Этюды и научное изучение творчества актера

У нас немало было талантов, даже гигантов сцены, таких как Мочалов, Ермолова, Стрепетова, Варламов, Давыдов.

Станиславский первый взялся понять и разгадать эти явления актерского дарования.

Для исследования он взял то, что было у него под руками: самое крупное и сложное проявление творчества актера — роль, спектакль.

Но скоро он убедился в том, что нельзя понять явление, если брать его всё целиком.

Он стал выделять из всего этого крупного явления — художественного творчества, роли — отдельные «элементы». Им выделено много таких «элементов». Это: «внимание», «объект», «круг», «ослабление мышц», «задача», «действие» и проч.

Но ученики, как было описано, тренированные в этих «элементах», не обнаружили развития своего таланта.

Теперь понятно почему.

Выделенные элементы были элементами главным образом построения роли, а не элементами творческого процесса актера.

И вот в 1921 году, как было сказано, предлагая ученикам упражнения в школе, удалось наскочить, а затем и сконструировать особый вид «этюдов», в которых были решительно все условия, вызывающие у актера его творчество на сцене.

В таком виде эти «этюды» представляют собой простейшие случаи сценического творчества и, при известном подходе к ним, дают возможность проследить все действительные элементы творческого состояния актера.

Но как бы ни были, благодаря этим этюдам, интересны, значительны и практически полезны все находки и выводы, как бы ни казались они наконец-то избавленными от идеализма, в дальнейшем исследовании пора перейти за грань эмпиризма и вступить в область строгой науки.

Теперь это более возможно, чем раньше, так как найдены условия, при которых неминуемо появляется творческое состояние актера, и оно, по желанию, может быть воспроизведено на практике в его простейшем виде.

Это является важнейшим условием для того, чтобы были возможны дальнейшие изыскания. Исследовать можно только при помощи простейшего, в котором видно всё главное.

Имея перед собой такое грозное, величественное проявление, как молнию,— человечество могло только издали наблюдать его. Взять его в руки и изучать его законы оно не могло и помыслить.

И только тогда, когда стало понятным, что искра, вызываемая трением янтаря о шерстяную ткань, есть не что иное, как та же молния в крайне малом размере, но, по существу, ничем от нее не отличимая, — только тут и могло начаться исследование явлений электричества, приведшее нас к таким победам над ним.

Взрывы творчества Мочалова, Ермоловой, Стрепето-вой — это огромные молнии, они только поражают своим величием и красотой. Взять их в свои руки мы никогда не могли.

И вот теперь найдено и «взято в руки» простейшее проявление творчества актера — та «искра янтаря», которую мы по желанию воспроизводим и которой уже управляем. Остается только не терять, а использовать до конца эту находку.

А то может получиться так же, как с искрой янтаря. 2000 лет знали об этой искре, и только совсем недавно отнеслись к ней с должным вниманием. До тех пор она была не более как забавная игрушка.

Новая «система»

 

При этой, указанной самой природой системе, нет никакого насилия. Требования императивной системы (внимание круг, объект, я есмь и проч.) — обращения не к творческому аппарату, а здесь именно к нему. За этим и пришел сюда актер. Чтобы превратиться в большой, сильный талант — в атлета сцены.

Но в «атлета» его не превращают, потому что не умеют и к этому не стремятся. Обучают приличию сцены — прилично (правдоподобно) держать себя на сцене и поддаваться обработке постановщика-режиссера. То есть убивают в нем художника.

Эта же, новая система воспитания как ученика, так и актера, имеет своей целью развитие (раскрытие) именно таланта в творчестве актера. А еще точнее, цель — талант творчества актера.

И творчества не только на репетиции, но и на спектакле, на публике.

Она (система) научна (Сеченов, Павлов). Как подтверждение этого — из нее

выросли новые приемы, как «свобода мелких движений»,

«отпускание »,«неперестройка», «доживание» 32. Приемы, ставшие

необходимыми в репетиционной работе.

Только в соединении с этой новой системой могут быть пущены в практический ход приемы «если бы», «предлагаемые обстоятельства» и некоторые другие. А главное то, что только при участии ее может быть использовано все наше воображение и, наконец, вся наша вторая сигнальная

система.

Важно, что вся новая система основана не на прибавлении требований (надо то, надо другое), а на удалении многого, что непременно появляется и мешает.

При преподавании «системы» <Станиславского. —Ред> и при режиссуре по ее канонам я все время следил за тем, что должно было быть, и чего не было — задача, действие, внимание и проч.

Потом стал смотреть за тем, что есть — непроизвольность внешняя и внутренняя — и чему надо дать ход — не мешать.