Стиль литературных произведений

Слово стиль (гр. stylos — заостренная палочка для пи­сания на дощечках, покрытых воском) стало употреблять­ся римскими писателями метонимически, для обозначения особенностей письменной речи у того или иного автора. В таком значении это слово применяется и в наше время. Многие литературоведы и лингвисты и сейчас полагают, что «стилем» надо называть только особенности словесно­го строя произведения.

Но еще со второй половины XVIII в. тем же словом начали называть особенности формы и в произведениях других видов искусства — скульптуры, живописи, архитек­туры (в архитектуре, например, различают готический, романский, мавританский и другие стили). Установилось, таким образом, более широкое, общеискусство­ведческое значение слова «стиль». В этом значении его не только можно, но и необходимо применять также в теории и в истории художественной литературы. Не­обходимо потому, что форма литературного произведения не сводится к его речевому строю, у нее есть и другие стороны — предметная изобразительность и композиция. Все эти стороны формы в их единстве могут обладать тем или иным стилем.

Есть и обратная крайность в употреблении этого слова. Некоторые литературоведы считают, что стиль — это свой­ство художественного произведения в его целом — в единстве его содержания и формы. Такое понимание

неубедительно. Можно ли сказать, что какой-то стиль имеют характеры, которые писатель воспроизводит в обра­зах своего произведения, или те стороны и отношения этих характеров, которыми он особенно интересуется и которые он выделяет, усиливает, развивает с помощью построения сюжета произведения и разрешения его кон­фликта, или то эмоциональное отношение к этим сторонам характеров, например романтическое или сатирическое, которое писатель выражает посредством всех компонентов формы произведения? Конечно, нет. Содержание произве­дения во всех этих аспектах не имеет стиля. Стиль имеет образная и экспрессивная форма произведения, совер­шенно и законченно выражающая его содержание, вполне ему соответствующая.

Форма художественных произведений обладает каким-то стилем именно вследствие своей образности и экспрессивности. Произведение со стороны своей формы есть система образов, состоящая из множества различных предметных и словесных семантических дета­лей, композиционных и интонационно-синтаксических приемов, причем эти образные детали и приемы несут в себе ту или иную идейно-эмоциональную экспрессив­ность. Эстетическое единство всех образ-н о-э кспрессивныхдеталейформы произведе­ния, соответствующей его содержанию, — это и есть стиль.

Совершенством и законченностью стиля отличаются в наибольшей мере произведения, обладающие глубиной и ясностью проблематики, а тем более исторической прав­дивостью идейной направленности. Неглубокость проблема­тики легко приводит к нагромождению случайных, внут­ренне не оправданных сюжетных эпизодов, предметных деталей и высказываний персонажей. Все это лишает форму произведения ее эстетической целостности.

Но достоинство содержания не механически порождает достоинство формы. Для создания совершенной формы, соответствующей содержанию, писателю необходимо, как уже сказано, проявить талантливость, изобретательность, мастерство. Очень важна при этом и способность писа­теля опираться на творческие достижения своих пред­шественников, выбирать в творческом опыте своей нацио­нальной литературы и других национальных литератур формы, наиболее отвечающие его собственным, оригиналь­ным художественным замыслам, и соответственно их перестраивать. Для этого писателю необходим широкий литературный и общекультурный кругозор. Если же у

писателя нет ни большого таланта, ни широкого твор­ческого кругозора, могут возникнуть произведения с большими достоинствами содержания, но не совершен­ные по форме, лишенные стиля. В этом — «отставание» формы от содержания.

Но с другой стороны, литературно-художественная форма может обладать и самостоятельной эстетической значительностью. В особенности это относится к словес­ной стороне формы, к художественной речи, которая имеет наибольшее значение в лирике с ее медитатив-ностью и стихотворностью. Стихотворно-словесная форма нередко бывает чрезвычайно изощренной и утонченной во всем своем строе; она может своей внешней эстетической значительностью как бы прикрывать неглубокость и не­значительность выраженного в ней содержания. В этом — «отставание» содержания от формы. Такими были, напри­мер, многие произведения русской декадентской поэзии конца XIX — начала XX в.

Литературные произведения, отличающиеся художест­венностью содержания и соответствующим ему совершен­ством формы, всегда обладают каким-то определенным стилем, сложившимся в определенных условиях развития национальной литературы.

Чтобы судить о стиле писателя, надо понимать законо­мерности исторического развития национальных литератур.

 

Раздел третий

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЦЕСС

Глава XXI

ЗАКОНОМЕРНОСТИ ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ЛИТЕРАТУРЫ

СТАДИАЛЬНЫЕ ОБЩНОСТИ В НАЦИОНАЛЬНЫХ ЛИТЕРАТУРАХ

В предыдущих главах пособия разъяснялись общие свойства художественной литературы, возникавшие в ней на протяжении всей ее исторической жизни. Теперь не­обходимо поставить вопрос о том, как исторически изменя­лась художественная литература социально более развитых народов мира, какие закономерности можно обна­ружить в ее исторических изменениях.

Прежде всего надо обратить внимание на то важное об­стоятельство, что в определенные эпохи у литературы раз­ных народов возникали некоторые общие свойства. Их мож­но назвать стадиальными общностями на­циональных литератур.

При решении этого вопроса надо, видимо, исходить из того, что разные народы проходят в своей социальной жизни хотя и не тождественные, но все же анало­гичные ступени исторического развития. И естествен­но, что на этих ступенях их социальная жизнь во всей ее противоречивости обнаруживает некоторые общие свойст­ва. Отсюда во взглядах, идеалах, идейных настроениях общественности разных народов также проявляются какие-то общие особенности. Когда же эти взгляды и идеалы оказываются «предпосылками» творчества писа­телей разных стран, тогда и в самом их творчестве, в содержании и форме произведений, также могут быть те или иные черты сходства. Так возникают стадиальные

общности в литературе разных народов. На их основе, в их пределах в разных литературах, конечно, проявляют­ся вместе с тем и национальные особенности литератур разных народов, их национальное своеобразие, вытекающее из своеобразия идейного и культурного раз­вития того или другого народа.

Такова основная закономерность мирового литератур­ного развития.

Яркий пример стадиальной общности словесно-худо­жественного творчества разных народов — античная евро­пейская литература. Она создавалась древними греками и римлянами, жившими в условиях рабовладельческого уклада, на протяжении большой исторической эпохи, охватившей целое тысячелетие, — с VII в. до н. э. по III в. н. э.

Временем наивысшего расцвета древнегреческой лите­ратуры были VI и V вв. до н. э., когда самый развитый греческий полис (город-государство) Афины переживал апогей развития своей рабовладельческой демократии. Тогда впервые получили литературную обработку и стали поэмами «Илиада» и «Одиссея» Гомера; тогда творили выдающиеся лирические поэты — Пиндар, Алкей, Сапфо, Анакреонт, а затем (в V — IV вв.) выступили один за другим знаменитые афинские драматурги — Эсхил, Со­фокл, Еврипид, Аристофан. В римской литературе подоб­ным периодом был I в. до н. э., когда в Риме рабовладель­ческая республика сменилась империей и при первом им­ператоре, Августе, выдвинулись крупнейшие поэты — Вер­гилий, Гораций, Овидий.

Несмотря на политические различия в общественной жизни Греции и Рима, в их литературе можно отметить существенные общие свойства. Античная литература была в основном мифологической по своей образности и почти всецело стихотворной по форме. С возник­новением рабовладельческого общества и государства гре­ко-римская мифология существенно перестраивалась в своем содержании. В представлениях античного общества боги, бывшие ранее олицетворенными силами природы, становились высшими духовными существами — по­кровителями и судьями людей в их общественной жизни.

Вместе с тем идеологическое миросозерцание древних греков и римлян было в основном общественным, граж­данским, хотя и не заключало в себе активного и развитого личного самосознания, противостоящего нормам

общественной жизни: Пафос гражданственности, мифо­логически осознанной, пронизывал их отношения и дея­тельность, их мышление и переживания. Люди того вре­мени рассматривали себя как представителей общества и его сословий, как личное воплощение прерогатив власти, собственности, права, как участников отношений и собы­тий национальной гражданской жизни. И они стреми­лись идейно утверждать в себе и других общественные достоинства и добродетели и порицать пороки. Образы богов и героев древности, события, изображенные в мифах и легендах, были не только предметом веры, но и средством возвеличения гражданской современнос­ти. Все это делало содержание античной литературы в основном возвышенным, героическим, трагическим, а ее форму — торжественной, патетической. И стихотворная поэтическая речь всецело господствовала в литературе античности не только по традиции, идущей от древних обрядовых песен, но по ее новой, гражданско-патетической функции.

Белинский так писал об этом: «Для своей драмы, точно так же как и для своей поэмы, выбирает он (древний грек. — Г. П.) из жизни одно высокое, благородное и выбрасывает все обыкновенное, повседневное, домашнее, ибо его жизнь на площади, на поле брани, во храме, в судилище (...); персонажи его трагедии должны говорить языком высоким, облагороженным, поэтическим, ибо они цари, полубоги, герои» (23, 264).

Образы богов и героев древности часто выражали у античных писателей современное им социальное содержание, имели нередко ярко выраженную идейно-гражданскую тенденцию, возбужденную противоречиями их общественной жизни. Так, сюжет трагедии Эсхила «Прометей прикованный» всецело основан на мифологи­ческом конфликте между титаном Прометеем, сделавшим много благодеяний людям, и верховным богом Зевсом, обрекшим его за это на тяжелые мучения. Но в протесте титана против тиранической власти нового бога, попираю­щего своим произволом старые божеские законы («Но­вый, новый правит, новый|| Властелин ладьей Олимпа! || Зевс преступно попирает||Наши древние законы!»), не­трудно разгадать недовольство самого драматурга все уси­ливавшейся в Афинах властью рабовладельческой демо­кратии, которой он был враждебен.

Так, римский поэт Вергилий, стремясь в национально-исторической поэме «Энеида» возвеличить римского импе-

ратора Августа и его великодержавную политику, обра­щенную и на Запад, и на Восток, делает предком импе­ратора и всего его рода Юлиев легендарного троянского героя Энея, бежавшего из разрушенной Трои. В основе сюжета поэмы — путешествие Энея через Карфаген и Сицилию в Италию, в чем ему содействуют боги Юпитер и Нептун, но чинит препятствия богиня Юнона. И здесь современная общественная направленность произведения выражается в образах легендарных и мифологических, к которым с доверием относятся и сам автор, и его чита­тели. Подобное раскрытие живой современной действи­тельности в отвлеченных мифологических образах свойст­венно и античной лирике.

Из этого вытекал господствующий в «высоких» жанрах античной литературы (в поэмах, трагедиях, одах) прин­цип отражения жизни. Стремление видеть в изобра­жаемых лицах неизменные родовые и сословные черты, а в борьбе этих лиц проявление вечных, сверхличных сил (воли богов, предназначений судьбы) приводило античных писателей к отвлеченности характеристик героев и к предрешенности развязок конфликтов; иначе говоря — к отсутствию реализма в их произведениях. Только в тех жанрах их творчества, которые выражали критическое отношение к жизни, — в комедиях, сатирах, баснях — можно найти иногда проблески реалистичес­кого отражения жизни.

Черты эпохальной общности нетрудно увидеть и в развитии европейских литератур раннего средневековья — времени с VI по XII в. н. э. В эту эпоху почти приостанав­ливается развитие древнегреческой и римской литератур. На авансцену исторической жизни выдвигаются народы, населяющие западную, а позднее и восточную Европу, говорящие на романских, германских, славянских языках. Все эти народы — одни раньше, другие позднее — пере­живали тогда в своей общественной жизни разложение родового строя, а затем зарождение и формирование фео­дального строя. И на всех них, тоже в разное время, оказала воздействие духовная культура поздней античнос­ти с ее христианской церковной религией — римской или византийской. Они переживали замену старой, «язычес­кой» мифологии с ее многобожием (политеизмом), хрис­тианским верованием в единого бога (монотеизмом), а вместе с тем возникновение и усиление власти и значения

церкви и духовенства. В связи с этим их литературными языками постепенно стали языки церковных богослуже­ний: у народов западной и средней Европы — латинский, у народов восточной Европы — церковнославянский (древ-неболгарский).

Но у каждого из этих народов хранились в памяти поверия и предания его прежней родо-племенной жизни, его «века героев», которые вступали в глубокие противо­речия с воззрениями христианской церкви. Эти воззрения отличались крайним дуализмом — резким противопостав­лением жизни физической, «плотской», всегда будто бы низменной и греховной, жизни духовной, идеальной, всег­да будто бы истинной и праведной. Для общественного сознания раннего средневековья характерно было выте­кавшее из этих противоречий «двоеверие». Крайне отвле­ченные моралистические представления, идущие от церкви, не способствовали развитию собственно художественного творчества. Наоборот, родо-племенные предания, с их живым, эмоциональным миросозерцанием, выражаясь в устном народном творчестве, могли служить богатым ис­точником для формирования собственно художественной литературы.

В национальных литературах раннего средневековья легко различались поэтому две идейно-творческие тради­ции. Одна из них — это церковная литература в которой господствующим жанром были «жития» святых, написан­ные в прозе и стихах, «агиографические» (от гр. agios — подвижник, святой и grapho — пишу) повести и поэмы. В них характеры изображались в религиозно-моралисти­ческом плане, а в деятельности персонажей преувеличи­вались отвлеченно-нравственные свойства — смирение, терпение, стойкость в борьбе с мирскими соблазнами. Все это лишало образы живых и красочных черт реаль­ности, делало их абстрактными и схематичными.

Так, в старофранцузской поэме «Житие св. Алексея» рассказывалось, как юноша из знатной семьи, решив посвятить свою жизнь богу, ушел из родного дома в чужую страну; 17 лет прожил там, истязая свою плоть, а потом, неузнанный, вернулся домой и еще столько же лет жил в конуре. Только по смерти он был узнан и воз­величен как святой. Так, в русской средневековой (древ­ней) литературе развитие получили прозаические житий­ные повести. Таково, например, «Сказание о Борисе и Глебе». В нем изображается, как князь Святополк, кото­рого «уловил в свои сети дьявол», злодейски убивает своих

,

младших братьев, принявших благочестивую и мученичес­кую смерть и ставших «святыми».

Резкий контраст церковным «житиям» являли собой в разных национальных литературах светские воинские повести и поэмы, в которых решающее значение имел не абстрактно-религиозный идеал автора, а живой интерес к реальной общественной жизни, прежде всего к националь­но-историческим событиям и их героям.

Такова, например, старофранцузская поэма «Песнь о Роланде» (XI в.), созданная на основе устного народ­ного творчества. В ней восхваляется король франков Карл Великий, воюющий с маврами за освобождение Испании, а еще более — его племянник, граф Роланд, воплощающий идеал рыцарской доблести и непоколебимой предан­ности интересам «Франции милой». Изображение действий и переживаний Роланда и его друга Оливье, их героической битвы с превосходящими силами врагов, их гибели на поле брани полно гиперболизма. Но этот гиперболизм выражает не отвлеченный от жизни религиозный идеал, а пафос реальных событий национально-исторической жизни. И сам сюжет поэмы очень близок к этим реальным собы­тиям. Такова же русская воинская повесть конца XII в. «Слово о полку Игореве», сюжет которой, даже во многих подробностях, совпадает с реальными событиями похода новгород-северского князя Игоря на половцев, описанными в Ипатьевской летописи. В «Слове», как и в «Песни о Роланде», во всем многокрасочном и эмоционально при­поднятом изображении событий автор стремится выра­зить идеал национальной целостности и независимости своей страны в борьбе с внешними врагами, кочев­никами.

Несмотря на большие различия между церковной ли­тературой и литературой «светской», связанной с тради­циями устного народного творчества, у них были и не­которые общие черты. Не только отвлеченные образы религиозных подвижников в «житиях», но и конкретные образы национальных героев в воинских повестях и поэ­мах соответствовали в большей мере идеалам их авторов, нежели «типическим обстоятельствам» реальной жизни то­го времени. Литература раннего средневековья, подоб­но античной литературе, еще не была реалисти­ческой.

Приведенные примеры показывают, что при всей стадиальной общности литературы отдельных народов не только отличаются национальным своеобразием, но

и, возникая в классовом обществе, заключают в себе внутренние и д е и н о-х удожественные раз­личия.

ИДЕЙНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ РАЗЛИЧИЯ В НАЦИОНАЛЬНЫХ ЛИТЕРАТУРАХ

Различия в каждой национальной литературе, на той или иной стадии ее исторического развития, возникают потому, что писатели, создающие эту национальную лите­ратуру, принадлежат обычно к разным социальным слоям и общественным движениям. Вследствие этого у них воз­никают различные общественные взгляды, идеалы, идей­ные стремления, которые, становясь «предпосылками» их творчества, выражаются в разных художественных замыслах и приводят к созданию произведений, отличаю­щихся по содержанию и форме, по своему стилю. Это также закономерность исторического развития национальных литератур.

Так, в создании древнегреческой литературы класси­ческого периода ее развития принимали участие писатели с разным идейным миросозерцанием. Некоторые из них, живущие в городах основной, материковой части Греции, были связаны в своем творчестве с интересами социально-классовой борьбы, происходившей в их время в развитых греческих городах-государствах — Афинах, Спарте, Корин­фе, Фивах, — и откликались на нее в своих произведениях. Таковы были гражданские лирики конца VI — первой половины V в. до н. э. — Пиндар, Симонид, Вакхилид, а также драматурги V—IV вв. — Эсхил, Софокл, Аристофан. Другие же прославленные древнегреческие лирики — Ал­кей, Сапфо, Анакреонт, — жившие в VI в. на острове Лесбос, вдали от общественной борьбы, хотя и были сов­ременниками острых социальных конфликтов, но выступа­ли по преимуществу как поэты личных, эпикурейских переживаний.

Поэты материковых древнегреческих полисов и поэты острова Лесбос, обладавшие выдающимися творческими талантами, создавали в своей лирике различные жанры и стили. Первые были «хорическими» лириками, вторые — лириками «монодическими» («сольными»); первые созда­вали торжественные героические оды и дифирамбы, вос­хваляющие гражданские доблести людей, вторые по пре­имуществу были авторами сладкозвучных любовных пе­сен. Их произведения отличались, следовательно, по своей

 

идейной направленности, жанрам, по средствам изобрази­тельности и выразительности.

Различные художественные системы сложились также и в творчестве афинских драматургов. Если Эсхил, Со­фокл создавали по преимуществу гражданские героические трагедии на легендарные и мифологические сюжеты, то Еврипид также пользовался этими сюжетами, но создавал трагедии личных семейно-бытовых страстей. Таковы его «Медея» или «Ипполит». Это позволило Аристофану изобразить в своей комедии «Лягушки» спор между Эсхи­лом и Еврипидом о задачах трагедии.

Такие произведения русской средневековой литерату­ры, как «Слово о полку Игореве» и «Повесть о разорении Батыем Рязани», — лучшие образцы дружинного и церков­ного эпоса, при одном жанре имели большие различия в идейном содержании, стиле. Изображение близких по своей сущности событий было в них совершенно различ­ным. Так, в «Слове» князь Всеволод, «ярый тур», «забыл» в пылу битвы с половцами «честь и жизнь, и город Черни­гов, и отцовский престол золотой...». А в повести о Батые рязанский князь Юрий заранее готов со своей дружиной «испить чашу смертную за святые божий церкви...».

Еще более яркие примеры подобных различий внутри отдельных национальных литератур, обладающих некото­рой общностью, можно найти в произведениях, создан­ных в эпоху Возрождения.

Начало развития этой стадии в разных европейских странах связано с тем, что феодальная сословная иерар­хия перестала служить идейно-нравственным стимулом жизни для более вдумчивых и чутких людей из рыцарско-дворянской среды. Лучшие представители городских, тор-гово-ремесленных слоев также почувствовали в сословной иерархии преграду для своей личной инициативы в произ­водственно-профессиональной и гражданско-политической деятельности.

В связи с этим в обществе происходила переоценка ценностей — возникло недовольство старыми сословными традициями и поддерживающим их церковным миро­пониманием с его дуализмом и аскетическим идеалом. Получили развитие новые взгляды на человека, высоко оценивающие независимость личности и ее раскрепощение от старых религиозно-нравственных норм. Сложилась но­вая нравственная философия, видящая основу жизни не в «божественном промысле», а в человеческой мысли и воле. Она получила название «гуманизм» (лат. humanus — чело-

веческий, человечный). Возродился в связи с этим интерес к греко-римской античности, языческой духовной культу­ре, литературе и искусству, бывшим ранее под религиоз­ным запретом. Отсюда эту новую ступень стали называть эпохой Возрождения (Ренессанса).

Выражение гуманистического миросозерцания в лите­ратуре разных народов создавала стадиальная общность этих литератур. Но в разных странах гуманистическая по своему содержанию литература развивалась с различ­ной степенью идейно-художественной активности и хроно­логически в разное время.

В XIV в. страной классического Возрождения стано­вится Италия. Здесь раньше, чем в других странах, начала развиваться городская, буржуазная, духовная культура, глубоко прогрессивная для того времени, и хотя не имев­шая еще революционных тенденций, но уже социально противостоящая всему церковно-феодальному миру. Жизнь свободных торговых итальянских городов давала широкий простор для развития у людей личного само­сознания и самостоятельных идейно-культурных интересов в изобразительных искусствах, литературе и филологии, в мореплавании, в географических и технических откры­тиях.

В итальянской гуманистической литературе выс­тупают писатели с разным миросозерцанием и создают произведения разных стилей. Так, были очень близки друг другу такие выдающиеся поэты, как Данте Алигьери и Франческо Петрарка. Первый прославился книгой соне­тов «Новая жизнь», обращенных к Беатриче, позднее поэмой «Божественная комедия»; второй — своими соне­тами, обращенными к Лауре. Мировоззрение обоих поэтов формировалось в стране воинствующего католицизма, поэтому общий склад их мышления, особенно у Данте, был абстрактно-религиозным.

Отсюда и возникла сложная концепция «Божественной комедии» Данте. Это монументальная по своей форме поэма художественно развивает в трех своих частях средне­вековое учение католической церкви о существовании в потустороннем мире трех сфер: «ада», где мучаются души людей, тяжело согрешивших в жизни, «чистилища», где души, легко согрешившие, очищаются от грехов, и «рая», где блаженствуют праведники. Все это является абстракт­но-религиозной основой проблематики поэмы Данте, но в ее разработке проявилось, однако, и новое, гумани­стическое миросозерцание поэта. Оно сказалось и в

романическом интересе к судьбам отдельных грешников, и в изображении им самого себя как рассказчика, про­ходящего в сопровождении римского языческого поэта Вергилия по всем трем потусторонним сферам и глубоко переживающего все увиденное, и в выражении романти­ческой любви к умершей возлюбленной Беатриче, которую он стремится найти в божественной, светоносной сфере

В лирике творческие интересы Данте и Петрарки в еще большей мере питались романтикой их личных пере­живаний. Любовь поэтов к избранницам сердца была оду­хотворенной, целомудренной и при этом чувствительной и грустной. Данте преклоняется перед Беатриче издали, скрывая от нее свою любовь. Это преклонение ведет его к нравственному совершенству. Образ возлюбленной вдох­новляет его на всю жизнь и после ее смерти. Петрарка тоже не ищет сближения с Лаурой. Его любовь живет только мечтою, он стыдится чувственных влечений и подавляет их в себе. Умершая возлюбленная для него, как и для Данте, становится как бы святой.

По своей форме лирика поэтов была очень утонченной. Данте завершил своей поэзией создание «нового сладост­ного стиля» на итальянском языке, а Петрарка следовал в этом за ним.

Иначе складывалось творчество поэтов позднего италь­янского Возрождения, живших во второй половине XV и в XVI в., — М. Боярдо, Л. Ариосто. Они были свободны от религиозных идеалов и выражали иные, более трезвые умонастроения. Они выступали с поэмами, пародирующи­ми выспреннюю, романтическую любовь к женщине и вообще идеалы рыцарства, наиболее значительным выра­жением которых была старофранцузская «Песнь о Ролан­де». Во «Влюбленном Роланде» Боярдо изображен рыцарь, совершающий из любви к прекрасной Анжелике, которая к нему равнодушна, невероятные и волшебные подвиги: он сражается с колдунами, великанами, драконами, по­падает в волшебный грот феи. Ариосто в поэме «Неистовый Роланд» идет еще дальше: его герой совсем потерял рас­судок от любви и, изнемогая от ревности, преследует Анжелику, скрывающуюся от него со своим возлюблен­ным, юношей-сарацином. Самая знаменитая поэма италь­янского Ренессанса — «Освобожденный Иерусалим» Т. Тассо, представляющая собой идейную антитезу поэмам Боярдо и Ариосто. Захваченный волной католичес­кой реакции своего времени, Тассо пытался дать религиоз-

ное утверждение завоевательной борьбы христианского рыцарства против турок. Это снизило значение основного конфликта поэмы, и творческой удачей поэта оказа­лись любовные истории рыдарей, тоже изображенные слегка иронически и вплетенные в основной, воинский конфликт сюжета.

Большой заслугой всех этих поэтов, образовавших «феррарскую школу», было то, что, опираясь на достижения Данте в его «новом сладостном стиле», они создали соответствующие приемы лиро-эпического повествования, выражающего легкую жизнеутверждающую иронию и изящное пародирование.

Разительным идейно-художественным контрастом ли­рике Данте и Петрарки, а также поэмам Боярдо и Ариосто в литературе итальянского Возрождения стало творчество прозаиков-новеллистов. Крупнейшим представителем его был Джованни Боккаччо. Его прославленный «Декаме­рон» — сборник, составленный из 100 новелл, различных по содержанию, но вместе с тем обладающих некоторым единством «ренессансной» идейной направленности. В одних новеллах выражена острая критика дурных нравов старого феодального общества: семейного деспотизма в аристократической среде, приводящего к тяжелым, траги­ческим развязкам, или же развращенности монахов, разо­блачаемой с веселой насмешливостью. Другие посвящены восхвалению куртуазной рыцарской любви и утверждению прав женщины на свободу ее сердечных привязанностей. В третьих сочувственно изображены невероятные приклю­чения на море и суше или забавные проделки веселых гуляк и шутников, разрушающих старые моральные пред­ставления. Новеллы Боккаччо отличаются заостренностью построения сюжетов, богатством и красочностью худо­жественной речи. В них есть иногда доля натурализма, но в основном — это реалистические произведения, верно отражающие характеры в их эпохальном и национальном своеобразии.

Ярким примером глубокого различия идейно-литератур­ных позиций писателей, а отсюда их жанров и стилей, может быть также творчество писателей испанского Возрождения, которое, по сравнению с итальянским, хро­нологически возникло позднее. Одни из этих писателей прославили себя произведениями романтического эпоса, другие — разными жанрами драматургии.

Крупнейшим эпическим писателем позднего испанского Возрождения был Мигель Сервантес с его реалисти-

ческим романом «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламан-чский» (начало XVII в.). Роман, в соответствии с про­грессивно-демократическими взглядами автора, был заду­ман как пародия на уже устаревшие тогда рыцарские романы, на тип рыцаря, совершавшего во имя своей «да­мы» невероятные и даже смешные подвиги. Но в обстанов­ке господствующих в Испании реакционно-бюрократичес­ких нравов и погони за наживой попытки Дон Кихота в одиночку возродить идеал чести и благородства, мужест­ва и отваги, с одной стороны, выглядят очень комическими, а с другой — все более по ходу действия прев­ращаются под пером романиста в вызов всему низменному состоянию общества. И в самом герое романа обнаружи­вается все большая нравственная сила, вызывающая к нему сочувствие читателей. Писатель создал очень противо­речивый, но верно осознанный литературный тип, изоб­ражение которого принесло ему мировую известность.

Иными особенностями содержания и формы отличают­ся драматургические произведения Лопе де Беги и других примыкавших к нему писателей. Стихийный демократизм их взглядов противоречиво сочетался с признанием нацио­нального значения королевской власти.

У Лопе де Беги такие взгляды проявлялись в пьесах на исторические сюжеты, в особенности в его социальной драме «Овечий источник» («Фуенте Овехуна»). В ней изоб­ражаются бесчинства и насилия командора Гомеса над крестьянами, восстание крестьян во главе с оскорбленной Лауренсией, убийство ими командора, дружное и смелое поведение обвиняемых на следствии и под пыткой, вме­шательство короля, берущего крестьян под свою защиту. Пьеса раскрывает огромные нравственные силы народного движения, но создает иллюзию, будто королевская власть стоит не только над народом, но и над угнетателями.

В многочисленных пьесах с современной тематикой, получивших название «комедий плаща и шпаги», Лопе де Бега с большим сочувствием изображал частную жизнь испанского дворянства. Посредством острых конфликтов любви, ревности, соперничества, в запутанных интригах, внешне драматических, но обычно завершающихся счаст­ливой развязкой, он гуманистически раскрывал полноту и силу чувств человеческих личностей, самоут­верждающих себя в преодолении обветшалых норм старого, феодального общества. Лучшие из этих пьес — «Собака на сене», «Валенсианская вдова».

Приведенные примеры показывают, что национальные

литературы античности, средних веков, эпохи Возрождения, обладая стадиальными общностями, заключали в себе и большие художественные различия. Однако на всех этих стадиях литературного развития писатели разных стран еще не смогли проявить более высокой творческой сознательности и принципиальности. Они еще не умели возвыситься до создания творческих программ, имеющих обобщающее значение и соответствующих их идейно-художественным стремлениям. Иначе говоря, в национальных литературах этих эпох еще не складыва­лись с полной отчетливостью литературные на­правления.