Предреволюционный период (до 1640 г.)

Экономическое развитие

Обычно экономическое развитие общества в истории изучается в качестве фактора, обусловливающего развитие общества в целом. Например, английский историк Эйлмер считает: «Карл Маркс, великий экономический историк, сделал вклад в наше понимание истории, утверждая, что в любой рассматриваемый исторический период мы должны прежде всего обращать внимание на материальный, экономический базис этого периода. Он утверждал, что единственно возможный путь для понимания политических, конституционных, религиозных, культурных и тому подобных изменений это первостепенное рассмотрение экономических основ общества. Даже отвергая марксову доктрину классовой войны и его предсказания развития общества, мы должны признать важность экономического фактора» [24, 6].

Однако за развитием экономики стоит новаторская деятельность людей, формирующая их сознание, и этот аспект для целей данной книги является особенно важным.

Столетие до 1640 г. было отмечено бурным промышленным развитием. Добыча каменного угля увеличилась в 7,5 раз; в 1640 г. Англия добыла каменного угля в 3 раза больше, чем все другие страны Европы. Производство железа увеличилось в 5 раз. Выросло количество спускаемых со стапелей кораблей. Все промышленные предприятия требовали больших вложений капитала, прежде чем начинали давать прибыль. Лондонские капиталы, умножаемые торговлей, стали играть особо важную роль в промышленности. К 1600 г. Лондон завладел 7/8 объема внутренней торговли всей страны. Экономическое влияние Лондона в Европе было уникальным [25, 15—17].

На основе привозного сырья из восточного Средиземноморья и Кипра возникла хлопчатобумажная промышленность. Ее центром стал Манчестер. Льняная промышленность развивалась преимущественно в Ирландии из-за благоприятного климата и почв [26, 17].

Англия накануне революционных событий XVII в. была аграрной страной, 75% ее 4,5-миллионного населения были сельские жители. Хотя все крестьяне были лично свободными, земля оставалась собственностью феодала [26, 16—18]. Однако капиталистические отношения в деревне существовали как в сфере сельскохозяйственного производства, так и в рассеянной мануфактуре. Металлургическая, каменноугольная и текстильная отрасли на капиталистической основе достигли в это время значительного развития.

Теория меркантилизма, достигшая своего расцвета в XVII в., утверждала, что внутренняя торговля маловыгодна, так как не увеличивает количества денег в стране. Внешняя торговля считалась предпочтительней, и для ее большей прибыльности был запрещен вывоз из Англии сырой шерсти и других видов сырья, а также установлены высокие таможенные пошлины на импортные промышленные товары. Эти протекционистские меры способствовали экспорту английских товаров, о чем можно судить по поступлению в казну таможенных сборов: 143 тыс. ф. ст. в 1613 г., 323, 5 тыс. ф. ст. в 1624 г. и почти 500 тыс. ф. ст. в 1640 г. [26, 25]; 3/4 лондонского экспорта составляла одежда [25, 27].

В начале XVII в. стали возникать предтечи коммерческих банков. Купцы из Сити традиционно держали свободные наличные деньги на Монетном дворе Тауэра, но однажды король Карл I (1625—1649) конфисковал их в свою пользу (чем лишний раз подтолкнул купцов к революции), и купцы стали сдавать деньги на хранение ювелирам. С самого начала гражданской войны спрос на ювелирные изделия упал, и ювелиры стали своего рода «кассирами торговцев». К ним потянулся люд, нуждавшийся в деньгах под заклад собственности, и процент от получаемой суммы оказался столь выгодным, что при Карле II крупные ювелиры Сити стали предлагать купцам 6% годовых лишь бы получить от них деньги на хранение. Вскоре рента многих землевладельцев стала стекаться к тем же ювелирам, а нуждавшиеся в деньгах получали здесь ссуду под залог и процент [14, 243].

В последние годы правления Елизаветы (начало XVII в.) Англия переживала экономический кризис, политическую дезинтеграцию, упадок политической морали и коррупцию. В 1604 г. государственный долг составлял 350 тыс. ф. ст., а в 1606 г. — 735 тыс. ф. ст., ежегодный дефицит достиг 81 831 ф. ст. Расходы на содержание королевской семьи возросли с 9535 ф. ст. в последние четыре года правления Елизаветы до 35 377 ф. ст. в первые пять лет царствования Якова I (1603—1625), т. е. на 8 тыс. ф. ст. ежегодно. За первые 9 лет Яков I продал королевские земли на сумму 645 952 ф. ст. [27, 180—200].

В начале XVII в. в Европу стало поступать большое количество серебра и золота из испанских колоний, в силу чего эти металлы обесценились и английские короли Яков I и Карл I уже не могли содержать двор на ранее существовавшие поступления денег, а парламент не желал восполнять дефицит иначе как на определенных политических и религиозных условиях, которые Стюарты считали невозможным принять [14, 249].

Главной причиной возмущения деловых англичан была экономическая политика Стюартов. Яков I долго не собирал парламент — до 1610 г. Этот парламент заявил королю о своих правах и вольностях, нарушение которых традиционно считалось в Англии беззаконием. Особенно парламент настаивал на парламентской неприкосновенности. Ему пришлось отстаивать свое право устанавливать размеры таможенных пошлин и налогообложения. Стюарты получали отказы в ответ на их запросы о субсидиях. Яков I и Карл I в гневе неоднократно разгоняли палату общин, но вынуждены были собирать ее вновь, так как без решения парламента никто не платил налогов (это тоже деятельность, к тому же корпоративная).

Стюарты пошли на широкую раздачу патентов на монопольную торговую или производственную деятельность, т. е. ограничили главный вид деятельности капиталистического мира — свободу конкуренции [26, 44— 45]. Короли стали злоупотреблять своим правом продавать права на монополию торговли и нарвались на яростное сопротивление купцов и производителей.

Социальное развитие

После Войны Роз родовой знати в Англии не осталось. Влиятельными лицами в государстве были и купцы, и юристы, и землевладельцы, и священники, и мореплаватели и т. д., но при одном условии — каждый из них сделал что-то важное для Англии. Однако несмотря на заслуги, каждый вельможа платил налоги, являлся в суд и подчинялся другим обычным для англичанина правилам, освященным традицией. Для сравнения можно упомянуть, что французская знать пользовалась большими привилегиями, вплоть до освобождения от налогов, и была замкнутой кастой, кичившейся своими родословными, а не свершениями [14, 249].

В начале XVII в. английское дворянство было разделено на две группы — новое, купившее земли, и старое феодальное, державшее земли от короля. Английский дворянин был не только землевладельцем. Дворяне были шерифами, мировыми судьями, командовали местной милицией и т. д. Они же избирались в парламент, а значит, обладали судебной и политической властью на местах и отчасти в центре [26, 24].

Из среды фригольдеров вербовали местных должностных лиц — констеблей, старост. Они же обладали правом избирать в парламент представителей от графств, так как удовлетворяли материальному цензу — годовому доходу в 40 шиллингов. Копигольдеры и коттеры избирательного права не имели.

Быстро шло имущественное расслоение общества: выделялась небольшая часть разбогатевших арендаторов из числа дворян, купцов, удачливых ремесленников и йоменов, но гораздо быстрее росло количество батраков. Это означало, что бывшие производители, превращаясь в безземельных наемных рабочих, одновременно становились потребителями, а следовательно, возрастал рыночный спрос на продукты питания и одежду. Такие продукты питания, как пшеница, овсяная мука, масло, мясо, в первой половине XVII в. стоили в три раза дороже, чем во второй половине XVI в. [26, 18—20].

В XVII в. трудящиеся не имели организаций, способных их защитить. Работодатели же законом закрепили уровень зарплаты, причем обычная зарплата промышленного рабочего была едва достаточна для того, чтобы выжить. Бедные были полностью бесправны. В 1618 г. сотня молодых людей, лежавших при смерти от голода на улицах Лондона, была вывезена в колонию Англии — Виргинию. Борьба с бедностью, угрожавшей устоям Англии, велась не правительством, а частными предпринимателями — преимущественно купцами и пуританской частью джентри. Они устраивали школы, приюты для бездомных и т. п. Самодеятельность была хотя и вынужденной, но благотворной для формирования культуры [25, 19—20]. Закон о бедных в целом по стране выполнялся [14, 250].

В XVII в. начался процесс разоружения народа. Огнестрельное оружие было объявлено монополией государства. Народная милиция стала постепенно терять свое значение [25, 21].

Продолжался рост городов, но особенно быстро развивался Лондон. В середине XVI в. население Лондона составило 70 тыс. человек, в начале XVII в. — 200 тыс. человек, в 1625 г. — 320 тыс. человек, в 1650 г. — 400 тыс. человек, несмотря на то, что в 1625 г. от чумы умерло 35 417 жителей Лондона [27, 257]. Население Англии росло гораздо медленнее: в 1558 г. население Англии составило 3,5 млн человек, а в 1603 г. — 4 млн человек. Второй по величине город Англии насчитывал в 30-х гг. XVII в. лишь 20 тыс. жителей [27, 20—21]. В Англии существовало 800 рыночных городов. Их назначением был обмен продуктами производства для жителей ближайшей сельской округи.

Власть

Яков I, вступивший на престол в 1603 г., постоянно заявлял, что король не обязан подчиняться законам, что он, король, «является верховным властителем над всей страной, господином над всяким лицом, которое в ней обитает», и имеет «право жизни и смерти над каждым из обитателей». Англиканская церковь и феодалы в силу своих интересов поддерживали короля, но к концу 30-х гг. парламент, судебные органы и даже милиция и флот высказывали недовольство политикой правительства [26, 30,31]. Так носитель шотландской культуры (в значительной мере общинной, клановой, феодальной) пришел в противоречие с культурой англичан.

В 1604 г. Яков I заключил мирный договор с Испанией после гибели армады и ряда поражений испанцев на суше, но правительство не включило статью о праве англичан торговать с испанскими колониями, что вызвало сильное раздражение купечества и производителей товаров [26, 34].

Английский абсолютизм XVI—XVII вв. имел ряд отличий от французского или португальского: сохранялся парламент, отсутствовала постоянная армия, были сильны органы местного управления при известной слабости центрального бюрократического аппарата, что, впрочем, шло на пользу англичанам, не знавшим пресса самодержавия. Отсутствие армии объясняется островным положением Англии, которое вынуждало тратить средства на королевский флот, в отличие от Франции или Португалии, нуждавшихся в сухопутных армиях [26, 29].

В XVII в. церковные суды, бывшие столь влиятельными в Средние века, утратили свою силу. Оставались мировые судьи. Яков I и его сын смещали тех судей, которые были слишком независимыми по отношению к королевской воле. Понадобился без малого целый век борьбы для изменения такого положения. После 1701 г. судьи могли быть смещены только решением обеих палат парламента [25, 2—3].

Средством для пополнения казны у Стюартов была раздача монополий на торговлю и производство товаров. В 1621 г., например, было выдано 700 монополий; они давали казне 100 000 ф. ст. в год. Концентрация торговли в руках малого числа купцов была выгодна королевской власти из-за возможности контроля за деятельностью торговых компаний. Либерализация торговли была выгодна всем торговцам.

В 1624 г. парламент заявил, что монополии противоречат фундаментальным законам страны. Это был выпад против монархии. Существовали три возражения против монополий: во-первых, они ограничивали производство; во-вторых, не достигали поставленных перед ними целей, интересы потребителей и наемных рабочих не были защищены, спекулянты же быстро наживались; в-третьих, вред экономике страны, наносимый монополиями, не покрывался поступлениями в казну.

Хотя правительство и выдавало монополии на новые технологические процессы ради получения доходов в казну, оно было настроено враждебно к индустриальным переменам или, по крайней мере, безразлично к ним, подозрительно наблюдая за обогащением капиталистов, за переменами в обществе, социальной мобильностью и опасаясь колебаний рынка, уровня безработицы и т. д. [25, 22—29].

Парламент в XVII в. состоял почти исключительно из собственников. Лорды назначались в высшую палату парламента королем и были ему лояльны. Выборы в палату общин проводились на основе закона 1430 г., предоставлявшего избирательные права в графствах мужчинам старше 21 года и получавших 40 ш. годового дохода от земельной собственности. Права голоса не имели 80—90% сельского населения. Но и мелкие собственники голосовали поднятием руки под взорами крупных лендлордов так, как им вменяли в обязанность последние.

Городское население в палате общин было представлено «свободными» людьми. Слово «свободными» взято в кавычки потому, что в Средние века латинское слово «libertas» имело смысл обладания преимуществами перед другими людьми, например, правом распоряжения наследством, правом собственности. Свободы палаты общин — это привилегии, подобные праву неприкосновенности, бесцензурных дебатов и т. п. «Наши привилегии и свободы, — заявила палата общин Якову I в 1604 г., — есть наше истинное право, нами наследуемое не в меньшей мере, чем наши земли и товары» [25, 36—37].

Оппозиция в парламенте нарастала по мере роста недовольства нового дворянства и буржуазии правительством. Даже судьи, занимавшие свои места по принципу «пока это угодно королю», стали проявлять оппозиционность [26, 32].

В начале XVII в. министры правительства были неподотчетны парламенту, однако парламент применял к неугодным министрам процедуру импичмента, зародившуюся еще в XV в.

В начале XVII в. спикер палаты общин был ставленником короля, которому вменялось в обязанность направлять дебаты в пользу правительства, а в 1642 г., когда Карл I явился арестовывать пятерых членов парламента, спикер палаты общин заявил ему: «Я — слуга палаты общин». До того момента парламентариями была проделана огромная инициативная работа. Например, был сформирован комитет всей палаты, председатель которой, избираемый парламентариями, был противопоставлен спикеру, а затем его вытеснил; парламентарии научились владеть инициативой, а не ждать смиренно воли монарха [25, 50—51].

В 1625 г. палата общин совершила беспрецедентный шаг: вотировала Карлу I таможенные сборы не на всю жизнь, как бывало прежде, а лишь на один года. Король распустил парламент до утверждения билля и стал собирать пошлины без санкции парламента. Тем самым было положено начало процессу, который привел к Петиции о правах. К нему подтолкнули и конфликты на другой почве. Парламенты 1625 и 1626 гг. были распущены королем до вотирования налога на ведение войны, и король решил собирать налог без парламентского разрешения. Всех непокорных сажали в тюрьмы.

В 1628 г. появилась Петиция о правах. Она требовала от короля подтверждения ранее существовавших прав и свобод, а не получения новых. Король стал настаивать на «королевской прерогативе» и т. п., завязался тугой узел противоречий [25, 41—44].

Карл I отстаивал свое желание быть абсолютным монархом, плохо ориентируясь в реалиях своего времени. Например, он предоставил монополии на торговлю внутри Англии разным придворным, но нарушил монополию Ост-Индской компании, частного предприятия, покрывавшего все свои расходы из собственных средств. Карл I создал для торговли с Индией компанию Уильяма Кортина, которая своей недобросовестностью почти разорила всю английскую торговлю на Дальнем Востоке. Монополии внутри Англии сковывали конкуренцию, а вместе с ней и производство. Таким образом, Карл I, копируя приемы правления государства во времена давно прошедшие, довел английскую торговую, промышленную и аграрную буржуазию до революции. Распустив последний парламент в 1629 г., он решил править сам, что и предрешило его гибель. В начале 30-х гг. были монополизированы производство и продажа почти всех товаров, вплоть до пуговиц, булавок и игральных карт. Это не только уничтожило свободную конкуренцию, но и привело к росту коррупции: кроме платежей в казну, за монополии давали большие взятки придворным. Деятельность большинства предпринимателей стала незаконной. Такие порядки, введенные Стюартами, вели к экономическому усилению феодальной знати и разорению буржуазии. Начались и народные волнения, так как в отсутствие конкуренции повысились цены [26, 47—50].

Карл I, так же как и Яков I, продолжал пренебрегать интересами торгового капитала. Военно-морской флот пришел в упадок, в морском ведомстве царило казнокрадство [26, 35]. В 1635 г. в целях пополнения казны стал использоваться старый закон о корабельной подати. Первоначально налог на портовые города для королевского военно-морского флота налагался нерегулярно, но в 1635 г. эти поборы были распространены на все города страны. Так как этот налог не санкционировался парламентом, то в 1636 г. некто Хампден отказался платить корабельные деньги. Он был богатым джентльменом Бэкингемшира, связанным с парламентской оппозицией. Наряду с ним отказались платить и другие состоятельные люди, но король избрал именно его для показательного судебного преследования. Из 12 судей семеро признали Хампдена виновным, но другие пять — не признали, причем двое из них в категоричной форме по существу дела, а трое других со ссылкой на техническую казуистику. Такое решение суда было расценено в Англии как поражение короля. В 1636 г. было собрано лишь 7 тыс. ф. ст. корабельной подати вместо полагавшихся 196 тыс. ф. ст. [25, 46]. В 1638 и 1639 гг. корабельные деньги собирались с большим трудом, а в 1640 г. для короля наступили совсем тяжелые времена [24, 83].

Корабельные деньги были самыми большими расходами казны. Но не расходы были главной причиной отказа платить корабельный налог. В основе действий англичан лежала политика: если королю дозволено собирать корабельный налог без разрешения парламента, то фундаментальное конституционное право (сбор налогов) имеет прецедент для решения вопроса о сборе налогов в пользу короля и против парламента. Весь класс собственников ополчился против корабельного налога [25, 46]. Начавшийся в конце 30-х гг. экономический застой, вызванный сокращением внешней торговли из-за войн на континенте, был последним толчком к проявлению всеобщего недовольства.

Восстание началось с Шотландии, родины Стюартов, которые стали распространять англиканизм в Шотландии, юг которой был протестантским, а бóльшая часть католической.

Для борьбы с восставшими нужны были большие средства, и Карл I вынужден был после одиннадцатилетнего перерыва созвать английский парламент. В 1640 г. собрался так называемый Короткий парламент, который отказался рассматривать предложения короля без ликвидации всех допущенных им злоупотреблений. Он консолидировал оппозицию и вскоре был распущен королем.

Король двинулся на шотландцев с кое-как сколоченной армией, но шотландцы блокировали эти немощные попытки, встретив королевские войска на территории Англии, и потребовали выплаты контрибуции и решения всех своих проблем не с королем, а с английским парламентом. Делать было нечего, и 3 ноября 1640 г. состоялось открытие Долгого парламента [26, 52—57].

Слово о констеблях

Описание борьбы парламента с королевской властью безусловно отражает особенности национальной культуры англичан. Однако исполнение решений верховной власти и поддержание порядка происходили на местах, где должностным лицом на самой низшей ступени общественной управленческой иерархии был констебль. Его положение и поведение в народе дают информацию о самоорганизации англичан.

В конце XVI — начале XVII вв. констебли были главными представителями власти в деревнях и церковных приходах городов.

Слово «констебль» имеет воинское происхождение. Оно возникло в XIII в., когда корона возложила в некоторых местностях на деревенских старост новые для них воинские обязанности. В XIV в. деревенский голова, вне зависимости от названия, имел поручения государства, в частности, полицейского характера.

В Средние века функции констеблей разрастались; они были исполнителями поручений более высокопоставленных должностных лиц — шерифов, коронеров (следователей, проводивших дознание в случае насильственной или скоропостижной смерти) и особенно мировых судей.

Авторитет констеблей имел, следовательно, два источника: древнюю традицию, восходящую к их изначальному положению лидеров и представителей местных общин, и представительство центральной власти на местах. Но государственные поручения не привели к огосударствлению этой должности. Количество констеблей в деревнях и городских церковных приходах определялось, как и в старину, местными традициями. Констебли обычно избирались ежегодно в начале января, но были местности, где они избирались на два года. Процедура отбора кандидата в констебли также сохранилась. Констебль избирался жителями деревни или округа, но не государством и не начальством [28, 1—21].

Одной из главных обязанностей констебля было утверждение законности и порядка. Он должен был предотвратить любое нарушение порядка, не говоря о бунте. Констебли могли действовать в этом направлении, не дожидаясь команды сверху. Им вменялись в обязанности организация надзора за подозрительными лицами, арест имущества подозреваемых преступников и его сохранность, поиск преступников и украденного имущества; если нужно, то констебли могли взламывать двери домов для получения доступа внутрь помещений. Констебли должны были применять такие действия местного правосудия, как заковывать в колодки, сажать за решетку, ставить к позорному столбу, избивать палкой, сажать на стул позора торговца, мошенника или женщину дурного поведения.

По решению мировых судей констебли доставляли обвиняемых в суд, а также жителей деревни или округа в качестве присяжных в суде. Даже в начале XVII в. сохранялось средневековое правило, согласно которому все жители деревни (округа) должны были помогать констеблю, и, если в случае кражи вор не был пойман, то «проморгавшие» вора жители деревни должны были возместить утраченное имущество потерпевшему. В соответствии с Вестминстерским статутом 1285 г. констебли обеспечивали презрение беднякам, ремонт дорог и другие общественные обязанности местной общины. Они собирали штрафы, боролись с бродяжничеством и т. д. По акту против пьянства 1607 г. констебли обязаны были штрафовать, а в отсутствие у провинившегося имущества заковывать в колодки нарушителей этого акта, а людей моложе 12 лет сечь палкой. Согласно акту об общественном здоровье 1604 г., констебль должен был изолировать заболевших чумой в их собственных домах [28, 25—33].

Констебль был обязан хранить, ремонтировать и заменять вышедшее из строя оружие, с которым жители деревни шли на войну. Он же отвечал за явку на воинские сборы, за состояние стрельбищ. Любое нарушение воинских обязанностей каралось штрафом, налагавшимся на жителей деревни (округа). Несмотря на то, что каждая деревня направляла в армию всего лишь 2—3 человека, все здоровые мужчины от 16 до 60 лет были военнообязанными, и констебль отвечал за их воинскую подготовку. Констебль персонально отвечал также за явку воинов своей деревни (округа) к месту службы.

Констебли с конца XVI в. стали и сборщиками налогов в соответствии со старой традицией сбора пятнадцатой части движимого имущества в пользу короля. Констебль собирал также провиант для королевского двора и обеспечивал его доставку. Он отвечал за сбор местных налогов особенно на военные нужды. Обязанности констебля по сбору налогов были разнообразны и трудоемки, как и его полицейские и административные функции, и их нет нужды здесь перечислять в деталях.

Констебль отвечал за явку фригольдеров на выборы членов парламента. У него было много традиционных обязанностей деревенского старосты или головы городского церковного прихода: содержание в порядке деревенских ворот, водопоев, запруд, загонов для скота, изгородей. Он отвечал за охрану посевов от потрав скотом и оленями, истребление вредителей, таких как лисы [28, 40—51].

И вот за всю эту огромную работу констебль не получал никакой платы, ни в каком виде. Полагалось, что констебли должны заработать себе на жизнь наряду с несением своих обязанностей, несмотря на трудности сочетания того и другого. Иногда их неделями не было дома, особенно в те периоды, когда они уезжали на военные сборы [28, 220].

Кто же становился констеблем? Англичане всячески избегали избрания констеблем, вплоть до того, что иногда нанимали работника для замены себе. Констебль должен был быть честным, знающим, способным человеком. Обычно констеблем избирали того, кто арендовал жилье и отрабатывал его трудом констебля. В Англии XVI и XVII вв. отсутствие дома рассматривалось как бродяжничество, за которое жестоко наказывали. Констебля избирали по очереди из числа лиц, которые отвечали требованиям, предъявлявшимся к констеблю и находившимся в положении, не позволявшем отказаться от этой работы. За отказ работать налагался штраф. Часто констеблями становились мигранты, не имевшие корней. По окончании срока работы они отчитывались перед населением деревни или городского округа [28, 57—74].

Констеблями были и относительно состоятельные люди, например, джентльмены, владевшие землей, и малоимущие ремесленники или мелкие торговцы. Многие из них были безграмонтыми, но в деревнях, находившихся под влиянием пуритан, грамотность населения, в том числе и констеблей, была выше. Хотя констебли избирались из числа наиболее зажиточных жителей деревни, многие имели судимости за нарушения законов, охранять которые они были обязаны, став констеблями [27, 82—146].

Нередко констебли нарушали закон вместо поддержания законности: превышали власть как полицейские, брали взятки за поблажки нарушителям закона, незаконно преследовали людей и арестовывали их имущество и их самих. Констебли часто испытывали давление со стороны королевской власти. Но они опирались на поддержку деревенских или приходских общин, главами которых были. Впрочем, часто население отказывалось платить налоги или исполнять повинности, и тогда констебль оказывался между двух огней [28, 211—233].

Итак, констебль не был оплачиваемым государством должностным лицом, а значит, не был включен в бюрократическую машину и был относительно независимым. В этих условиях подчинение закону, а не начальству имеет больше оснований, чем в случае полной материальной зависимости. Законопослушание англичан — это результат самоорганизации общественной жизни.

Колонизация Америки

Изучая историю колонизации Америки, можно многое понять в культуре англичан XVII в. и в то же время выявить корни культуры США.

В 1606 г. группа людей в Плимуте получила хартию на колонизацию Северной Америки от границ нынешней Канады по Атлантическому побережью до нынешнего штата Флорида, другая же группа в Лондоне, пользовавшаяся поддержкой в Бристоле, получила хартию на колонизацию побережья далее на юг. Первая группа начала колонизацию в 1608 г. с того места, где сейчас находится штат Мэн, но безуспешно. Основательная колонизация началась лишь с переселения пуритан в 1620—1630 гг. Более успешным предприятием оказалась компания «Виргиния», в результате деятельности которой возник штат Виргиния. Но начиналась колонизация очень трудно: в 1610 г. после жестокой зимы выжило только 60 человек [27, 362].

В 1607 г. была создана акционерная компания «Виргиния», основавшая город Джеймстаун. Король ограничился только выдачей хартии (получив немалое подношение), но в 1623 г., убедившись в высокой прибыльности компании, аннулировал хартию и превратил ее в королевскую колонию: из Виргинии стал поставляться табак [26, 37]. Две трети пайщиков «Виргинии» в 1609 г. были коммерсантами, а 1/3 составляли аристократы и джентри. Когда же надежды на прибыль стали угасать, то соотношение этих двух частей стало обратным. Большинство инвесторов, землевладельцев или коммерсантов, никуда из Англии не выезжало, они вкладывали деньги в надежде на прибыль. А условия для колонизации Виргинии были нелегкими: болезни и стычки с индейцами приводили к высокой смертности — до 30%. В 1624 г. после переселения на возвышенности, подальше от устья реки, туда, где вместо застойной воды была ключевая вода, смертность немного снизилась. И даже после этого Виргиния была менее здоровым местом, чем Новая Англия. С 1616 г. компания «Виргиния» стимулировала эмиграцию, предложив каждому держателю акций в 10,5 ф. ст. по 50 акров земли, а два года спустя каждому независимому переселенцу компания выделяла 50 акров земли и столько же каждому иждивенцу, прибывшему с ним (но не их слугам). Это усилило эмиграцию из бедной землей Англии. Переселенцы рекрутировались методами, мало отличавшимися от похищения людей. Муниципальные органы, особенно лондонское Сити, отсылали в Виргинию сирот, бродяг. С 1618 по 1621 г. компания «Виргиния» перевезла в колонию 3750 человек как свободных эмигрантов, так и их слуг, в том числе 200 женщин.

Компания «Виргиния» прекратила свое существование в 1624 г. К тому времени внимание было сконцентрировано на Новой Англии. С тех пор колонией руководили управляющие, ответственные перед английским королем. В 1629 г. английское население на континентальной Америке составляло 3200 человек, из них 2500 в Виргинии, на Бермудах проживало 3 тыс., на Барбадосе — 4,5 тыс. человек. К 1642 г. в американских колониях насчитывалось 28 тыс. англичан, из них в Виргинии жили 8 тыс., а в Мэриленде, основанном в 1633 г., около тысячи переселенцев. Население обеих колоний на ¾ состояло из слуг и только на ¼ из свободных людей.

Иначе протекала колонизация Новой Англии, начавшаяся в 20‑х гг. XVII в. 16 сентября 1620 г. 102 эмигранта-пуританина, среди которых не менее 35 человек были радикальными сепаратистами (особая ветвь пуритан), отплыли из Плимута и основали в Америке то, что сейчас называется штатом Массачусетс. Это были отцы-пилигримы, которых современная Америка почитает за основателей США потому, что это были не бездеятельные, попранные и зависимые слуги, а свободные люди, прибывавшие с семьями и основавшие новое общество вдали от преследований Старого Света. Это начало обеспечило уникальность Новой Англии [27, 362—371].

Отцы-пилигримы, гонимые в Англии за пуританизм, сначала пытались найти пристанище в Нидерландах, стране свободного вероисповедания. Первые годы они жили в Амстердаме, затем перебрались в Лейден, где спокойно жили 11 лет, несмотря на то, что бывшие фермеры трудно адаптировались к работе в городах. Они познали культуру нидерландцев. В 1621 г. вновь стала разгораться война с Испанией, и гонение на протестантов усилилось. В 1620 г. отцы-пилигримы предложили Генеральным штатам и амстердамским купцам нажитое в Нидерландах имущество за перевозку их на американский континент. Но сделка не состоялась, так как правительство Нидерландов не смогло выделить два военных корабля для охраны нидерландского судна с пилигримами от испанских рейдеров. Тогда отцы-пилигримы зафрахтовали судно в Англии, к ним присоединилась группа пуритан, живших в Англии, зафрахтовавших свое судно, но в итоге всем пришлось разместиться на одном корабле «Майский цветок» и, забрав в Нидерландах пассажиров, пуститься в плавание. В основном среди пуритан были англичане, но были также и нидерландцы, французы, ирландцы. Дети составляли треть пассажиров, причем большинство из них родились в Нидерландах. Отцы-пилигримы основали Новую Англию, где влияние нидерландской и в целом североморской культуры было очевидным. Другой колонией, находившейся под нидерландским влиянием, был Нью-Йорк, столица которого первоначально называлась Нью-Амстердам: нидерландцы там находились в течение 50 лет, а Харлем, ныне часть Нью-Йорка, назван так же, как город в Голландии в 30 км от Амстердама [29, 45—47].

Однако следует отметить, что самым важным периодом начала колонизации Новой Англии были не 20-е, а 30-е гг., и отцы-пилигримы были лишь первой ласточкой, которая весны еще не делала. Главной организацией, проводившей колонизацию Новой Англии в этот более поздний период, стала компания Массачусетского залива, основанная в 1628 г. (правда, в начале она имела иное название), заселявшая земли вблизи Бостона. Все переселенцы принадлежали к радикальным пуританам, хотя и не сепаратистам, в отличие от пуритан из числа отцов-пилигримов. Только в 1630 г. 17 кораблей с эмигрантами прибыли из Старого Света в Новую Англию, а за 30-е гг. переселилось 20 тыс. человек. Поток преследовавшихся по религиозным мотивам усилился с 1633 г. после реформ англиканской церкви. Здоровые условия жизни способствовали тому, что население Новой Англии удваивалось каждое десятилетие.

Традиционная американская историография делает акцент на религиозном факторе миграции англичан в Америку. Считается, что мигранты переселялись ради спасения своих душ. Однако ряд историков считают более важными материальные мотивы. Например, относительное перенаселение Англии вынуждало англичан эмигрировать. И эти две причины не исключают друг друга.

По словам лидеров пуритан, они хотели создать новое общество, которое служило бы примером коррумпированному и вырождавшемуся Старому Свету. Где бы ни появилась в Новой Англии угроза автономии местного сообщества со стороны магистрата, например, попытки обмануть местную милицию (милиция, как и в Англии, была общественным органом) или предотвратить выдвижение популярной личности на пост офицера милиции, переселенцы тотчас отвечали решительным сопротивлением. Охрана местной автономии и сопротивление давлению центра были не только английскими, но и голландскими, фризскими и в целом североморскими явлениями. Особенно отчетливо это сопротивление было выражено в религиозных общинах Новой Англии. Церковь, созданная отцами-пилигримами в Массачусетсе в начале 20-х гг., была основана на индепендентской и сепаратистской конгрегациях переселенцами, которые освободились от пут, отягощавших их не только в Англии, но и в Голландии. Нарушавшие религиозные требования отлучались от церкви (что было в ту пору равносильно изгнанию из общества). Церковь была тем сообществом, в котором душа каждого, по мнению всех прихожан, а не только по мнению каждого, была достойна спасения [27, 372—379].

Виргиния и Новая Англия — лишь отдельные примеры английских колоний в Америке. В 1610 г. была образована компания лондонских купцов для использования рыбных и лесных богатств Ньюфаундленда; в 1612 г. — компания для колонизации Бермудских островов. Все эти компании действовали на основе королевских хартий, определявших политическое устройство колоний, исполнительную власть осуществлял избранный членами компании губернатор, верховная законодательная власть принадлежала английскому парламенту. Но фактически все решения принимались собранием пайщиков. В колониях эмигрантов-пуритан устанавливалась система самоуправления и выборной администрации. Суверенитет метрополией не признавался или признавался формально.

Разрыв с Испанией в 20-х гг. XVII в. привел к оживлению частной инициативы в колонизации Америки [26, 37—39]. За период 1630—1643 гг. было затрачено 200 тыс. ф.ст. на перевозку на двухстах кораблях 20 тыс. человек в Новую Англию и 40 тыс. человек в Виргинию и другие колонии. Организаторы эмиграции были очень состоятельными людьми, а колонисты — из низов города и деревни. Их гнала нужда, но вожди эмиграции в Новой Англии были активными пуританами, и их религиозное рвение наложило отпечаток на северные колонии Америки и оказало сильное влияние на общественное развитие и культуру США. Английские колонии сразу получили широкую самостоятельность. Колонисты избирали административные собрания в каждой колонии и сделали каждый городской округ самоуправляющейся единицей. Эта самостоятельность была обусловлена не каким-то государственным актом, а обстоятельствами возникновения этих колоний, а именно тем, что они возникали по частной инициативе. Многие колонисты покинули Англию для того, чтобы освободиться от преследований, которым подвергались пуритане. Для сравнения можно заметить, что король Франции не допускал гугенотов в Канаду.

Слово о пуританах