бы: "line-pipe coupling" (Battles et. al. 1976: 270).

Важным принципом структурирования культуры также является деление на столицу и провинцию. В России существует тенденция рассматривать провинциальную культуру как второстепенную, зависимую от столичных влияний. Однако культурная жизнь провинции выступает как хранительница самобытных традиций, подлинного патриотизма и народного духа, воплощение устойчивости и преемственности (Ерасов 1997: 260). Многие великие русские писатели, художники, ученые выросли и сформировались именно в провинции. До сих пор она остается средоточием ценностей интеллигенции. В России, вследствие большей централизации политической и культурной жизни, деление на центр и провинцию проявляется сильнее, чем в США, где люди не столь "зациклены" на превосходстве столичной жизни. Это различие также влияет самоидентификацию столичных и провинциальных жителей двух стран.

Для США характерна более высокая, чем в России, степень географической мобильности. К началу 90-х гг. около 17% населения ежегодно меняли местожительство, причем более 6% переезжали в другой штат или другую страну. На жизнь каждого взрослого приходилось в среднем 8 переездов (Light et al. 1989: 267). Высокая степень мобильности американцев, неумение пустить корни нередко выз