Стадия развития критического реализма

Со второй половины 1820-х годов в литературах пере­довых европейских стран возникла новая стадиальная общность — началось активное развитие реалистического изображения жизни, отчасти проявляющегося в творчестве некоторых писателей и в предыдущие эпохи. Реализм — это верность воспроизведения социаль­ных характеров персонажей в их внут­ренних закономерностях, созданных обсто­ятельствами социальной жизни той или иной страны и эпохи.

Для глубокого и активного развития реализма необ­ходимы были определенные идейные предпосылки. Важ­нейшая из них — это возникновение историзма в общественном сознании передовых писателей, способности осознавать своеобразие социальной жизни их исторической эпохи, а отсюда и других исторических эпох. Эта способность с особенной силой проявилась во второй четверти XIX в. в творчестве Диккенса (Англия), Бальзака и Стендаля (Франция), Пушкина (Россия), Гейне (Германия). А затем она развивалась далее, созда­вая стадиальную общность национальных литератур XIX и XX вв.

Но историзм мышления, сказавшийся в художествен­ной литературе, сам был обусловлен объективными обстоя­тельствами общественной жизни. Крутые переломы, про­исшедшие на рубеже веков в социальных отношениях Англии и Франции и обнажившие сущность общественных противоречий, раскрыли особенно вдумчивым и чутким людям — писателям, ученым, философам — одну несом­ненную истину. Они показали, что жизнь общества раз­вивается не по воле бога или случая и не в результате деятельности выдающихся личностей (царей, полковод­цев), что решающее значение имеет в ней борьба социаль­ных классов за свои общественные идеалы и что в резуль-

 

тате этой борьбы в обществе в каждую эпоху устанавли­вается то или иное соотношение социальных сил — свое­образное и исторически неповторимое, накладывающее свой отпечаток на всю материальную и духовную жизнь общества.

Осознание этого качественного своеобразия историче­ских эпох и приводило передовых людей, в частности писателей, к историзму мышления. Но это был историзм еще ограниченный — сильный в осмыслении реально существующих отношений современности и прош­лого, но слабый в понимании перспектив дальнейше­го развития общества. Понимание этих перспектив и круп­нейшими философами того времени — Гегелем, Фейрба-хом — и крупнейшими учеными — французскими истори­ками «школы» Гизо — было еще идеалистическим.

Таковым же было оно и у мыслящих писателей. Дик­кенс, Бальзак и Стендаль, Пушкин и Гейне обратились в своем творчестве к раскрытию социальных противоречий современности и исторического прошлого. Они, часто с большой глубиной, отражали в своих произведениях, с одной стороны, усиление паразитических тенденций в жиз­ни господствующих дворянских и буржуазных слоев об­щества, утерю ими общенациональных интересов и стрем­лений, вытекающую из этого их идейно-психологическую деградацию и ущербность, которая в сочетании с сослов­ным самодовольством порождали комическую противоре­чивость их характеров. С другой стороны, эти писатели не могли не видеть постепенное усиление угнетенности и порабощения трудовых слоев общества, углубление и на­растание общественного недовольства и протеста демокра­тических низов, возникновение в них протестантских идейных движений.

Разоблачение всех этих отношений и обстоятельств приводило названных писателей к реализму и благодаря этому к художественному раскрытию противоречивости жизни различных слоев общества во множестве внешних, бытовых, и внутренних, психологических, ее подробностей. Первые реалисты продолжали традицию гражданских романтиков (иногда они сами приходили к реализму от романтизма), выраженную в глубоком интересе к нацио­нальному своеобразию жизни. Но этот интерес становился у них более конкретным — социально-н ациональн ым. Они продолжили романтиков и в стремлении ху­дожественно воспроизводить «местный колорит». Но здесь они пошли другим путем: местный колорит стал у них

не выражением напряженности романтических эмоций самого писателя, а в основном средством раскрытия социальной характерности изображаемой жизни.

Проявляя познавательную силу творческой мысли в критическом разоблачении противоречий жизни, реалисты XIX в. обнаруживали при этом слабость в понимании перспектив ее развития, а отсюда и в художественном воплощении своих идеалов. Идеалы их, как и классици­стов, романтиков, были в той или иной мере истори­чески отвлеченными. Поэтому образы положи­тельных героев получались у них в какой-то степени схематичными и нормативными. Начавший свое активное развитие в европейских литературах XIX в. реализм, вытекающий из историзма мышления писателей, был реа­лизмом критическим.

Однако при всех общих свойствах такой реализм обна­руживал в творчестве отдельных писателей конкретные различия, объясняемые различным пониманием этими писателями изображаемой жизни, вытекавшим из разли­чия их общественных идеалов. На этой основе в реалисти­ческой литературе разных стран возникали произведе­ния очень значительные, но сильно отличающиеся друг от друга по своему идейному содержанию и своему стилю.

Во Франции такие отличия заметно проявились, на­пример, в творчестве Бальзака и Стендаля. Бальзак, считавший себя сначала сторонником романтического направления, пытался найти свои гражданские идеалы в современности. В зрелый период творчества, будучи глубоким критическим реалистом, он, создавая многочис­ленные романы, объединенные общим замыслом «Челове­ческой комедии», со все большей враждебностью относил­ся к буржуазному правопорядку, прикрывавшему растлен­ные буржуазные нравы, разоблачая их многими своими образами (банкир Гобсек, скупец Гранде, банкир Нусинген и др.). Но при этом Бальзаком владели иллюзорные пред­ставления, будто во Франции еще сохраняет свое значение старая дворянская знать, связанная с традициями старой, «законной» королевской власти, не развращенная погоней за карьерой и наживой, еще сохраняющая высоту своих гражданских идеалов и чистоту семейных нравов. На почве этих иллюзий в его романах возник ряд положитель­ных персонажей — обедневший дворянин де Валантен (до его знакомства с «антикваром») в «Шагреневой коже»,

 

 

чг

маркиз д'Эспак в «Деле об опеке», маркиз д'Эгриньон в «Музее древностей» и др.

Но, как писал о Бальзаке Ф. Энгельс, «его сатира никогда не была более острой, его ирония более горькой, чем тогда, когда он заставляет действовать именно тех муж­чин и женщин, которым он больше всего симпатизировал...» (6, 36—37). Сочувствовать герою в социальной сущности его характера, но выражать «горько-ироническое» отноше­ние к этому характеру, выявляя его в «действиях» героя, — это была, по Энгельсу, «величайшая победа реализма».

Так, главный герой «Шагреневой кожи» (1831) Ра­фаэль Валантен живет сначала в уединении, бедности, патриархальной простоте и мечтает о способности челове­ка своею «волей» изменить мир «соответственно задачам человечества». А потом под влиянием своей любовницы он становится жертвой соблазнов богатства, заболевает «проказой тщеславия», что приводит его к гибели. В сюже­те романа все это выражено символически: Рафаэль полу­чает кусок «шагреневой кожи», которая дает ему неогра­ниченное богатство, а отсюда и возможности роскошной и развращенной жизни, но которая все уменьшается в своих размерах и, наконец, полностью истрачивается вмес­те с жизнью героя. Символика романа оказывается реа­листической. Только в самом конце творчества Бальзак преодолел иллюзии легитимизма и понял, что основной силой истории является «его величество народ».

Но среди первых исторически мыслящих писателей-реалистов некоторые уже обращали свои взоры к будуще­му. Таким во Франции был Стендаль. Воспитанный под влиянием идей французских просветителей, он был убеж­ден в том, что личность человека создается под воздейст­вием условий общественной жизни, и верил в возмож­ность установления «разумного» общественного строя, основанного на принципах равенства и свободы. В свете этих отвлеченных идеалов Стендаль осознавал конкретные отношения французской жизни эпохи реакции и отразил их реалистически в своих лучших романах «Красное и черное» (1831) и «Пармский монастырь» (1839).

Нечто общее со Стендалем было у Пушкина в его идейных исканиях. Он был первым русским исторически мыслящим реалистом, осознававшим жизнь исходя из идеалов дворянской революционности. Преодолев отвле­ченную романтику своих «южных» поэм, он все больше углублялся в проблемы исторического развития общества, в поиски его законов и движущих сил; для поэта все

большее значение получал основной общественный ан­тагонизм его времени — борьба крестьянских масс за свое освобождение. В своем наиболее значительном реалисти­ческом произведении, романе «Евгений Онегин» (1823— 1831), Пушкин раскрыл глубокий драматизм жизни пере­довой дворянской интеллигенции в атмосфере полити­ческой реакции. Онегин — один из очень немногих свет­ских людей аракчеевского времени, стихийно пришедший к идейному разладу с реакционным дворянским «общест­вом», к индивидуалистическому протестантству, которое неизбежно обрекало его на одиночество и скитальчество, на скептицизм и мизантропию. От этого Онегина, конечно, не могла спасти запоздалая любовь к Татьяне. Татьяна — одна из немногих. дворянских девушек, которые в своих романтических мечтаниях были обречены на одиночество в усадебной среде. Воплощением этих мечтаний стал для Татьяны Онегин, но на ее порыв он ответил холодной «проповедью», а во внезапной влюбленности Онегина, после замужества Татьяны, она угадала причуду «охлаж­денного ума». В романе реалистически верно раскрыта бесперспективность идейных исканий лучших людей из дворянской среды на первом этапе освободительного дви­жения.

Первые творческие успехи исторически мыслящих реалистов разных стран не приводили еще к созданию соответствующей литературной программы. Она была создана только в 1840-х годах русскими критиками во главе с Белинским. И это было не случайно. Со второй половины XIX в. русская литература благодаря огромным художественным достижениям не только вышла на миро­вую арену, но и заняла первое место среди литератур европейских стран. Начался русский период в развитии мировой литературы.

В критических статьях 40-х годов XIX в. Белинский, опираясь на сильные стороны творчества Гоголя, при­шедшего к реализму вопреки своим отвлеченным граж-данско-моралистическим взглядам, разъяснил сущность реалистического принципа отражения жизни. Критик ука­зывал, что «добрые сатирики» эпохи классицизма «брали человека, не обращая внимания на его воспитание, на его отношение к обществу», что они не могли касаться «об­стоятельств того или другого лица»; «писатель нашего времени вместе с людьми изображает и общество». «Чело­век, живущий в обществе, — разъясняет критик, — зави­сит от него и в образе мыслей и в образе своего действо-

вания. Писатели нашего времени... изображая человека... стараются вникать в причины, отчего он таков или не та­ков» (27, 82—83; курсив наш. — Г. П.). Изображение героев в обусловленности «образа их мысли» и «действования» (их характеров) общественными «обстоятельствами» их жизни — это и есть художественный реализм, хотя Бе­линский называл это другим словом — «натурализм», «натуральная школа». При этом критик понимал, что реализм в литературе его времени может проявляться в критической стороне ее содержания, и он требовал вместе с тем от писателей идейной сознательности творчества и демократизации литературы в ее содержании и форме.

К такому же определению реализма приходили позд­нее в своих критических статьях Н. Чернышевский и Н. Добролюбов. Добролюбов указывал, что может даже возникать противоречие между замыслом писателя, выте­кающим из его идейных позиций, и теми реалистическими обобщениями, к которым он пришел в процессе творчест­ва. «Для нас не столько важно то, что хотел сказать писатель, сколько то, что сказалось им, хотя бы и не на­меренно, просто вследствие правдивого воспроизведения фактов жизни» (57, 97; курсив наш. — Г. П.) Огромные достижения критического реализма в русской литературе второй половины XIX в. в значительной мере были следст­вием той активной пропаганды реалистических принципов творчества, которую проводила демократическая критика в 1840—1850-х годах.

Крупнейшие русские реалисты второй половины XIX в., так же как и их предшественники, отображали жизнь исходя из идеалов, которые обладали высокой об­щенациональной значительностью и вмес­те с тем исторической иллюзорностью. Их идеалы также отличались различной направленностью, приводили к созданию произведений разных идейно-художественных особенностей, разных стилей.

Одни из этих писателей связывали свое понимание будущего России с иллюзиями прогрессивного реформа­торства, не затрагивающего, однако, основ существующего дворянско-буржуазного строя. Таковы были Тургенев, Гончаров, А. Островский. Например, первый из них связы­вал свои либерально-просветительские идеалы с деятель­ностью передовой культурной части дворянства, будто бы способной дать народу полное освобождение и благосо­стояние. Однако, изображая характеры передовой дворян­ской интеллигенции (рассказчики в «Записках охотника»,

«Фаусте», «Асе», Лежнев, Лаврецкий и др.), писатель неизменно реалистически раскрывал в них социальную слабость, ущербность, обреченность и приводил их не к победам, а к поражениям и несчастьям. Вместе с тем он все глубже сознавал национальную значительность демо­кратического движения и в кульминационном романе «Отцы и дети», вопреки своему замыслу раскрыть лож­ность убеждений Базарова и истинность идеалов Кирса­новых, показал силу характера демократа и внутреннее бессилие и ограниченность дворян.

Другие писатели — Л. Толстой, Достоевский, отвраща­ясь от состояния современного русского общества, искали свои идеалы в патриархальном прошлом дворянства и городских низов. Так, Л. Толстой тщеславию и карьеризму дворянской аристократии противопоставлял стремление патриархально-дворянской интеллигенции к нравственному союзу с патриархальным крестьянством (Иртеньев, Нех­людов, Оленин, Безухое, Левин). Но ни в одном из сюже­тов Толстого этот отвлеченный идеал не получает своего осуществления. Писатель реалистически осмысляет ту непроходимую преграду, которая отделяет жизнь дворян­ства от народной жизни, и обрекает своих излюбленных героев на бесплодные нравственные метания. С особенной силой это проявляется в «Казаках» и «Анне Карениной».

Сознание несбыточного идеала обострило и психо­логически углубило критическое отношение Л. Толстого к изображаемой жизни. Творческое выражение этого глу­бокого психологического критицизма позволило писателю стать изобразителем «диалектики души» и сделать «шаг вперед в художественном развитии всего человечества» (14, 19).

Но были и такие писатели — Некрасов, Салтыков-Щедрин, — которые утопически искали свой идеал в возможности уничтожения самодержавно-помещичьего строя восставшим народом и создания нового демокра­тического общества, основанного на прогрессивных фор­мах трудовой деятельности и самоуправления. Прообраз такого будущего Некрасов создал в поэме «Дедушка», а в поэме «Кому на Руси жить хорошо» он показал нрав­ственно-гражданское превосходство угнетенных крестьян­ских масс над деградирующим дворянством и зарождение освободительных идей в сознании народной интеллиген­ции.

Идейная связь с народом, понимание своеобразия его жизни позволили Некрасову создать новый стиль демокра-

тической поэзии, в котором крестьянская речь и традиции устного народного творчества художественно претворялись в выражении демократически просветительского миросо­зерцания поэта.

В 1890—1900-х годах русский реализм вступил в новую стадию развития. В творчестве прогрессивно-демократи­ческих писателей — наиболее отчетливо у Чехова и Коро­ленко — действия и переживания персонажей не только раскрывали перспективы развития их социальных характе­ров, но и становились симптомами надвигающегося кризиса всего буржуазно-дворянского строя национальной жизни, и это отчасти придавало образности их повестей и драм экспрессивно-символическое значение.

В конце XIX в. произошло углубление критицизма и реализма в творчестве одних писателей и резкое усиление отвлеченного мышления в творчестве других. Литератур­ная критика Запада обратила внимание на субъективность осознания жизни многими писателями, стала называть их «модернистами». Название это было неубедительным. Французское слово «modern» значит «современный», «новейший». Применение этого термина приводило к утверждению, будто только литература, отличавшаяся «нормативностью» отражения жизни, отвечала художест­венным запросам читателей, а литература реалистическая им не соответствовала. На самом же деле именно последняя наиболее правдиво осмысляет общественно-исторические характеры людей. И, что не менее важно, она верно, а не иллюзорно отражает их в соответствии с противоречиями социальной жизни в ее национальном своеобразии и исто­рическом развитии.

Из этого не следует, что новая литература, при всей субъективности, лишена правдивости своей идейной направ­ленности. Очень часто она с объективной правдивостью выражает деградацию и изображенных в ней персонажей, и писателей, по-своему осмыслявших эти характеры, об­наруживших неспособность понять суть углубившихся общественных противоречий.

Но так называемая модернистская литература не едина в своем идейной содержании. В ней можно различить два основных направления. Более ранее из них возникло в конце XIX в. Его создатели — преимущественно лирики — в своих творческих программах называли себя символиста­ми. В неудовлетворенности действительностью они прояв­ляли неопределенные, смутные стремления к некоему по­тустороннему духовному миру, которые могли получить

свое выражение лишь иносказательно, символически. Та­ковы были во Франции С. Малларме, П. Верлен, в Бель­гии — драматург М. Метерлинк, Э. Верхарн, в Англии — Д. Флеккер, У. Йейтс, в России — В. Брюсов, Вяч. Иванов,

A. Блок, А. Белый. Другое направление образовали своим
творчеством писатели — в основном романисты, — изобра­
жавшие жизнь через «поток сознания», крайне индивидуа­
листический, самодовлеющий и ассоциативно-эмоциональ­
ный. И они нередко использовали в своем творчестве сим­
волические образы. Некоторые из них называли себя экс­
прессионистами. Во Франции таким писателем был
М. Пруст, в Австрии — Ф. Кафка, в Англии — Д. Джойс,

B. Вульф, в России — поздний Л. Андреев.

Но в то же время в мировой литературе активно раз­вивался метод критического реализма. В Германии наи­более значительные его представители — Т. и Г. Манны, во Франции — А. Франс, Р. Роллан, в США — М. Твен, Дж. Лондон, Т. Драйзер, в Англии — Д. Голсуорси, Г. Уэллс, в России — И. Бунин, А. Куприн и др. Вслед­ствие изменившихся обстоятельств мировой общественной жизни некоторые из этих писателей-реалистов иногда вы­ражали содержание своих произведений в символических образах.

Вместе с тем в творчестве Горького, первого крупного русского писателя, утверждавшегося на идейных позициях революционной социал-демократии, реализм поднимался на новую, более высокую ступень своего развития. В даль­нейшем эта новая ступень реализма получила название ре­ализма социалистического.

Итак, для понимания процесса исторического развития литературы разных народов необходимо обращать внима­ние и на их стадиальные общности, и на их национальные особенности, и на идейно-художественные различия в каждой из них, и на то, что начиная с XVII в. усиление творческой сознательности писателей нашло воплощение в творческих программах, оформляющих тем самым различ­ные литературные направления.

Глава XXII

ЛИТЕРАТУРА

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО РЕАЛИЗМА