Понятие этноса в современной науке. Проблема этничности и этно-культурной идентификации личности

 

Понятие "этнос" – греческого происхождения, которое имело около десяти значений: народ, племя, толпа, группа людей и т.д. Оно указывало на всякую совокупность одинаковых живых существ, имеющих некие общие свойства. Термин "этнос" в современном его понимании появился во второй половине XIX в., однако до сих пор нет устоявшейся точки зрения на его сущность и значение. Так, академик Ю.В. Бромлей указывал: "Определение места этнических общностей среди различных человеческих объединений - задача чрезвычайно сложная, о чем наглядно свидетельствуют значительные расхождения в существующих дефинициях этноса. Одни авторы, например, в качестве главных признаков этноса называют язык и культуру, другие добавляют к этому территорию и этническое самосознание, некоторые указывают, кроме того, на особенности психического склада; иные включают также в число этнических признаков общность происхождения и государственную принадлежность". Далее Ю. В. Бромлей предлагает определять этнос как " исторически сложившуюся совокупность людей, обладающих общими относительно стабильными особенностями культуры (в том числе языка) и психики, а также сознанием своего единства и отличия от других таких же образований". Функционирование этноса обеспечивается двумя типами информационных связей: синхронными (в пространстве) и диахронными (во времени). Первый тип обеспечивает территориальные границы, а второй - этническую преемственность. Кроме единства территории и традиций, морфология культуры, логика ее развития безусловно отразились на формировании целостности этноса. Так, ранней формой культуры, религии и самоопределения (идентификации) человека был тотемизм (поклонение и обожествление животного, реже растения, как первопредка, кровного родственника, родителя). Тотемизм руководствуется следующей коллективной логикой: "мы – дети белоголового орла, а потому мы – братья по крови, мы едины и целостны; мы – дети белоголового орла, они – дети водяной крысы, а потому мы и они – разные: говорим на разных языках, не похожи и враждуем». Это механизм одновременно локальной интеграции и дифференциации человеческого коллектива. То есть уже в доэтническом периоде формируется универсальная оппозиция "мы – они", "свои – чужие". До сих пор обыденное сознание именно так отвечает на вопрос о различии русских и грузин, например: "мы – дети, внуки, правнуки какого-то первославянина, а они – первогрузина».

Таких универсалий, сформировавшихся в первобытности, немного, но они носят архетипический характер и руководят человеком и сегодня. Однако, помимо древних первичных условий единства этноса, необходимы критерии, которые являются также условиями, сегодня объединяющими людей в народ или маркерами, призванными дифференцировать этнические группы. Первым и самым простым таким маркером является определенный тип физического облика. Данный признак действенен только при различении рас, в европейской же общности, например, он не может быть критерием (по цвету глаз, волос и телосложению француза от немца отличить нелегко, хотя на обыденном уровне именно этот признак возводится в систему: у французов волнистые волосы, итальянцы смуглы, немцы светловолосы и светлоглазы и т.д.). Следующий признак – единство происхождения. Однако жестко изолированных племен, которые стали родоначальниками тех или иных народов, этнография назвать не может. Третье – единство места проживания. Однако долго остававшееся загадкой происхождение цыган, например, (из-за их расселенности сначала по Европе, а затем по всему миру) не отменяло их целостности как народа. Да и в последствии, когда выяснилось, что цыгане вышли не из определенной провинции Индии, а были представителями касты лошадиных барышников, бродячих музыкантов, они все-таки признавались, да и по сути были единым народом. Четвертое – единство языка. Однако, например, испанцы, аргентинцы, кубинцы говорят на одном языке, являясь разными народами; во Франции – пять языков (французский, бретонский, гасконский, провансальский, немецкий (в Эльзасе)); вообще в мире разных языков – до 30 тысяч, а народов – около тысячи. Даже такое количественное несовпадение обусловливает невозможность определять этничность только по языку. Самоназвание (этноним) часто называется среди критериев определения этноса. Это действительно важный элемент исторической памяти народа; оно позволяет фиксировать различие между "мы" и "они". Древние греки называли себя эллинами, византийские греки – ромеями. Название "греки" этому этносу дали римляне, от которых оно перешло в другие языки. Ирон – самоназвание осетин; кабардинцы называю себя адыгами.

Таким образом, народ – это генетическая общность, с одной стороны, и социальная, с другой. Этносы чаще всего возникают как человеческие популяции, но в дальнейшем развиваются как социальные системы. Этнос – это социальная группа, членов которой объединяет этническое самосознание – сознание своей генетической связи с другими представителями этой группы. Следует отметить, что здесь имеется в виду не столько действительная генетическая связь, сколько представление о ней. "Гены" (кровное родство) сами по себе еще не формируют этническое самосознание. Оно определяется не биологическими факторами происхождения от родителей, а социально-психологическим фактором – тем, что индивид думает о своем происхождении.

Несомненно, что для отдельного человека именно этническая груп­па, к которой он принадлежит, представляется тем, что важнее и боль­ше него самого, что во многом определяет пределы и направленность его жизненных стремлений и что будет существовать после него. Та­кое одновременно сакральное и естественное восприятие своего этноса обусловлено тем, что человек его не выбирает. Этническая принад­лежность «задается» вместе с рождением, умением говорить на род­ном языке, культурным окружением, в которое попадает человек и которое, в свою очередь, задает общепринятые стандарты поведения и самореализации личности. Для миллионов людей этническая иден­тичность - это само собой разумеющаяся данность, не подлежащая рефлексии, через которую они себя осознают и благодаря которой мо­гут ответить сами себе на вопрос: «Кто я и с кем я?». Таким образом, этническая идентичность, как и любая другая фор­ма идентичности, формируется стихийно, в процессе социализации личности, в то же время осознание принадлежности к определенной этнической общности становится одним из первых проявлений соци­альной природы человека. В эпоху модерна, как отмечает К. Колхаун, «идентичность понима­ется по преимуществу как национальная идентичность». Рассмотрим в связи с этим соотношение двух указанных понятий. В политической лексике, а зачастую и в научной литературе поня­тия этнической и национальной идентичности употребляют как сино­нимические, и это нельзя считать большой ошибкой, так как понятия «этнос» и «этничность» являются базовыми для этнической класси­фикации, а нация определяется чаще всего как государственная фор­ма этнической общности людей (на Западе — как согражданственная общность). В то же время, говоря о размежевании этих понятий, чаще всего согла­шаются с В.М. Межуевым, который писал в начале 1990-х гг.: «Нация в отличие от этноса... это то, что дано мне не фактом моего рожде­ния, а моими собственными усилиями и личным выбором. Этнос я не выбираю, а нацию — выбираю, могу выбрать... Нация - это государ­ственная, социальная, культурная принадлежность индивида, а не его антропологическая и этническая определенность». В то же время исследователям известны случаи, когда этническая при­надлежность выбиралась, менялись этноним и границы этнических общностей, исчезали и возникали вновь этносы. В то же время отметим, что национальная идентичность в отличие от этнической предполагает наличие определенной ментальной уста­новки, ощущения индивидом в сильной или слабой степени своей при­надлежности к крупному социополитическому образованию (обычно государству). Этническая и национальная идентичности по-прежнему сосуществуют как две за­частую конкурирующие формы групповой идентичности: для одной решающим фактором является культурная общность, для другой — политическая (государственная)[20].