Русские мыслители о русской культуре и исторической судьбе России.

Попытки определения роли России в мировой истории предпринимались уже в конце 16 - 17 вв. и были связаны с поисками выражения национального самосознания. Наибольшей остроты проблема осознания национальной самобытности достигла в 19 - начале 20 вв. Одним из первых вопрос о принципиальном своеобразии России, ее соотношении с другими культурами поставил Петр Яковлевич Чаадаев ( 1794 - 1856). Тема культуры была представлена им в «Философских письмах» (1836) в журнале «Телескоп». Культура определялась Чаадаевым как духовное явление, основу которого составляют религия и нравственность.

Рассматривая историю России, Чаадаев полагал, что она оказалась вырвана из всемирно-исторического процесса: «Мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого»; «мы принадлежим к числу тех наций, которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок». Такая оторванность есть следствие принятия Русью православия. Чаадаев считал, что если католицизм по своей сущности глубоко общественное явление, то православие воспитывает в человеке такие качества, как покорность, смирение, аскетизм. Чаадаев идеалом культурного развития видел Западную Европу, но в то же время выразил веру в будущее России, в особую духовную миссию русского народа. Он связывал это с исторической молодостью русского народа, который, не повторяя ошибок Запада и Востока в своей культуре, на этом «листе белой бумаги», напишет «самые истинные письмена». Исполнению предначертанной России свыше исторической миссии мешает духовный застой и национальное самодовольство. Отсюда, по мнению Чаадаева, проистекают все беды России. Эта противоречивая концепция Чаадаева стала импульсом для развития славянофильства и западничества - двух направлений в русской общественной мысли 30-40-х гг. 19 века.

Славянофилы - А.Хомяков, И. и К. Аксаковы, И. и П. Киреевские, Ю.Самарин и др. - идеализировали допетровскую Русь, выступали с обоснованием особого, отличного от западноевропейского, пути исторического развития России, усматривая ее самобытность в крестьянской общине, в православии как единственно истинном христианстве, соборности, в отсутствии борьбы социальных групп. Славянофилы считали, что ход естественного исторического развития России был нарушен Петром I, который, стремясь к европеизации страны, направил ее по ошибочному пути.

Главную особенность русской народной жизни славянофилы (А.Хомяков, К.Аксаков) видели в «соборности» ( соборность предполагает нравственную общность коллектива, подчиненную интересам церкви, религии, отказ личности от своего полновластия и ее сознательное подчинение религиозной общине), считая, что полнее всего она выражена в православии. Именно соборность, по их мнению, направляет людей в сторону общей нравственно-практической жизни. Именно поэтому русский человек стремится не к преобразованию внешнего мира, а к его одухотворению. Развивая эту мысль, С.Трубецкой выдвинул положение о «соборной природе сознания». Его известная формула гласит: мы, люди, во всех актах «держим внутри себя сбор со всеми».

Западники - Т.Грановский, А.Герцен, В.Белинский, К. Кавелин, Б.Чичерин, В.Боткин и др. - критиковали славянофилов за противопоставление России и Запада, полагая, что Россия должна развиваться в русле европейской культуры, учиться у нее. Западники исходили из представления о приоритете общечеловеческих ценностей над национальными, основополагающими считали свободу личности, индивидуализм и т.д.

В то же время славянофилов и западников объединяет осмысление своеобразия русской культуры, попытка объяснить ее исключительность теми или иными историческими причинами, стремление преодолеть разрыв между Востоком и Западом. Представители обоих направлений исключали идею революционного преобразования общества и мысль о возможности простых заимствований и пересадки на русскую почву западных либеральных учреждений. Совпадало их желание видеть Россию процветающей и могучей среди мировых держав, для этого, считали и те и другие, необходимо преодолеть несовершенство ее социально-экономической системы, прежде всего освободить крестьян от крепостного состояния.

В 1860-е гг. в русской общественной мысли под влиянием славянофильства складывается новое направление - почвенничество, некоторые стороны которого в 70-80-е гг. приобрели черты национализма и панславизма. Это были так называемые поздние славянофилы, заметную роль среди которых играли Н.Я.Данилевский (теоретик «почвеннического» направления), К.Н.Леонтьев, Ф.М.Достоевский, А.Григорьев. Почвенники проблему национальной специфики, избранничества России понимали в духе, близком славянофильству, проповедовали сближение образованного общества с народом («почвой», отсюда и название) на религиозно-этической основе.

На основе идей славянофилов в 20-30-х гг. 20 в. в среде русской эмиграции возникло течение евразийство. В 1921 г. молодые эмигранты из России основали новое идейное движение и выпустили сборник с названием «Исход к Востоку». К евразийской школе относилась плеяда ярких и талантливых литераторов, философов, историков, публицистов, экономистов первой волны эмиграции. Среди них - культуролог Н.С.Трубецкой, историк Г.В.Вернадский, религиозные философы и публицисты Г.В.Флоровский, И.А.Ильин. В их произведениях Россия представала как особый культурно-исторический мир, особый континент - Евразия со своей самостоятельной культурой и исторической судьбой. Г.В.Вернадский - сын академика В.И.Вернадского - писал: «Нет естественных границ между «европейской» и «азиатской» Россией. Следовательно, нет двух Россий, «европейской и «азиатской». Есть только одна Россия - «евразийская» или Россия - Евразия».

Центральным пунктом евразийских культурно-исторических концепций является идея «месторазвития», согласно которой социально-историческая среда и географическое окружение сливаются воедино. С этой точки зрения всемирная история предстает как система мест развития; причем отдельным «местам развития» присущи свои определенные формы культуры независимо от национального состава и расового происхождения народов, проживавших там. Иными словами, отдельные «места развития» становятся носителями особенного, только им присущего типа культуры. По мнению евразийцев, всем великим державам, которые существовали на евразийских равнинах, характерен один и тот же тип военной империи. Такими были государства скифов, гуннов, монголов, татар, Московское царство и Российская империя. Истоками русской государственности и культуры они считали Византию и Золотую Орду.

В наше время определенное созвучие с идеями евразийцев имеют исследования Л.Н.Гумилева («Этногенез и биосфера Земли», «От Руси к России», «Древняя Русь и Великая степь» и др.) о влиянии географической среды на этногенез и развитие культуры. Этногенез он считает биосферным явлением, проявлением наследственного признака «пассионарности» - органической способности людей к напряжению, жертвам ради высокой цели. Сам себя Л.Н.Гумилев называет последним евразийцем, ибо он своими научными исследованиями подкреплял аргументы своих предшественников, внося наряду с этим и новое слово в науку.

Л.Н.Гумилев вслед за Н.С.Трубецким утверждает, что не существует общечеловеческой культуры, подчеркивая идеи евразийства о развитии национальной культуры, и обращается к теории систем. Из нее следует, что выживает и успешно функционирует только достаточно сложная система. Общечеловеческая культура может существовать лишь при предельном упрощении, когда уничтожены все национальные культуры. Но предельное упрощение системы означает ее гибель; напротив, система, обладающая значительным числом элементов, имеющих единые функции, жизнеспособна и перспективна в своем развитии.

Такой системе будет соответствовать культура отдельного, «национального организма» (Л.Н.Гумилев).

Теория Гумилева сплавляет в одно целое историю, географию и естествознание. Отсюда им делается ряд выводов, а именно:

1 - именно пассионарные толчки определяют ритмы Евразии;

2 - Евразия как единое целое является одним из центров мира (признается полицентризм культур и цивилизаций).

Незадолго до смерти, в 1992 г. он писал в своей книге «От Руси к России» следующее: «Поскольку мы не 500 лет моложе Западной Европы, то, как бы мы не изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов, характерных для Европы. Наш возраст, наш уровень пассионарности предполагает совсем иные императивы поведения. Это не значит, что нужно с порога отвергать чужое. Изучать иной опыт можно и должно, но стоит помнить, что это именно чужой опыт». Во всяком случае, несомненно, что евразийство представляет собою такую «идею-силу» в ее гумилевском варианте, которая может спасти Россию как евразийскую державу; вот почему на нее обращают внимание и политики.