Радикальные изменения португальского менталитета

1525—1550 гг. стали периодом португальского гуманизма, который корнями уходил в планетарное христианское мессианство и схоластику XII в. Это позже схоластика стала ассоциироваться с чем-то костным, реакционным, а в то время она была сильной, отважной, рыцарской наукой, борьба за ее идеи приводила людей на костер, так как она защищала человека, мыслящего свободно. Схоластика дала западноевропейской, в том числе и португальской, философской мысли смелость и гибкость. Но к XIV в. она стала своего рода искажением философии, идейным анклавом папства [3, 271—272]. Схоластика насаждалась в учебных заведениях, готовивших, как Лиссабонский университет, духовенство.

Ученые, собиравшиеся вокруг Эрникеша Мореплавателя, ставили перед собой сугубо практические цели и руководствовались совсем иными, чем схоластика, соображениями, о которых сказано следующее: «Португальская мысль... вращалась вокруг реалистической проблематики определенного, ограниченного, конкретного объекта. Коммерческий, космополитический характер португальской жизни конца XV — начала XVI вв., возможно, и содействовал проявлению этой черты: назовем ее прагматической. Это становится ясно при чтении литературы времени принцев дома Ависа, где чувствуется, что мы имеем дело с характером, которому чужды взлеты воображения и чисто абстрактные теоретические построения. Здесь с очевидностью отдается предпочтение практическому разуму, чувству полезного, непосредственного. Более того, здесь четко выделяется глубокое чувство наивного человеческого реализма, земная любовь к человеческой действительности» [4, 26].

Так было накануне Великих географических открытий. Однако под влиянием иезуитов, подчинивших своему влиянию всю духовную жизнь и образование в Португалии при короле Жуане III, занимавшем престол в 1521—1557 гг., и ожесточенно боровшихся против Реформации церкви, королевская власть постепенно стала приспосабливать культуру Португалии к идеологическим нуждам борьбы против Реформации. Смерти нескольких детей подряд сделали Жуана III, начинавшего свое правление покровителем наук и искусств европейского масштаба, мистиком.

Гуманизм эпохи Возрождения, сформировавшийся в Португалии в значительной мере под воздействием новых познаний, появившихся в процессе Великих географических открытий, и давший людям возможность развивать новые концепции, был задушен сначала риторическим гуманизмом иезуитов, а затем их фанатизмом, воинствующим мракобесием, духовным монополизмом и повседневным произволом. Начавшаяся было утверждаться традиция позитивной культуры прервалась, и практическая мысль превратилась в католический образ мышления. Прервалась одна из ведущих нитей древней португальской культуры, ориентировавшейся на опыт. Практический реалистический смысл был утрачен, а культура отклонилась в сторону комментариев [4, 26—27]. Наука стала «очищаться» от всего, что не соответствовало патриархальным нормам.

Вклад Португалии в культуру Ренессанса состоял в научных трудах по навигации, астрономии, медицине, фармацевтике, ботанике, картографии, механики, математике и, конечно, географии, где содержание науки португальцами было полностью или почти полностью обновлено. Кроме того, к новым знаниям фактов португальцы добавили новый метод познания, строго основанный на опыте.

В те времена в Европе существовало странное, с точки зрения читателя XXI в., воззрение на мир и процесс его познания. То, что написали за века классические авторы и их комментаторы, было истиной в последней инстанции и не должно было подвергаться пересмотру или сомнению. Если же реальные наблюдения доказывали обратное, то это лишь означало, что наблюдения ложны и являются происками дьявола или результатом болезни тела. Этому учили в университетах. Долгое время такая концепция и практический опыт сосуществовали, несмотря на очевидные противоречия. Концепция стояла непоколебимо вопреки очевидным фактам. Не было авторитета, который смог бы поколебать средневековую схоластику. Нужна была воистину научно-культурная революция, чтобы преодолеть такой абсурд, и ее совершили португальцы. Революция опыта, как ее называют, подорвала существовавшие порядки и вызвала энергичное сопротивление тех, чье благополучие держалось на неколебимости предрассудков. Революцию опыта считали еретической, абсурдной и аморальной. Она принесла свои жертвы за победу. Вклад португальцев в мировую науку неоценим, несмотря на то, что он до конца еще не изучен. Он открыл дорогу английским и французским ученым XVII в. и эпохе Просвещения [2, 203—204].

Инквизиция была введена в Португалии в 1515 г. Она нужна была королю для централизации власти и контроля всех сторон жизни Португалии. Судьи инквизиции, будучи духовными лицами, назначались королем, а их власть, делегированная Папой Римским, была независимой от церковной юрисдикции, т. е. церковь Португалии вмешиваться не могла, Папа был далеко, и король, по сути, вершил суд инквизиции. Недаром Жуан III упорно настаивал на учреждении инквизиции в Португалии. В конце концов в 1536 г. инквизиция была разрешена Папой, но с серьезными ограничениями, и только в 1547 г. эти ограничения были сняты.

В условиях гонений на еретиков, организованных инквизицией, возглавлявшейся королем, не могло быть и речи о реформации церкви, начавшейся с 1517 г. в Германии и Швейцарии. «Словарь истории Португалии» середины ХХ в. даже не содержит такого слова, как «реформация». На территории Португалии не было отмечено ни одного случая пропаганды лютеранства или кальвинизма. И даже рьяная инквизиция, которая предназначалась для борьбы с отклонениями от католицизма, в своих расследованиях ни разу не нашла доказательств существования протестантизма в Португалии.

Но названная причина была не единственной и не самой главной. Один из виднейших португальских историков Оливейра Маркеш считает культуру Португалии главной причиной невосприимчивости к протестантизму. Португальцам неприемлемы базовые принципы реформации, они противны их культуре. Конечно, король, инквизиция и иезуиты закрыли контакты Португалии с внешним миром, недаром закон 1541 г. запрещал португальским студентам учиться за рубежом. Однако и в настоящее время, спустя четыре столетия, в Португалии нет основ для протестантизма [2, 205—206].

Всю противоречивость интеллектуальной жизни Португалии в первой половине XVI в. можно проиллюстрировать на примере реформы университета. Реформа не была актом ученых, преследовавших просветительские и гуманистические идеалы. Она была проведена государственной властью и несла печать политической централизации. Дисциплина в университете была низкой как у студентов, так и преподавателей. Университет подрывал необсуждаемый авторитет короля в самой столице, где сплетней, напряженности и без того было много. Но изменить что-либо было трудно, так как университет был корпоративной организацией с выборными органами управления. Обладая квалифицированными юристами, легистами, учеными, университет знал, как напомнить королю и его советникам о своих привилегиях и как их отстоять. Кроме того, он требовал культурной монополии в стране наподобие торговых монополий, выдававшихся королем. И это несмотря на то, что университет не мог в то время нести гуманистическую культуру, потому что был центром схоластики и средневековых предрассудков, искоренявшим все новые европейские тенденции.

Первые трения университета с королем начались при Мануэле I, который под видом передачи новых зданий и повышения зарплаты ввел новый устав (между 1499 и 1504 гг.), сильно ограничивший традиционную автономию, в попытках справиться с университетской вольницей. Преподаватели и студенты дары приняли, а устав проигнорировали. Тогда Жуан III предпринял коренную реформу. Он решил избавиться от университета. 1536—1537 учебный год стал последним для университета в Лиссабоне. Новый университет был открыт в Коимбре. Именно новый, потому что был набран новый состав преподавателей и было испрошено разрешение у Папы Римского на его открытие. Университет в Лиссабоне был организован заново лишь в 1911 г. после падения монархии. В университете Коимбры по сравнению с Лиссабонским университетом изменились программы обучения. Пять направлений — теология, церковные законы, право, медицина и искусство, к которому относилась и математика, — остались неприкосновенными, но количество учебных курсов и их объем удвоились. Большинство преподавателей новых курсов прибыли из престижного в Европе университета Саламанки (Испания, Леон). Устав нового университета в Коимбре подчеркивал подчинение королевской власти и уменьшал традиционные связи университета с Папой Римским и церковью. Университет был изначально образован как инструмент государственной власти. Ректор более не избирался, а назначался монархом [2, 196—197].

О постепенном повороте королем менталитета португальцев в конце XV — середине XVI вв. в застойное русло узкосектантского религиозного фанатизма свидетельствует также факт изгнания евреев из Португалии королем Мануэлем I в 1496—1497 гг., несмотря на то, что леоно-кастильские евреи, спасаясь от гонений, перебрались в Португалию после того, как заключили договор с королем Португалии и заплатили ему деньги. Несколько тысяч евреев приняли баптизм и под именем «новые христиане» остались до окончательного их изгнания в 1534 г. Оставшиеся в Португалии новые христиане в дальнейшем подвергались преследованиям, запретам на отдельные виды деятельности, на вступление в брак с аристократией и т. п. [2, 213], особенно в тех случаях, когда их подозревали в тайном исповедании иудаизма.