Межъязыковое несовпадение внутренних форм

Материю видит перед собою всякий; содержание находит лишь тот, кто имеет с ним дело; форма же остается тайной для большинства.

И. Гете

Внутренняя форма (ВФ) – это один из самых выпуклых и рельефных аспектов языка, передающих дух и характер говорящего на нем народа. Речь идет как о ВФ отдельных языковых единиц, так и языка в целом.

В. Гумбольдт лучше, чем кто бы то ни было, описал индивидуальную форму языка, которую он характеризует как совокупность звуковой формы с "внутренней силой духа" (Гумбольдт 1984: 75), "форму, в которой языкотворческая сила отчеканивает звуки" (указ. соч.: 101; см. также о духе языка в разделе Языковая личность). "Создание языка, - пишет Гумбольдт, - начиная с первой его стихии, есть синтетическая деятельность в строгом смысле этого слова, именно в том смысле, по которому синтез создает нечто такое, что не заключено в слагаемых частях, взятых порознь" (цит. по: Потебня 1997: 58 - 59). Чем органичнее этот синтез, тем совершеннее язык и тем выше его способность адекватно передавать человеческие интенции. Гумбольдт выводит три пункта, по которым должна рассматриваться ВФ языка: 1) выражение и образование понятий; 2) формы созерцания; 3) логическая связь понятий (1984: 103 – 104).

Г. Штейнталь, продолживший разработку понятия ВФ, называет ее элементом языка, содержащим мысль, через посредство которого открывается взгляд на мир и создается мировоззрение. Он считает ее действенным средством познания. Характер каждого языка и его национальные особенности, по мнению Штейнталя, должны анализироваться с трех сторон: со стороны звука, внутренней формы и их соотношения друг с другом. В. Вундт, в свою очередь, трактует ВФ как комплекс психических взаимосвязей, своеобразные законы ассоциации и апперцепции в построении словоформ, в разделении на части речи, членении предложений и т. д. Внешней и внутренней языковым формам он противопоставляет в качестве материала совокупность понятий и примыкающих к ним процессов развития значения. Этот духовный (психический) материал и составляет все сознание данного языкового коллектива. Задачу народной психологии В. Вундт видит в том, чтобы выявить самые главные различия на базе генетически наиболее значимых внешних свойств словообразования и построения предложений. Современные неогумбольдтианцы, например, Л. Вейсгербер, усматривают во внутренней форме свойственное каждому отдельному языку своеобразное "видение мира" (Леонтович 1986: 21 – 23).

Ф. де Соссюр не занимался специально ВФ языка, однако он выделял субстанцию и форму как плана выражения, так и плана содержания: "Субстанцией содержания является все, что может быть предметом мысли, а формой содержания – способ упорядочения и комбинации идей, характерный для данного языка" (цит. по: Апресян 1966: 55 – 56).

А. А. Потебня, чья концепция легла в основу многих последующих работ разных авторов, определяет ВФ как "отношение содержания мысли к сознанию", показывающее, "как представляется человеку его собственная мысль" (1913: 83). ВФ, рассматриваемая в этом ракурсе, есть центральный признак образа, выражаемого словом, который значим не сам по себе, а как "символ известного содержания" (указ. соч.: 137). Символизм языка, создаваемый живыми внутренними формами, Потебня называет его поэтичностью. При утрате ВФ в слове не остается для сознания говорящего связующего звена между звуком и содержанием, и оно становится прозаичным. Потебня считает, что это обычно происходит "по мере увеличения в говорящем массы мыслей, вызываемых образом" (указ. соч.: 168), в результате чего слово лишается своей конкретности и образности.

Основные направления исследования ВФ в отечественном языкознании могут быть сгруппированы следующим образом:

1) трактовка связи между внешней формой и содержанием языковых единиц через термины мотивированности (В. А. Звегинцев, О. И. Блинова, И. А. Бангерт, Л. И. Ройзейзон; О. П. Ермакова и Е. А. Земская, В. В. Иванов);

2) рассмотрение ВФ с точки зрения ассоциативно-образных потенций семантики языковых единиц (А. И. Федоров, Л. Г. Хижняк, А. Л. Коралова);

3) анализ ВФ с генетической точки зрения, в связи с понятием этимона (В. А. Звегинцев, Р. А. Будагов, В. П. Жуков);

4) исследование ВФ с ономасиологической точки зрения как признака номинации, зафиксированного в содержательной структуре языковых единиц (В. Г. Гак, В. Г. Варина, К. А. Левковская, А. М. Эмирова);

5) подход к ВФ со структурно-семантической точки зрения с целью определения ее места и роли в структуре языкового значения (Н. С. Афанасьева, А. М. Мелерович, В. И. Перебейнос).

Следует также отметить комплексное исследование ВФ фразеологических единиц в работах А. В. Кунина, В. Н. Телия, Д. О. Добровольского и ряда других авторов.

Многие ученые (например, Мечковская 1996: 57; Телия 1988: 28) отмечают национально-культурное своеобразие ВФ разных языков. Б. А. Серебренников пишет о различных формах отражения действительности, закрепленных в разных языках в виде значений языковых единиц, каждое из которых "может по-особому членить континуум окружающего мира". На их основе возникают ассоциации, которыми оперирует лингвокреативное мышление (Серебренников 1983: 109).

В наименовании закрепляются не все признаки обозначаемого понятия, а лишь те, которые становятся основанием номинации и передаются через посредство ВФ. Возможность выбора такого признака обусловлена разнообразием окружающего мира, благодаря чему один и тот же объект может рассматриваться с различных точек зрения, во взаимодействии с другими предметами и явлениями, например, амер. hope chest {букв. "сундук надежды"} - сундук, в котором хранится приданое невесты vs. брит. bottom drawer. {букв. "нижний ящик комода"}; амер. speed bump -кочка на дороге, создаваемая специально для того, чтобы водители снижали скорость vs. брит. sleeping policeman {букв. "спящий полицейский"}. Часто выбор номинативного признака бывает культурно обусловлен: ср., например рус. казаки-разбойники vs. амер. cowboys and Indians.; рус. паровоз vs. амер. iron horse "железный конь" (так индейцы Великих равнин называли паровоз, который распугал бизонов и тем самым разрушил их традиционный уклад жизни)[12].

При этом ВФ выступает как связующее звено между исходным и новым значением, в результате чего возникает совмещенное видение двух картин, которое составляет суть лингвистической образности (Коралова 1975: 20). Анализируя семантику фразеологизмов, Д. О. Добровольский пишет о двух картинах мира, сопрягаемых с помощью ВФ в сознании носителей языка. Одна из них – это "сюрреалистический мир, обитатели которого толкут воду в ступе, бьются головой о стену” и т. д. Вторая – часть актуальной языковой картины мира, в основном покрывающая ее субъективно значимые фрагменты. Добровольский полагает, что, с одной стороны, эти связи в разных языках обладают известной долей универсальности, а с другой являются неповторимо-индивидуальными, непредсказуемыми, идиоэтническими. (Добровольский 1988: 97).

Выбранный для наименования признак не исчерпывает внутренней формы языковой единицы. Семантический остаток значения исходного слова или словосочетания участвует в создании образности и формировании коннотаций. Кроме того, понятие, обозначаемое языковой единицей, включает ряд других признаков, которые, однако, объективно никак не выражены. Эти признаки достраиваются в сознании человека на основе пресуппозиций и фоновых знаний, расхождения между которыми у носителей разных лингвокультур могут приводить к разным трактовкам языкового значения через посредство ВФ.

Для многих языковых единиц американского варианта английского языка характерна более прозрачная ВФ, чем для их аналогов из британского варианта: ср., например амер. frostbite vs. брит. chilblain отмороженное место; амер. sidewalk vs. брит. pavement тротуар; амер. eggplant vs. брит. aubergine баклажан; амер. doghouse vs. брит. kennel собачья будка; амер. bedspread vs. брит. counterpane покрывало для кровати. Одна из причин тому - прагматизм первых поселенцев, прибывших в США, их простой и практичный подход к освоению Нового Света. Как пишет Б. Брайсон, достоинством новых наименований была их ясность и доступность – полезные свойства в стране, в составе населения которой все прибывало число неносителей английского языка (Bryson 1994: 20). Приведем еще несколько примеров американизмов с яркой и прозрачной ВФ, иллюстрирующих лингвокреативное мышление жителей США: groundhog {досл. "земляная свинья"} сурок лесной американский, млекопитающее семейства беличьих, размером до 65 см; jack-in-the-pulpit аризема, дикий североамериканский цветок, произрастающий во влажных лесах {букв. “джек на кафедре”, т. к. напоминает человека, читающего проповедь с кафедры}; job-hop часто менять работу, перебегать с одного рабочего места на др.; minuteman {<minute - минута}минитмен, солдат народного ополчения в период Войны за независимость (минитмены получили свое назв. в связи с тем, что готовы были за одну минуту собраться и вступить в бой); oatmeal овсянка, овсяная каша; prairie schooner {букв. “шхуна прерий”} большая крытая повозка, в которой американские переселенцы 19 в. путешествовали на запад через прерии.

В русском языке также много слов с живописной внутренней формой: быстротечный, взмыленный, всухомятку, головомойка, коленопреклонение, лежебока, мягкосердечие, нарасхват, неотесанный, огнедышащий, подноготная и т. д. Недаром Н. В. Гоголь писал, что "нет слова, которое <...> так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово" (Русские писатели о языке 1954: 167).

Обсуждение ВФ приобретает особое звучание применительно к фразеологическому фонду языка. Денотативная и коннотативная насыщенность фразеологизмов, способность лаконично и точно выражать эмоционально-оценочное отношение через посредство образности и внутренней формы делают их средоточием национально-культурной информации. В то же время специфика фразеологической номинации как особого типа именования приводит к тому, что понимание фразеологизмов может оказаться трудным для неносителя лингвокультуры, в том числе и по причине осложненного характера их внутренней формы.

Основу национально-культурной специфики ВФ могут составлять:

1) историческая память народа – носителя лингвокультуры: рус. Москва не сразу строилась; тяжела ты, шапка Мономаха; Мамаево побоище;амер. Gay Nineties "веселые девяностые", 1890-е гг. {выражение возникло в период Великой депрессии 1930-х гг., по сравнению с которым время на переломе столетия казалось веселым и беззаботным}; sell smb. down the river продать кого-л. на юг (о неграх-рабах);

2) культурологические реалии: рус. задать баню; вольный казак; выносить сор из избы; перебиваться с хлеба на квас; лаптем щи хлебать; не лыком шит; терпи, казак, атаманом будешь; тех же щей, да пожиже влей; амер. give one an inch and he will take a mile @ дай ему палец, а он и всю руку отхватит; apple-pie order безукоризненный порядок; cliff dweller разг. житель многоэтажного городского дома {<"житель скал", представитель расы древних индейцев, которые обитали в скальных пещерах или на выступах скал}; cliffhanger 1.киносериал, в котором каждая серия заканчивается захватывающей сценой (например, изображающей героя, который висит на скале); 2. любая захватывающая история, ситуация с непредсказуемым концом; play possum притворяться больным или мертвым {в случае опасности опоссум притворяется мертвым};

3) ономастические реалии: рус. ехать в Тулу со своим самоваром; Волга впадает в Каспийское море; Демьянова уха; амер. I'm from Missouri разг."Я из Миссури" @ "Не верю, докажи мне" (выражение скептицизма, отражающее устоявшееся мнение о жителях Миссури как упрямых и недоверчивых; восходит к началу 20 века, когда конгрессмен их штата Миссури У. Вэндивер сказал: "Красноречивая болтовня меня не убеждает. Я из Миссури. Вы должны доказать мне"); Lucy Stoner женщина, оставляющая после замужества девичью фамилию {<Lucy Stone Люси Стоун, аболиционистка, отказавшаяся принять фамилию мужа}; Simon Legree жестокий властитель {по имени злодея надсмотрщика из романа "Хижина дяди Тома", избивающего негра Тома до смерти};

4) менталитет основной массы представителей культуры, например, выражение русского фатализма: От судьбы не уйдешь. Лбом стену не прошибешь. Против рожна не попрешь. Чему быть, того не миновать. - или американского этноцентризма: Empire City "Имперский город", прозвище г. Нью-Йорка; Hub "Пуп", прозвище г. Бостона {<Hub of the Universe - Пуп вселенной};

5) ценности, принятые внутри данной культуры: рус. не имей сто рублей, а имей сто друзей; с милым рай и в шалаше; ср. амер. feel like a million dollars чувствовать себя на все сто; American dream "американская мечта", идеал счастья и материального благополучия, который, как предполагается, может быть достигнут любым американцем; символом "американской мечты" стал собственный дом;

6) традиции: рус. хлеб-соль; амер. yellow ribbon желтая лента {по традиции 19 в., когда американские мужчины уходили на войну, их жены и возлюбленные носили в волосах ленту цвета солдатской формы или эмблемы и молились об их благополучном возвращении};

7) прецедентные тексты (см. соответствующий раздел).

Помимо разного подхода к выбору номинативного признака и особенностей образности, лингвокультуры могут отдавать предпочтение разным ракурсам рассмотрения объекта действительности и способам номинации. Пример тому - любовь американцев к разного рода прозвищам, внутренняя форма которых становится понятна лишь в том случае, если коммуникант может соотнести ее с исходным наименованием и сопутствующей ему культурологической информацией. Объектами прозвищ в американской культуре становятся:

1) исторические явления: redcoats "красные мундиры", {прозвище британских солдат времен Войны за независимость, носивших форму ярко-красного цвета};

2) президенты и другие известные личности: Father Abraham, Honest Abe, Old Abe, Railsplitter – прозвища Авраама Линкольна; последнее из них означает “Лесоруб” и появилось потому, что в молодости Линкольн действительно работал лесорубом; Old Blood and Guts "Свирепый", Джордж С. Пэттон, генерал армии США, герой второй мировой войны, получивший это прозвище за свой крутой нрав; America's Sweetheart "Любимица Америки", прозвище актрисы Мэри Пикфорд; Birdman of Alcatraz "Птицелов с Алькатраца", прозвище Р. Страуда, убийцы, который, проведя около полувека в тюрьме на острове Алькатрац, стал авторитетом мирового масштаба в области заболеваний канареек;

3) штаты: Keystone State "Штат каеугольного камня", прозвище Пенсильвании, связанное с тем, что в Филадельфии были приняты два важнейших исторических документа: Декларация независимости и Конституция США; Show-Me State "Штат недоверчивых" {букв. “Штат “Покажи мне””}, прозвище штата Миссури, жители которого славятся своей недоверчивостью; Seward’s Folly "прихоть Сюарда": неодоб. прозвище Аляски, купленной у России в 1867 г. за 7 миллионов долларов по инициативе У. Сюарда, госсекретаря США; современники Сюарда считали покупку Аляски бессмысленной затеей, которая никогда не окупится;тж. Seward’s Icebox "холодильник Сюарда";

4) города и реки: Windy City "Город ветров", прозвище г. Чикаго, связанное с частыми шквальными ветрами, дующими с оз. Мичиган; Big Muddy "Большая мутная (река)", прозвище р. Миссури;

5) другие культурно значимые явления:: Camelot "Камелот", прозвище Белого дома в период президентства Дж. Ф. Кеннеди {по назв. бродвейского мюзикла 1960 г. о рыцарях при дворе короля Артура}. Слово содержало намек на “голубую кровь” супругов Кеннеди; Foggy Bottom "Туманная низина", прозвище государственного департамента США {по назв. болотистой местности, на которой построили здание госдепартамента}; Fannie Mae/Fanny May {видоизмененное прочтение сокращения FNMA: Federal National Mortgage Association} прозвище Национальной ассоциации по кредитованию жилищного строительства.

В русском языке также иногда употребляются аналогичные прозвища (например, Златоглавая, первопрестольная, Питер, Волга-матушка), однако они далеко не столь многочисленны, как в американской лингвокультуре.

В межкультурной коммуникации ВФ может помогать или, напротив, мешать пониманию незнакомой языковой единицы. Являясь той призмой, через которую в сознании коммуниканта преломляется содержание лексемы, живая ВФ облегчает его освоение. С затемнением ВФ понимание нового значения затрудняется. Ясность ВФ обратно пропорциональна степени абстрагирования нового значения от исходного, составляющего его семантическое основание.

С точки зрения МК, самыми благоприятными для понимания являются языковые единицы контактирующих языков с совпадающей или близкой внутренней формой, например: общеангл. play with fire vs. рус. играть с огнем; общеангл. take the bull by the horns vs. рус. брать быка за рога; амер. half day vs. брит. half holiday vs. рус. неполный рабочий день. Легко поддаются декодированию и лексемы с прозрачной ВФ, не имеющие аналога в другой лингвокультуре, но не требующие большого объема фоновых знаний, например: амер. old money "старые деньги":1.потомственное богатство 2.потомственная денежная аристократия.

Если же в составе языковой единицы содержатся национально маркированные элементы, то они служат сигналом к развертыванию в сознании носителя языка цепочки смыслов и ассоциаций. Например, понимание выражения blame it on the El Nino требует знания того, что El Nino – это ураган, который в 1997 году доставил много неприятностей жителям Западного побережья США; в результате американцы стали сваливать на него вину за любые неприятности (американский аналог русского выражения во всем виноват стрелочник). Понятная для носителя языка связь между прототипом и новым значением может быть неочевидна для чужестранца, в результате чего он воспринимает ВФ номинативной единицы как стертую.

Причинами коммуникативного сдвига между значениями прототипа и ФЕ могут стать разные причины, например:

· искажение формы или содержания компонентов: Pennsylvania Dutch {искаж.Deutch} - пенсильванские немцы; bald eagle белоголовый орлан {букв. “лысый орел”, хотя на самом деле на голове и шее орлана, в отличие от грифов, растут белые перья};

· эвфемия: Underground Railroad – "Подземная железная дорога", тайная система помощи беглым рабам, организованная аболиционистами;

· ироническое или саркастическое употребление исходного словосочетания, центральный семантический признак которого меняется на противоположный: рус. хорошенькое дельце; амер. a fat chance @ держи карман шире; inner child ребенок, живущий в неблагополучном районе города (по сути дела – маргинальная личность) и т. д.

Такие номинации, безусловно, могут вводить участника МК в заблуждение.

Практически недоступной для самостоятельной расшифровки оказывается стертая внутренняя форма, например, общеангл. face the music держать ответ за что-л.; рус. съесть собаку на чем-л.

Помехи в МК могут возникать и как результат переосмысления языковой единицы при перемещении ее из одной лингвокультуры в другую: брит. chips длинные тонкие ломтики жареного картофеля vs. амер. chips чипсы, хрустящий картофель; брит. lounge suit повседневный мужской деловой костюм vs. амер. lounge suit костюм для отдыха.

Очень высока вероятность возникновения помех в случаях, когда исходный образ, составляющий основу ВФ двух и более языковых единиц, совпадает, однако их конечное значение разное: амер. dead head 1. человек, имеющий право на бесплатный вход в театр, проезд в поезде и т. д. 2. порожний транспорт (без груза и пассажиров) vs. рус. "мертвая голова" (бабочка).

Не менее сложными для участников МК являются случаи, когда одно и то же явление в двух лингвокультурах осмысляется через посредство двух различных ВФ: амер. Bay of Pigs vs. рус. залив Кочинос; амер. American Revolution vs. рус. Война за независимость; амер. Big Dipper {букв. "Большой ковш"} vs. рус. Большая Медведица; амер. moonshine vs. рус. самогон; амер. morning person vs. рус. жаворонок; амер. night person vs. рус. сова; амер. the hair of the dog that bit you vs. рус. клин клином.

При узуальном употреблении языковой единицы, значение которой известно коммуниканту, ее ВФ "дремлет", то есть находится в латентном состоянии и почти не осознается участниками общения. Активизация ВФ происходит в тех случаях, когда она начинает обыгрываться в контексте и, таким образом, выходит на первый план в семантике лексемы, как в следующей шутке:

"Papa, why is it that dentists call their offices dental parlors?"

"Because they are drawing-rooms, my son!"

Если квинтэссенцией ВФ является национально-культурная информация, то ее обыгрывание требует обращения к фоновым знаниям. Их отсутствие приводит к тому, что суть дискурса ускользает от участника общения. Например, следующая юмористическая ситуация требует понимания того, что Smithsonian Institution – это государственное просветительное учреждение в Вашингтоне, включающее группу знаменитых музеев, и что фамилия Smith может обозначать рядового американца (аналог русской фразы Иванов, Петров, Сидоров):

Englishman (patronizingly): "Your school facilities are excellent, I am told."

American (suavely): "Well, I should say. See the Smithsonian Institution over there? Think of a building like that just to educate the Smiths!”

 

Интерференция со стороны британского варианта

Английского языка

 

По сложившейся традиции, в России в основном преподается британский вариант английского языка. В связи с этим различия между британским и американским вариантами становятся дополнительной помехой при общении русских с американцами. Если раньше преподавателям английского языка было достаточно констатировать существование различий между региональными вариантами и привести несколько примеров, то сейчас, как мы попытаемся показать далее, лицам, которые намерены участвовать в МК, необходимо активно овладеть этими различиями.

Всем хорошо памятны многочисленные споры о том, не следует ли считать британский и американский английский двумя разными языками. Размышляя над этой проблемой, Д. Кристал пишет: "Понимание речи друг друга часто используется как критерий разграничения между языком и диалектом". Однако даже англичанам иногда трудно понять друг друга, не говоря о представителях разных англоговорящих стран (Crystal 1987: 25). Знаменитая эпиграмма О. Уайльда гласит: "У англичан все точно так же, как и у американцев, за исключением языка". Англичанин Д. Томас признался, что при посещении Америки ощутил "барьер общего языка". Дж. Б. Пристли в книге Sir Michael & Sir George писал: "Сэр Джордж уже не в первый раз подумал, как тяжело достичь взаимопонимания с некоторыми американцами, потому что они используют те же слова, но придают им иные значения". Некоторые английские издатели взимают с американских авторов плату за "перевод" с американского на британский вариант языка. Переводчики русской книги "Архипелаг Гулаг" столкнулись с необходимостью дифференциировать перевод для британского и американского читателя (Schur, 1987:). В последнее время опубликован ряд британо-американских и американо-британских лингвострановедческих словарей.

Среди британцев бытует мнение о том, что американцы говорят на испорченном английском. Однако это мнение не вполне справедливо. Существует немало свидетельств того, что, напротив, в Америке используются архиачные английские формы, не сохранившиеся в Британии. Например, американское произношение таких слов, как fertile и mobile, [A] в слове hot, [sk] в schedule, отражает британские произносительные нормы конца 18 века, а современное британское произношение слов bath и can’t со звуком [A] восходит к непрестижному в то время диалекту кокни. Как не без горечи замечает Б. Брайсон, "британцам никогда и в голову не приходило, что у американцев было полное право, а иногда и веские причины на то, чтобы произносить слова по-своему" (Bryson 1994: 39; 74).

То же явление наблюдается и на уровне лексики. Слова druggist, guess (в значении "думать": I guess) использовались еще Чосером. Шекспир и Милтон использовали слово homely в значении "некрасивый", которое сегодня сохранилось в США, а ежедневно используемое американцами yeah также восходит к Чосеру, Шекспиру и Милтону (Battles et al. 1976: 32; 271).

В свое время многие критики американского варианта опасались, что его развитие по пути, отличному от британского, изолирует Америку от остального мира. Однако эти опасения не оправдались. Более того, сегодня именно американский английский претендует на роль глобального языка. Вот лишь некоторые причины этого явления: 1) большая численность населения США, во много раз превышающая население Великобритании; 2) влияние американской политики и экономики; 3) размах американской издательской индустрии, телевидения, кино и Интернета; 4) широкое распространение американской попкультуры.

При общении американцев с русскими, изучавшими британский вариант английского языка, действует двойная порция коммуникативных помех: интерференция со стороны русского языка, на которую накладывается влияние британского английского.

Фонетические различия между двумя вариантами - самые явные и более всего бросающиеся в глаза (см. Приложение 12). Считается, что американский английский трудно понимать после британского. Однако, как показывает практика, существует и обратная зависимость: привычка к американскому произношению затрудняет восприятие британских акцентов. Показателен рассказ известного американского актера Майкла Дугласа о первой встрече своей семьи с родителями его жены Кэтрин: "<...> у них действительно валлийский акцент. Мой отец Керк и его жена Энн пригласили семью Кэтрин на ужин. Отец сидел между Пэт - матерью Кэтрин - и Энн.... И вот Керк обратился к Энн: "Я не понимаю ни одного слова из того, что говорит Пэт. Расскажи мне!" Энн прислушалась и ответила: "Я тоже!" А потом повернулась к Линдону, брату Кэтрин <..:>"Линдон, у нас проблема - мы не разбираем валлийский акцент - вы можете помочь?" И он ей немного помог" (Семь дней, 4 - 4 дек., 2000).

Различия наблюдаются и на интонационном уровне. Несмотря на то, что англичане во всем мире считаются людьми сдержанными и сухими, британская интонационная шкала отличается бόльшим диапазоном, в то время как для американской речи характерно ровное направление движения тона. В результате речь англичан воспринимается как более эмоциональная, а речь американцев – более монотонная. Н. Мосс также отмечает длительность пауз в речи британцев. С его точки зрения, нигде больше паузы не бывают столь весомы и исполнены глубокого смысла, как в речи британцев. "Традиционная репутация англичан как людей молчаливых происходит из тенденции оставаться внутри своей социальной группы, где не приходится много говорить, потому что все думают и чувствуют одинаково" (Moss 1991: 6 - 7).

В лексике американского и британского вариантов также обнаруживаются многочисленные различия. С точки зрения диахронии, они обусловлены действием целого ряда факторов на североамериканском континенте: 1) влиянием различных британских диалектов в первоначальных поселениях; 2) возникновением единого койне на базе изначальных диалектов; 3) отставанием изолированных от метрополий языковых коллективов в восприятии инновационных процессов (colonial lag); 4) контактами с другими языками (североамериканских индейцев, других колониальных держав, иммигрантов из стран Европы и Азии) и т. д. [Швейцер 1995a; 1995b]. Сбылось предсказание Н. Вебстера, который еще в 1789 г. в предисловии к первому изданию своего знаменитого словаря писал о том, что в Америке, благодаря новым идеям, связям и отношениям между людьми, появятся новые слова и значения.

Изменение семантики слова может идти по пути расширения объема номинируемого им понятия. Так, слово apartment в британском варианте обозначает большую дорогую квартиру (ср. рус. "апартаменты"). В процессе своего развития в США это слово получило обобщенное значение "квартира". Аналогично развивались слова pie, store, closet, pavement, block и др. Обратный процесс - сужение значения слова. Характерный пример - слово corn, которое в британском варианте означает "зерно". Когда колонисты впервые прибыли в Америку, индейцы преподнесли им в дар кукурузные зерна. Первоначально поселенцы использовали для названия кукурузы испанское слово maize {от западно-индейского mahiz }, но поскольку кукуруза была практически единственным зерном, которое употребляли в пищу в Новом Свете, слово corn стало безраздельно использоваться для его наименования.

Смешение значений может происходить при совпадении формы исконной и заимствованной лексики. Так, существительное pit "яма" совпало с голландским заимствованием в американском варианте pit "фруктовая косточка". Общеанглийское прилагательное Dutch "голландский", произносится так же, как искаженное Deutch, которое в некоторых регионах США используется в значении "немецкий". Курьезным совпадением стало исконно-британское вульг. bum "задница" и американское bum "бродяга, бомж" { от нем. Bummler }. В последнее время американское значение стало понемногу приживаться и в Британии.

Под влиянием различных национально-исторических процессов некоторые слова одинакового происхождения начинают обозначать разные культурные понятия. Так, например, произошло со словом football. Появившаяся в Англии в 15 веке спортивная игра, в которой первоначально вместо мяча использовали пузырь животных, в 19 веке была завезена в США. Постепенно правила игры менялись, в результате чего возник вид спорта, известный как "американский футбол" во всем мире, кроме США, где он называется просто football, в противовес европейскому футболу, который получил название soccer {от (as)soc(iation football)}. Развитие значений единиц мер и весов привело к тому, что сегодня cup "чашка" (мера вместимости) в США равна 8 унциям, или 16 чайным ложкам (237 мл), а в Британии - 10 унциям (ср. тж. barrel, bushel, gallon и т. д.).

Иногда при метафорическом переносе в основу производного значения от одной и той же лексемы в двух региональных вариантах ложились разные признаки: tube {досл. "труба"} породило британское значение "подземка" (метро) и американское "телек" (телевизор). В результате семантических процессов значения могут разойтись настолько, что становятся противоположными друг другу. Например, слово bomb метафорически употребляется в разговорной американской речи в значении "провал, неудача, фиаско (особ. о театральной постановке)", например: the play was a bomb - пьеса с треском провалилась. В Британии же bomb означает "огромный успех": it was a bomb! - это было потрясающе!

Использование в коммуникации слов, совпадающих по форме, но расходящихся по значению, вызывает так называемый "эффект смысловых ножниц", который Т. М. Дридзе описывает как возникновение "семиотического вакуума", обусловленного несовпадением смысловых фокусов речи в процессе общения (Дридзе 1980:. 181). Коммуникативные неудачи при общении британцев и американцев из-за разных значений, которые они приписывают словам, - излюбленная тема многих лингвистов (см., например, Приложение 13) Такого же рода помехи возможны между американцами и русскими, изучавшими британский вариант английского языка.

Раcхождение значений может быть чревато серьезными социальными последствиями. У. Черчилль в своих мемуарах описал ситуацию, когда непонимание одного-единственного слова table во время переговоров в высоких военных кругах привело к длительному и серьезному спору между британскими и американскими генералами: первые имели в виду "немедленно поставить вопрос на обсуждение", а вторые - "отложить обсуждение, положить под сукно" (Schur, 1987: 1).

Под влиянием национальной специфики, психологических особенностей, несовпадения базисных культурных ценностей и различий в "индексах приоритетов, присваеваемых этим ценностям <... > той субкультурой, которая их использует" (Лакофф, Джонсон 1990: 405), слова приобретают разные коннотации. Англичане тяготеют к преуменьшениям, в то время как американцы - к гиперболам. В речи американцев слова типа great и disaster не столь экспрессивны, как у англичан. Поэтому, если на предложение что-либо сделать американец отвечает: "Terrific!", англичанин может принять это за восторженную реакцию, в то время как в действительности это просто вежливое согласие (Moss 1991: 7 – 8).

Парадоксальная картина наблюдается и при сопоставлении фразеологизмов в различных региональных вариантах: обнаруживается, что их соотношение аналогично соотношению ФЕ в разных языках. Мы можем встретить как фразеологические универсалии, так и ФЕ, совершенно различные по своему компонентному составу, образности, внутренней форме и коннотациям. Некоторые ФЕ, существующие только в одном из двух региональных вариантов, в силу своей прозрачной образности, понятны представителям другой нации и не становятся помехой в коммуникации, например, амер. grab bag - мешок с различными вещами, которые покупатели вытаскивают наугад и платят за них фиксированную сумму (ср. брит. lucky dip ).

Однако в языке, как и в любом другом аспекте культуры, проявляется последовательная иррациональность. Незримо связанные между собой образы создают единую культурно-значимую философию, которая в большой степени опирается на коннотации, социальные контексты и культурные пресуппозиции, нежели на информацию, выраженную в эксплицитной форме. Сопоставительный анализ несовпадающих культурно маркированных британских и американских ФЕ позволяет выделить следующие их разряды:

1. Фразеологизмы, основанные на исторических событиях, фактах, реалиях, не имеющие аналогов в другой культуре: амер. John Hancock подпись (по имени Джона Хэнкока, председателя Континентального конгресса, первым поставившего свою крупную, размашистую подпись под Декларацией независимости с тем, чтобы ее смог разглядеть близорукий английский король).

2. Фразеологизмы, имеющие культурные аналоги, как, например, прозвища британского и американского флагов: брит. the Union Jack vs. амер. the Stars and Stripes. В этот разряд входят ФЕ, обозначающие одинаковые или сходные явления, но, подобно тому, как это имеет место в разных языках, выражающие их через посредство различной внутренней формы.

3. ФЕ, в составе которых имеются слова, не употребляемые в данном значении в другом региональном варианте: брит. boot sale распродажа старых вещей из гаража собственного дома {от. брит. boot багажник автомобиля}. В таких случаях внутренняя форма ФЕ может быть расшифрована американцами неправильно как свободное словосочетание "распродажа обуви".

4. И, наконец, ФЕ, полностью совпадающие по форме, но не совпадающие по значению. Так, невинное для британского варианта выражение knock up "постучать (в дверь)" в американском варианте имеет значение "обрюхатить", что породило множество межкультурных анекдотов, например:

A British girl visiting America told friends throughout one day that she was tired because the hotel porter had knocked her up early in the morning. The responses varied from "Gee, that's awful!" to "But how can you tell so soon?"

Эта группа фразеологизмов представляется нам особенно интересной. ФЕ такого рода не укладываются в рамки суждений о том, что проявления мысли и чувства загоняются в жесткие формы определенного языка. В данном случае мы имеем дело с разными культурами, манифестируемыми в одном и том же языке, т. е. не язык диктует свои законы, а культура выражает себя, пользуясь средствами определенного языка, например:

bank holiday амер. период финансовой нестабильности в США в нач. 1930-х г