В соответствии с диагностической категорией

 

Клинический опыт учит нас, что определенные диаг­ностические объекты должны использовать специальные типы защит и, следовательно, что частные сопротивле­ния будут преобладать в курсе анализа. Однако мно­жество форм сопротивления проявляется во время ана­лиза. Те клинические объекты, которые мы описываем, редко представлены в чистой форме; большинство паци­ентов имеют некоторую смесь различных патологий помимо того центрального диагноза, который мы им ставим. Далее, в курсе анализа мы видим временный регресс и прогресс, что усложняет клиническую картину и распознавание типа сопротивлений.

Примером этого служит случай мистера 3., который я использовал для иллюстрации анального сопротивле­ния (секция 2.82). Пациент имел орально-депрессивный характер, а также невротическое расстройство. Однако он тщательно разобрался в своих детских анальных травмах, и поэтому он действительно пережил период анальной язвительности, ненависти и ярости в той ча­сти анализа, которую я описал. В тот же самый период его ненависть была тщательно изолирована и ограничи­валась особыми женскими объектами любви в его внеш­нем мире. Во время пика анальной злобы он переместил и проецировал свой гнев на меня.

Если мы сделаем краткий обзор типичных неврозов переноса, которые мы лечим аналитически, я полагаю, мы найдем, что преобладают следующие сопротивления;

Истерия: репрессия и изолированные реактивные

 

– 110 –

 

формации. Регрессия к фаллическим характеристикам. Эмоциональность, соматизация, конверсии, генитализа­ция. Идентификация с утерянными объектами любви и объектами, вызывающими вину.

Неврозы навязчивости. Изоляция, уничтожение со­деянного, проекции и тяжелые реактивные формации. Регрессия на анальный уровень с образованием таких черт характера, как аккуратность, чистоплотность и уязвимость, которые становятся важными сопротивле­ниями. Интеллектуализация как сопротивление чувст­вам. Магическое мышление, всемогущество мысли, раз­мышление. Направление вовнутрь враждебности и са­дистических реакций Суперэго.

Невротические депрессии: интроекции, идентифика­ции, действие вовне, импульсивность и экранные защиты. Оральная и фаллическая инстинктивность регрессивно искажены. Эмоциональность, контрфобическое поведе­ние и отношения, склонность к пагубным привычкам и мазохизм.

Неврозы характера: в зависимости от того, носят ли они в основном истерический, навязчивый или депрес­сивный характер, их можно было бы описать как ригид­ные, Эго-синтоничные, «молчащие» привычки, черты и отношения (Фрейд, 1908; Абрахам, 1924; В. Райх, 1928, 1929; А, Фрейд, 1936; Глава VIII; Феничел, 1945а, Гла­ваXX).

 

Практическая классификация

 

Все классификации, описанные выше, имеют свои достоинства и недостатки. Клинический опыт, однако, говорит, что мне следует указать еще на один подход, который, по существу, является практическим. Я нахо­жу полезным отличать чуждые Эго сопротивления от Эго-синтоничных. Чуждые Эго сопротивления представ­ляются чужими, посторонними, странными разумному Эго пациента. Как следствие этого, такие сопротивления относительно легко узнавать и работать с ними. Паци­ент будет готов формировать рабочий альянс с анали­тиком в его попытке анализировать такое сопротивле­ние.

Следующий пример является типичным. Пациентка

 

– 111 –

 

рассказывала быстро, почти задыхаясь, и я уловил дрожание в ее голосе. Она, казалось, отчаянно стара­ется заполнить каждый момент аналитического сеанса. Не было ни пауз, ни моментов релаксации, даже при излиянии бессвязных фрагментов воспоминаний. В пред­варительных интервью я почувствовал совершенно оп­ределенно, что молодая женщина является невротичес­ки-депрессированной личностью. Было ясно, что это не психотическое и не пограничное состояние. Я также знал, что она была «в анализе» с уважаемым аналити­ком из другого города, который считал ее поддающей­ся анализу.

Я прервал пациентку и сказал, что она кажется ис­пуганной, она пытается заполнить каждую секунду се­анса так, словно она боится замолчать хоть на мгно­вение. Пациентка боязливо ответила, что я буду крити­ковать ее за то, что у нее есть сопротивление, если она помолчит. Я ответил насмешливо: «Критиковать вас за сопротивление?». В ответ на это молодая женщина рас­сказала мне, что она чувствовала, ее предыдущий ана­литик действовал так, как будто это был ее недоста­ток — иметь сопротивление. Он казался очень строгим, не одобряющим это, и она чувствовала, что он счита­ет ее совершенно недостойной психоанализа. Это напоми­нало ей об отце, который был очень темпераментным мужчиной и часто кричал на нее, когда она была ре­бенком, что она «чертово отродье».

Я полагаю, что приведенный выше пример демонст­рирует чуждое Эго сопротивление. Он также показыва­ет легкость, с которой образуется рабочий альянс с пациентом при анализировании такого сопротивления.

Давайте сравним эту ситуацию с Эго-синтетичными сопротивлениями. Они характеризуются тем, что ощуща­ются как знакомые, рациональные и целенаправленные. Пациент действительно не чувствует деятельности сопро­тивления даже при внимательном рассмотрении. Такие сопротивления, следовательно, труднее опознать и ана­литику, и пациенту, труднее заключить рабочий яльянс по отношению к ним. Такие сопротивления являются обычно хорошо укоренившимися, привычными аспекта­ми поведения, чертами характера, иногда социальной: ценностью для пациента. Реактивные формации, дейст­вия вовне, сопротивления характера, контрфобические

 

– 112 –

 

отношения и экранные защиты относятся к этой кате­гории.

Приведу простой пример. Пациент приходил на ана­литические сеансы на 2—5 минут раньше в продолже­ние двух лет анализа. В разное время я пытался при­влечь его внимание к этой ригидности, но он не видел в этом проблемы или чего-то, достойного анализа. Он допускал, что он пунктуален, но считал это достоинст­вом, знаком самодисциплины и характера. Я не наста­ивал на анализе этой черты, работая над другими ас­пектами его невроза, которые казались менее трудно из­лечимыми.

В конце одного из сеансов я сказал пациенту, что опоздаю примерно на десять минут на нашу следующую встречу, так как приду из университета. Пациент ничего не сказал. На следующем сеансе он казался сильно ажи­тированным. Он сказал мне, что был страшно рассержен из-за того, что я опоздал, хотя и знал о моем предуп­реждении. Он обвинял меня в том, что я преднамеренно мучил его, поскольку я должен знать, как он ненавидит опоздания (Он никогда не упоминал об этом раньше). Он хотел сам прийти позже, но почувствовал побужде­ние непреодолимой силы прийти на свои «обычные» три минуты пораньше. В комнате для ожидания он не мог сидеть спокойно. Он попытался уйти из офиса, но был остановлен мыслью, что, если он столкнется со мной в холле, я могу подумать, что он идет в туалет. Это была недопустимая мысль. У него не было никакого намерения идти в туалет, ни в коем случае. Даже если бы у него было побуждение пойти, он бы не уступил ему, потому что страшился возможности встретить ме­ня там, «лицом к лицу». В действительности, мысль, пришедшая ему сейчас, состояла в том, что он пришел раньше для того, чтобы иметь возможность воспользо­ваться туалетом без риска «столкновения» со мной. Он бы, скорее, умер, чем допустил, чтобы его «застукали».

После этой вспышки пациент замолчал. Я не гово­рил ничего. Он резюмировал печальным тоном: «Я вне­запно осознал, что у меня новая фобия — страх встре­тить вас в туалете». Я мягко добавил, что это откры­тие было новым, а страх был все время, он скрывался за его пунктуальностью.

Я полагаю, что этот клинический пример иллюстри-

 

– 113 –

 

рует проблемы анализирования Эго-синтоничных сопро­тивлений. Они требуют дополнительной работы по срав­нению с чуждыми Эго сопротивлениями. В действитель­ности, они должны сделаться чуждыми Эго пациента до того, как эффективный анализ будет завершен. Дру­гими словами, нашей первоочередной задачей будет по­мощь пациенту упрочить разумное Эго пациента по от­ношению к этому специфическому сопротивлению. Толь­ко если это будет сделано, сопротивление проявится как чуждое Эго. Потом уже можно надеяться получить ис­торию данного специфического сопротивления и анали­зировать его. Когда пациент сможет понять историчес­кие причины происхождения защитного сопротивления, он будет в состоянии различать свою прошлую необ­ходимость в защите и настоящую уместность этой за­щиты.

Как правило, в начале анализа работают с чужды­ми Эго сопротивлениями. Только после того, как пациент становится в состоянии сформировать реальный рабочий альянс, становится возможным начать поиски и работу над Эго-синтоничными сопротивлениями. Эти сопротив­ления присутствуют с самого начала, но бессмысленно предпринимать что-то против них, пока пациент либо бу­дет отрицать их значимость, либо будет только на словах пытаться анализировать их. Следует завершить опреде­ленную предварительную работу с чуждыми Эго сопро­тивлениями, а также достичь реального рабочего аль­янса до того и для того, чтобы смочь эффективно ана­лизировать Эго-синтоничные сопротивления.

Этот вопрос будет снова поднят в разделе 2.6. Чита­телю следует сравнить мнения В. Райха (1928, 1929), А. Фрейд (1936), Феничела (1941) и Старба (1951) по этому вопросу.