Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Художественность и ее критерии

Поиск

Слова «художественный», «художественность» употреб­ляются в двух разных значениях. Когда говорят, что кто-то написал художественное произведение, то обычно подразу­мевают, что это произведение относится к области сло­весного искусства, а не к области литературы науч­ной, или философской, или публицистической и т. д. Слово «художественный» здесь обозначает принадлежность дан­ного произведения к определенной разновидности лите­ратуры. Но оно указывает и на то, что произведение имеет соответствующие специфические особенности. Какие же это особенности? По каким признакам или критериям (гр. kriterion — показатель, признак) произведение можно отнести к художественной, а не научной, философской (и т. п.) литературе?

Нередко полагают, что произведению достаточно быть образным, чтобы принадлежать к сфере словесного искус­ства. Однако образность бывает не только художественная, но и иллюстративная или фактографическая. Художествен­ные образы создаются не для иллюстрации отвлеченных


понятий и не для отражения индивидуальных явлений. Они создаются воображением писателя в процессе творческой типизации социальных характеров для выражения их идей­но-эмоционального осмысления и оценки, вытекающих из миросозерцания писателя, и поэтому отличаются экспрес­сивностью своих предметных и словесных деталей. Отсюда и возникает специфика художественных образов.

Поэтому произведение образное, внешне кажущееся художественным, может и не принадлежать к явлениям искусства. Это бывает тогда, когда писатель исходит при создании произведения в основном не из непосредствен­ного идейно-эмоционального интереса к социальным харак­терам, а из абстрактных построений своей мысли (моралистической, религиозной, политической) и подчи­няет им свои живые наблюдения над жизнью. Тогда персо­нажи его произведений в их отношениях и переживаниях, во всем развитии действия выступают в значительной мере как иллюстрации к заранее намеченной отвлечен­ной идее автора. Они лишаются поэтому той живой харак­терности жизни, которая так важна в произведениях истин­ного искусства, а образы персонажей оказываются в той или иной мере схематическими. Такое произведение создается не «мышлением в образах», а возникает из мышления, только выраженного с помощью образов.

Примером такого творчества могут служить, в боль­шинстве своем, «рассказы для народа», которые Л. Толстой начал писать после своего идейного кризиса. В них он кратко изображал какое-то происшествие в жизни персона­жей для иллюстрации того или иного отвлеченного тезиса своего религиозно-моралистического мировоззрения и даже выдвигал этот тезис в заглавие рассказа («Где любовь — там и бог», «Много ли человеку земли нужно» и т. п.).

Наряду с художественными произведениями, которые тяготеют к иллюстративности, бывают и другие — тяго­теющие к фактографичности. Они возникают тог­да, когда идейное миросозерцание писателя не обладает большой отчетливостью и активностью, когда вследствие этого, испытывая живой интерес к характерности челове­ческих отношений и переживаний, он не может углубиться своей эмоциональной мыслью в их существенные социаль­ные особенности, увлекается теми или иными внешними случайностями жизни, производящими сильное впечатле­ние, и подчиняет им свои творческие замыслы.

Такие склонности проявлялись иногда у Н. Лескова, например в повести «Леди Макбет Мценского уезда». Из-за


наличия некоторого тематического сходства ее можно со­поставить с «Грозой» А. Островского. В обоих этих произ­ведениях изображается жизнь молодой замужйей женщины в гнетущей атмосфере купеческого быта, ее тайная любовь с приказчиком в отсутствии мужа, ее несчастье при раскрытии этой связи и гибель. Но у Катерины Кабановой Островского супружеская измена, а затем и самоубийство — это про­явления стихийного протеста против семейной тирании, приведшего ее к трагическому конфликту с собственными религиозно-нравственными идеалами. Все это выражает очень глубокое идейно-утверждающее осознание характера героини в его социальной значительности. А у Лескова связь Катерины Измайловой с Сергеем — проявление нрав­ственной испорченности при отсутствии каких-либо идеа­лов. Это и побуждает Катерину к злодейскому убийству сначала своего свекра, затем мужа, наконец — мальчика, сонаследника мужа, и приводит ее к суду, к каторге. По пути в Сибирь Катерина Измайлова, чтобы отомстить изменив­шему ей Сергею, топится, насильно увлекая с собой в пучи­ну соперницу. В таком нагромождении преступления стано­вятся чем-то самодовлеющим, лишенным социальной характерности. В начале повести Лесков говорит о Катерине Измайловой как о реальной личности «в наших местах», «разыгравшей некогда страшную драму», которая возбудила у окружающих «душевный трепет». Значит, повесть воз­никла как образное воссоздание удивительного случая из реальной жизни, не заключающего в себе его глубокого идейного осмысления. Это резко умаляет художественное достоинство произведения.

Но недостаточно отнести произведение к художествен­ному виду литературы. Важно выяснить, насколько оно совершенно в этом виде, занимает ли оно среди других произведений этого вида литературы выдающееся место или же относится к второстепенным, а то и к посредственным ее явлениям. Важно определить, иначе говоря, насколько про­изведение художественно. Здесь снова употребляется слово «художественный», но уже в другом смысле — не как принадлежность к сфере искусства (к ней относят­ся и посредственные произведения), а как ценность в ее пределах по сравнению с другими произведениями. При этом также необходимо различать в произведении содержание и форму и важно сначала выяснить вопрос о степени художественности его содержания, а затем — его формы. В чем же достоинства содержания произведения?

Казалось бы, прежде всего в значительности его тема-

433


тики, тех социальных характеров, которые в нем воспроиз­ведены. Однако свойства тематики не имеют здесь решаю­щего значения. Изображая даже очень значительные со­циальные характеры, писатель может все же и не выявить в них особенно существенные стороны жизни. И наоборот, он может раскрыть очень глубокие вопросы бытия, изобра­жая характеры, внешне малозначительные. Значит, все дело в глубине и значительности пробле­матики произведения. Это один из критериев художест­венности содержания.

Различия в глубине проблематики произведений более отчетливо обнаруживаются при близости их тематики. Срав­ним две баллады Жуковского — «Эльвина и Эдвин» и «Эолова арфа», написанные почти одновременно на тему нежной любви юноши и девушки, запрещенной из-за их социального неравенства и приведшей обоих к смерти. В первой балладе возлюбленные подчиняются запрету; они не встречаются тайно, видятся при посторонних только перед смертью Эдвина. По дороге домой Эльвина слышит «тяжкий звон», «голос смерти» и дома умирает. В таком сюжете переживания героев, в которых должна раскрыться проблематика баллады, обнаруживаются слабо. Во второй балладе возлюбленные, нарушая запрет, встречаются тайно, и подробно разработанные сцены их последнего свидания, а затем уединений Минваны хорошо раскрывают не только глубину и сладостную унылость их переживаний, но и их мысли (выражающие романтические убеждения поэта) о том, что все в этой жизни скоротечно, что есть «свет другой, где жизнь без разлуки, где все не на час...» В концовке бал­лады, изображающей ночной полет «двух теней», как бы оправдываются такие стремления возлюбленных. Романти­ческая проблематика в «Эоловой арфе» выражается с гораз­до большей глубиной и значительностью, поэтому по содержанию эта баллада более художественна, нежели «Эльвина и Эдвин».

Но проблематика литературных произведений как бы таит в себе их пафос и в единстве с ним образует их идейную направленность, активно восприни­маемую читателями и слушателями. Направленность произ­ведения может обладать объективной истори­ческой правдивостью, что также определяет худо­жественность содержания произведения. Ложность идейной направленности лишает произведение художественности.

«...Когда ложная идея, — писал Плеханов, — кладется в основу художественного произведения, она вносит в него


такие внутренние противоречия, от которых неизбежно страдает его эстетическое достоинство» (75, 163). Спра­ведливость этой мысли критик показал при разборе пьесы К. Гамсуна «У царских врат». Главный герой пьесы, писа­тель Иван Карено, называя себя человеком «со свободными, как птица, мыслями», действительно доходит в своих мыс­лях до того, до чего не могли додуматься другие члены буржуазного общества. Он проповедует «ненависть» к пролетариату, «сопротивление» ему и даже необходимость истребления его. Это не только нелепые, но и крайне реак­ционные стремления. И хотя Карено испытывает из-за них «всевозможные злоключения» и неудачи, тем не менее автор всецело сочувствует ему и разделяет с ним его стремления. Гамсун пытается выразить в своей пьесе идейное утвержде­ние характера своего героя, занимающего антинародные, реакционные позиции. И, как пишет Плеханов, «это так сильно повредило пьесе, что она вызывает смех как раз в тех местах, где, по плану автора, ход действия должен был бы принять трагический оборот» (75, 165).

Пример произведения с исторически правдивой идей­ной направленностью — роман Достоевского «Преступле­ние и наказание», прежде всего образ его главного героя Раскольникова. Подобно герою Гамсуна, Раскольников — человек интеллигентный и самостоятельно мыслящий (ему тоже могло казаться, что мысли его «свободны, как пти­цы»); он тоже стоит на индивидуалистических реакцион­ных позициях, презирает «обыкновенных людей» и при­знает за людьми «необыкновенными», способными «сказать новое слово», к которым он относит и себя, право «устра­нить» десять, сто и так далее «обыкновенных» людей, если они ему в чем-то «мешают». Но в отличие от Гамсуна Достоевский глубоко сознает ложность таких взглядов и стремлений своего героя и всем его изображением (обра­зом) выражает их идейно-эмоциональное отрицание, заставляя Раскольникова пережить невыносимые муки совести из-за совершенного преступления и добровольно каяться в нем.

Глубина и значительность проблематики и историчес­кая правдивость идейно-эмоциональной направленности являются основными критериями художественности содержания литературных произведений. Эти критерии имеют универсальное значение, так как ими опре­деляется художественность на всех стадиях развития словесного искусства. За последние два столетия большое значение приобрел также критерий реализма лите-


ратурных произведений. Реализм как отражение изобра­жаемых характеров в их внутренних закономерностях способствует углублению проблематики произведений. И именно он нередко помогал и помогает писателям преодо­левать ложность их замыслов и приходить к исторической правдивости содержания произведений. Реализм — очень важный критерий художественности, но не универсальный, так как от античности до XVIII в. (включительно), а иногда и позднее, многие великие произведения мировой литературы не были реалистическими.

Но как бы ни было художественно содержание лите­ратурного произведения, последнее получает большое об­щественное значение только тогда, когда оно художествен­но и по своей форме. Художественность формы произ­ведения определяется ее соответствием выраженному в ней содержанию. Это относится ко всем сторонам лите­ратурной формы — к предметной изобразительности про­изведения, его речевому строю, композиции.

Классическим стало рассуждение Чернышевского: «Только произведение, в котором воплощена истинная идея, бывает художественно, если форма совершенно соответствует идее. Для решения последнего вопроса надоб­но посмотреть, действительно ли все части и подробности произведения проистекают из основной его идеи. Как бы замысловата или красива ни была сама по себе известная подробность — сцена, характер, эпизод, — но если она не служит к полнейшему выражению основной идеи произ­ведения, она вредит его художественности» (102, 663). Критик подчеркивает этим своеобразие «законов красоты» в искусстве, в данном случае и д е и н о-х у д о ж е с т-венную целесообразность всех элементов вы­ражения, которая и является завершающим критерием художественности. В этом смысле интересен также тезис Гегеля: «Если же мы обратимся к вопросу, по какому праву вообще та или иная деталь, частность может быть введена в произведение искусства, то мы исходим из того, что к произведению искусства вообще приступают в связи с единой основной идеей, изображаемой этим произведением искусства» (42, 14, 178).

Произведение, созданное по такому «закону», отличает­ся художественным единством, цельностью, внутренней связью всех компонентов. Из подобного произ­ведения нельзя без ущерба для его эстетического достоин­ства изъять ни сцены, ни персонажа, ни слова.

Указанная целесообразность в произведении прояв-


ляется по-разному и очень сложно; в ее анализе не­допустима прямолинейность. Одни предметные детали могут непосредственно выражать идею произведения или выступать символическим обозначением психологического содержания характера. Таков, например, знаменитый серебряный лапоть на столе Павла Петровича Кирсанова («Отцы и дети» Тургенева), подчеркивающий лицемерный, показной характер народолюбия «человека с душистыми усами». Столь же знаменитые «торчащие уши» Алексея Александровича («Анна Каренина» Л. Толстого) не имеют символического значения; в контексте повествования эта портретная деталь выступает свидетельством внутреннего отхода Анны от своего мужа.

Подобные детали только тогда становятся показателем художественности, когда они хорошо выражают какие-то стороны содержания произведения. Это особенно важно осознать, когда речь идет о различных видах гиперболич­ности изображения, доходящей до фантастики. Границы фантастики определяются каждый раз познавательными задачами художника. В фантастичности художественных образов всегда должна быть внутренняя обоснованность. Так, с помощью художественных преувеличений Салтыков-Щедрин сатирически приоткрывал в характере своих пер­сонажей «другую действительность» (т. е. более глубо­кие возможности проявления отрицательной сущности. — П. Н), которая «прячется» за обыденными фактами и недоступна обычному наблюдению. Человек так сложен, говорил Салтыков-Щедрин, что «необходимо коснуться всех готовностей (т. е. возможностей поведения. — П. Н.), которые кроются в нем, и испытать, насколько живуче в нем стремление совершать такие поступки, от которых он, в обыденной жизни, поневоле отказывается» (109, 190). Если существует связь между этими «готовностями» и картинами, рожденными художественной фантазией, тогда незачем говорить об искажении действительности, о ее внешнем, пустом пародировании. «Карикатуры нет... — замечает сатирик, — кроме той, которую представляет са­ма действительность» (109, 192).

Достоевский утверждал, что фантастическое в искус­стве должно мотивироваться реальными обстоятельствами, иметь с ними такую внутреннюю связь, которую может почувствовать читатель: «Фантастическое в искусстве име­ет предел и правила. Фантастическое должно до того соприкасаться с реальным, что вы должны почти поверить ему» (82, 3, 155).


Важнейшим признаком художественности литературы является совершенство ее речевого строя. Оно не сводится к определенным речевым «нормам», к простоте или слож­ности поэтического синтаксиса, метафоричности или ее отсутствию, преимуществу одних лексических средств перед другими и т. п. Многообразные особенности худо­жественной речи приобретают эстетическую значимость только тогда, когда они хорошо осуществляют высокие идейно-художественные задачи автора. Но наибольшим эстетическим достоинством обладают те прозведения литературы, речевые средства которых отличаются яс­ностью, доступностью для широкого понимания.

Литературные произведения, форма которых в единстве всех своих сторон, деталей, приемов вполне соответствует выраженному в ней содержанию, отличается тем самым определенным стилем.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-04-08; просмотров: 620; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 52.14.49.59 (0.01 с.)