Что значит найти форму для плохой пьесы?

Бывает так, что пьеса представляет собой только сценарий, только конспект. Если играть в таком виде, не будет еще ни пьесы, ни спектакля. Все в ней нуждается в доразвитии, в расширении, без этого — схематично.

Или в пьесе запутаны все внутренние линии, или много противоречий, словом, пьеса далеко не первосортная. Тогда, конечно, нельзя обойтись без вмешательства, и, может быть, необходимо все переделать и перекроить, как

перекроил бы хороший портной неумелую стряпню и из негодного куля-сюртука сделал бы изящный фрак.

Но раз переделка — значит, в результате все равно получится другая пьеса.

Поставить убедительно и в интересной форме плохую пьесу, это — взять одно из путаных, неясных ее содержаний, выделить его, вскрыть, сделать отчетливым и зачеркнуть, затемнить все запутывающее.

Когда для хорошей классической пьесы ищется другая форма, то дело, вероятно, в том, что форма, заключенная в пьесе, не угадана. И вот пьеса показалась плохой, устаревшей, не модной, — ясное дело, надо все перекроить.

Что значит разноценностъ формы и содержания?

Когда говорят, что форма нравится, а содержание — нет (или наоборот), речь идет, очевидно, совсем не о том чудесном взаимодействии между формой и содержанием, которое одно и создает художественное произведение. Речь

идет, очевидно, о двух разных содержаниях, о двух разных эмбрионах. А значит, о двух разных созданиях, которые попытались слить в одно — сплавить дерево и железо, несплавляемые материалы.

Причем одно из них, очевидно, более зрелое и готовое, другое — только намечающееся, не ясное, туманное и. может быть, еще путаное. Поэтому кажется хуже и слабее.

Возьми его сильный художник, оно окажется сильным и неотразимым.

«Фауст» Гёте. Содержание прекрасное (по крайней мере на ближайшие тысячу лет, после чего, возможно, будет казаться примитивным), а форма, по правде говоря, скучная.

Значит, нет чудесного взаимодействия между формой и содержанием? Значит, нет. Значит, «Фауст» не художественное произведение? Значит, не художественное.

Это философский трактат в более или менее беллетристической форме, только и всего (с отдельными удачными по форме сценами), вроде книги Станиславского.

Рядом с этим «Война и мир»: разве мало там философских мыслей огромного масштаба? А где скука? Мысли «входят в тебя» так, что и не замечаешь, как они овладели тобой, как ты меняешь свой взгляд на жизнь, на

смерть, на добро и зло.

Отброшенное

(Сюда взять из «Эмбриона» о режиссере с постановочной фантазией).

Говорят: форма мне нравится, а содержание нет. Или: содержание хорошее, только форма слаба. И то и другое значит, что содержание никуда не годится.

Но так ли это до конца? «Блоху»27 можно ставить и просто реально, и лубком — форма разная, а содержание?

Ямб, хорей, амфибрахий — форма, проза — форма.

Конечно, все оттенки содержания будут иные, настолько иные, что, в конце концов, может, останется общим — только идея.

Представьте себе хорошую классическую пьесу, для исполнения которой нужны сильные, взрослые, отборные актеры. Пьеса хороша сама по себе, ее надо только хорошо играть.

Но играть некому: у режиссера одна неопытная молодежь. И вот пьеса из «взрослой» превращается в «молодежную». Содержание делается, в сущности, совсем другим, но фабула, тема и идея все-таки остаются настолько близкими к основной пьесе, что ни у кого не возникает мысли, что играется не эта пьеса, а другая. На самом-то деле — другая.

Бывает так: форма настолько понятна, настолько убедительна, настолько интересна, своеобразна и так хорошо передает содержание, что оно входит в нас помимо наших усилий, помимо сознания, входит — не знаем как.

Ту же идею, то же содержание пытаются передать в другой форме, и получается скучно. В содержание надо вдумываться, идею надо раскапывать...

Но не значит ли это, что пьеса просто-напросто скверно

сыграна?

Когда хорошо играется, то смотреть и слушать можно самую незатейливую форму. Затейливость не нужна, наоборот, она отвлекает.

Когда хорошо играется, там вступает в свои права форма психологическая, в противном случае необходима форма физическая.