Лирическая речь и образные языки лирики

Авторско-геройный субъектный синкретизм лирики обусловливает и специфику ее образного языка. Общепринятым является понятие о художественном языке как о вторичной реальности по отношению к языку как средству общения. Установлены и способы формирования особого словесного образа (поэтического и прозаического), который лежит в основе художественного языка как иносказания. Но ученые при этом, чаще всего, не учитывают субъектный фактор. Если же сфокусировать внимание на принадлежности высказываний определенным субъектам (авторского и геройного) планов, то станет ясно, что авторская интенция является новым содержанием, которое,  не имея собственного выражения, вынуждено разыгрывать речь героя как художественную форму.

Специфика лирики при таком подходе состоит в том, субъект-субъектное напряжение создает особого рода концентрированную форму речеведения и взаимопроникновение двух голосов в слове. Особенность лирического высказывания обнаруживается в: выдвижении на первый план проявленного по сравнению с выраженным (Анандавардхана); речь, высказанная лишь наполовину (Анаксимен) и значащая не то, что в ней говорится (Аристотель); сжатость и «внутренняя глубина выражения» (Гегель), семантическая осложненность (Б.А.Ларин), рефлексивность (Г. О. Винокур) [58, с. 356].

В литературоведении понятие двуголосого слова формируется лишь в эпоху модальности, но относительно лирики этот вопрос вообще не поднимался еще и в XIX веке. И только в работах М.М. Бахтина появляются новые трактовки лирического слова. Ученый полагал, что и в лирике «всякий подлинно творческий голос может быть только вторым голосом в слове» [с. 356]. Исследование архаического искусства и его функции пения в нем выявило истоки этого второго голоса. В синкретическом обрядовом пении существовала неотделимая от него «субстанция стихотворной речи», которая позднее трансформировалась в собственно стихотворный ритм. «Ритм, как и пение, «возможен как форма отношения к другому, но не к самому себе». Поскольку «отношение к самому себе не может быть ритмичным, найти себя в ритме нельзя» [11, с. 105, 106.], то поэт-лирик в ритмической речи находит и формирует «другого», который в древней поэзии синкретичен с «я».

Такая же ситуация обращения к «другому» обнаруживается и в звуковой организации стихотворения: «поэтическая эвфония, понятая в эпоху риторики как «украшение», изначально была, подобно ритму, «реакцией на реакцию» и представляла синкретического «другого». Звуковая организация, наряду с ритмической, является генетическим кодом лирики. Звук представляется «пределом оформленности и выраженности материи стиха» [58, с. 356]. В архаике звук был напрямую связан со смыслом. В лирике, сохранившей архаические синкретические отношения, он очерчивает «границы выраженного и проявленного, смысла и внесмысловой активности, авторской интенции и формируемого «другого»» [58, с. 356].

Постепенно прямая связь звука со смыслом распалась, но не исчезла, а сохранилась в отдельных формах – звукоподражании, аллитерации, ассонансах, рифмах. Впоследствии, в эйдетическую эпоху, они стали восприниматься как «украшения», а в эпоху модальности вновь возрождается семантика звука, но уже на другом уровне – в анаграмме, в паронимии и др.

Долгое время существовало представление о лирике как о монологической речи. В ХХ веке, благодаря работам А.Н. Веселовского, О.М. Фрейденберг, М.М. Бахтина, а также к концу века – исследованиям С.Н. Бройтмана, в лирике обнаружено и осмыслено сосуществование нескольких поэтических языков, что позволяет и лирическое слово считать «многоголосым».

Как уже отмечалось, впервые качественно разные языки поэзии выделил А.Н. Веселовский – это параллелизм и троп. Позднее был обнаружен в синкретическом протоискусстве язык кумуляции. Наряду с готовым тропом, сформировавшимся в пределах риторики, А.Н. Веселовский описывает и открытый поэтический образ – тот же троп, но взятый не из традиции, а имманентный поэтической реальности. Изучая возможности параллелизма в архаическом фольклоре, ученый показал, как из двучленного параллелизма формируются многочленный, одночленный и отрицательный параллелизм.

На путях оформления эйдетических отношений из отрицательного параллелизма формируются сравнение и метафора, что свидетельствовала об установлении новых художественных отношений. Таким образом, лирический образ перестает быть моноструктурным, в нем неразрывно-неслиянно взаимосоотнесены языки мифопоэтические (кумуляция, параллелизм) и понятийные (троп). В лирике эпохи синкретизма этот процесс лишь начинается, но в эпоху эйдетическую язык тропа приобретает такую самостоятельную ценность, что начинает претендовать на единственность в поэтической речи. Ситуация меняется в эпоху модальности, когда актуализируется открытый поэтический образ.

Но решающим событием в процессе взаимодействия образных языков в эпоху модальности стало рождение «простого» или «нестилевого» слова (Л.Я.Гинзбург). «Если троп имел заранее предрешенную условно-поэтическую модальность и предписанную стилевую окраску, то «простое» слово свободно от предписанного стилевого ореола (который рождается в нем каждый раз заново из контекста) и имеет не переносное (условно-поэтическое), а прямое значение, претендуя на то, чтобы быть воспринятым как некая безусловная реальность» [58, с. 359]. Впервые в истории лирики сложилась ситуация, когда в ней нет единого языка, творческое сознание автора «напряженно живет на границах «простого», условно-поэтического и вновь актуализированного (особенно в поэзии XX в.) мифологического слова.

 

Практическое занятие 6

Лирика как литературный род

1. Античная теория лирики.

2. Теория лирики в эпоху романтизма.

3. Гегелевская концепция родовой природы лирики.

4. Ницшеанская концепция субъекта.

5.  Понятие «лирического я» в немецком литературоведении.

6. Интерсубъектность лирического «я».

7. Бахтинская концепции субъектности лирики.

8. Три дефиниции лирики как литературного рода.

9. Традиционная жанровая система эпики.

10. Понятие субъектного синкретизма.

11. Субъектная организация лирики по Корману.

12. Отличие «лирического я» и лирического субъекта.

13. Диалогичность субъектных форм

14. Понятие лирического сюжета в работах теоретиков литературы.

15.  Концепция лирического сюжета у Лотмана.

16. Концепция лирического сюжета у Сильман.

17. Событие, ситуация и рефлексия в лирике.

18.  Событие и сюжет в лирике.

19. Циклический и кумулятивный сюжет в лирике.

20. Художественный язык параллелизма.

21. Тропеический художественный язык.

22. Кумуляция как наиболее древний художественный язык.

23. «Простое» или «нестилевое» слово как художественный язык эпохи модальности.

24. Образное многоголосие эпохи модальности.

 

Литература

1. Бройтман С.Н. Историческая поэтика. Учебное пособие / С.Н. Бройтман. – М.: РГГУ, 2001. – 320с.

2. Введение в литературоведение: Учеб. пособие / Л.В. Чернец, В.Е. Хализев, А.Я. Эсалнек и др.; под ред. Л.В. Чернец. – М.: Высш. шк., 2004. – 680 с.

3. Остапенко И.В. Природа в русской лирике 1960–1980-х годов: от пейзажа к картине мира: монография / И.В. Остапенко. – Симферополь: ИТ «АРИАЛ», 2012. – 432 с.

4. Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н.Д. Тамарченко. – М.: Издательство Кулагиной; Intrada, 2008. – 358 с.

 

 

Лекция 7

Жанр