Мировой экономический кризис (2008-2009 гг. ) и его влияние на экономику России

 

Наступивший осенью 2008 г. финансово-экономический кризис в России формально явился отражением действия мирового кризиса, эпицентр которого находился в экономике США. В этом плане он был привнесен извне. Тем не менее, все же один гипотети­ческий вопрос следует задать, что было бы с экономикой России, ес­ли бы не начался мировой кризис и соответственно не упали цены на энергоресурсы? Сколь долго она могла бы удерживаться на плаву, взбадривая себя очередными порциями нефтедолларов? Или кризис был неизбежен в ней в силу структурной деградации даже в условиях сохранения относительно высоких мировых цен на указанные това­ры?

Естественно, дать абсолютно точный ответ на этот вопрос не представляется возможным. Однако порассуждать на эту важную тему все же необходимо. И здесь следует обратить внимание на три эмпирически проверенных, т. е. достоверных факта.

Первый факт. Он связан с реакцией российской экономики на новый виток цен на нефть, наступивший в 2009 г. после резкого об­вала в конце прошлого года. Скорее всего, он также носит спекулятивный характер, но для нас это не принципиально. Сейчас их зна­чение уже соответствует (с учетом падения курса доллара) уровню 2004-2005 гг., когда экономика РФ росла на 6-7% ВВП (промышлен­ность - 5-8%). Сегодня при такой вполне комфортной внешнеэконо­мической конъюнктуре наша экономика не демонстрирует признаки сопоставимого уровня динамизма, что свидетельствует об исчерпан­ности потенциала роста, содержащейся в экспортно-сырьевой моде­ли экономики.

Еще одним важным подтверждением уязвимости российской экономики к внешним шокам стало существенное ухудшение воз­можности обеспечения сбалансированного федерального бюджета. Если в предкризисный период удавалось это делать в начале при цене на нефть в 35—40 долл. за баррель, а в последующем поддерживать бездефицитность бюджета при ее уровне в 60 долл. за баррель, то в проекте бюджета на 2012 г. при заложенной цене нефти в 93 долл./барр. запланирован бюджетный дефицит в 3% ВВП страны, а его величина достигнет 1.7 трлн. руб. Для того чтобы бюджет при сложившихся затратах стал сбалансированным, цена нефти должна быть уже не ниже 115-120 долл. за баррель.

Второй факт обусловлен тем, что в условиях произошедшего ми­рового кризиса страны неодинаково реагировали на его наступле­ние. При этом экономика России оказалась в наиболее пораженной кризисной зоне среди стран с развитой экономикой, что дополни­тельно свидетельствует о наличии в ее нынешнем устройстве множе­ства внутренних слабых звеньев, дополнительно усиливающих тече­ние мирового кризиса. Все это подтверждает предположение о высо­кой вероятности вступления экономики России в кризисную фазу в силу действия одних только внутренних причин. Хотя, естественно, в условиях отсутствия сильного внешнего негативного давления ее острота и глубина, скорее всего, были бы меньшими.

Третий факт. Он связан с тем, что даже во времена нефтедолла­рового благополучия, которое казалось, что не скоро закончится, тем не менее, не только экономисты и оппозиционные политики обра­щали внимание на сохраняющуюся слабость сложившейся хозяйст­венной модели страны, но и правительство формулировало задачу диверсификации экономики и ухода от сырьевой зависимости. Ина­че говоря, в обществе сформировалась общая позиция относительно существующих проблем и необходимости крупного структурного разворота экономики РФ. Вся беда в том, что в тот редкий по удаче для нас период реально мало что было сделано в продвижении курса на диверсификацию экономики страны.

Приведенные факты позволяют сделать вывод о том, что опре­деление специфики природы кризиса в РФ – это в первую очередь вопрос о своеобразии ее хозяйственного устройства. Нынешний ми­ровой кризис и особенности его течения в РФ указывают на необхо­димость сделать некоторые важные уточнения в характеристику сложившегося хозяйственного строя России. Для всех очевидным и широко распространенным выводом является констатация усиления рентно-сырьевой его направленности. Справедливость такой оценки не вызывает возражения, тем более, что убедительно подтверждается эмпирическими данными. Так, доля энергоресурсов в экспорте уве­личилась в последние годы с 51 до 61.5%. К этому еще следует приба­вить примерно 10.5% экспорта, который приходит на металлы, лес и лесоматериалы. На долю готовой продукции (машины, оружие, ав­томобили, промышленное оборудование) приходится около 7% экс­порта.

Продолжая анализ особенностей кризиса в РФ, привлечем вни­мание и к другим его параметрам. В их числе можно выделить следующие:

Во-первых, для него характерно тесное взаимопереплетение внутренних и внешних причин, что определяет двойственную приро­ду кризиса. Это, с одной стороны, свидетельствует о неустойчивости российской экономики к внешним атакам и о слабости ее защитного механизма. С другой - о наличии внутренних кризисных факторах, которые ранее блокировались благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой, что рождало избыточный оптимизм и иллюзии во властных структурах и закрывало глаза на многочисленные нере­шенные проблемы и уязвимые звенья в самом сложившемся хозяйст­венном устройстве страны. В этой связи повышенная опасность кри­зиса в РФ связана с высоким поражающим действием применитель­но ко всему воспроизводственному комплексу и особенному сектору реальной экономики и отраслей готовой продукции.

Во-вторых, если ранее кризис в РФ выступал как трансформаци­онный, связанный с непродуманным выбором стратегии рыночной реформы, то теперь уже можно дополнительно его назвать кризисом сложившейся в ходе ее реализации особой модели капитализма, ко­торая приняла форму рентного капитализма. Он одновременно су­ществует как относительно обособленный и ориентированный на мировой рынок рентно-сырьевой уклад, функционирование которого в условиях либерально-капиталистического механизма хозяйство­вания существенным образом препятствует процессу перераспреде­ления избыточного рентного дохода для обеспечения нормального развития отраслей обрабатывающей промышленности, а значит, все­го народного хозяйства как целого. В результате экономика России, будучи по своей природе ресурсообеспеченной, трансформирова­лась в экономику периферийного типа с рентно-сырьевой специали­зацией, подверженной чрезмерной внешней зависимости и отли­чающейся неустойчивостью развития.

В-третьих, если в развитых капиталистических странах цикличе­ская составляющая кризиса выступает в виде «кризиса перепроиз­водства», усиленного в предкризисный период целенаправленно проводимой политикой избыточного потребления населения и пере­накопления капитала в США. То в российских условиях циклическая природа кризиса, эмпирически фиксируемая в сокращении платеже­способного спроса, не должна однозначно оцениваться как классиче­ский признак кризиса перепроизводства. Не следует забывать о том, что в нашем случае этот кризис происходит в условиях сохраняюще­гося недопотребление населения и особенно недоинвестирования большей части производства, что указывает на относительность воз­никшего разрыва предложения (объемов производства) со спросом. Поэтому выход из кризиса может реализовываться по стандартной схеме - за счет расширения совокупного внутреннего спроса, заме­щающего внешний спрос. Во всяком случае, такую схему значитель­но сложнее использовать в странах с избыточным потреблением и перенакоплением капитала.

Многозначность природы кризиса в РФ обусловлена множест­венностью причин, его породивших[26]. В их классификации целесооб­разно выделять наиболее глубокие причины, связанные с истоками (корнями) кризиса, и конкретные причины, определяющие масшта­бы и формы проявления кризисных процессов, различия в их проте­кании в отдельных сферах хозяйственной деятельности. В выявлении истоков кризиса, также как и в мировой экономике, особое внима­ние заслуживает разрастание финансово-спекулятивной составляю­щей. В этом отношении экономика России в значительной мере вос­произвела основные сдвиги, которые произошли в глобальном хозяйстве при переходе к модели спекулятивно-финансового капита­лизма со всеми вытекающими негативными последствиями. В ре­зультате с началом кризиса мы остались с устаревающим и изношен­ным производственным аппаратом, но зато отягощены чрезмерным внешним долгом частно-государственного сектора, с возникшими рисками потерять национальный контроль над ним. (В 2008 г. этот долг составил почти 490 млрд. долл.).

Возникновение таких зон уязвимости в экономике России - это результат несамостоятельного и плохо продуманного заимствования финансово-спекулятивной модели экономики. Свой выбор нынеш­няя власть сделала, как представляется, будучи непреложно уверен­ной в исторической перспективности либеральной модели экономи­ки для нашей страны, ради достижения которой можно пожертво­вать сложившимися хозяйственными традициями, менталитетом, производственной сферой, социальным благополучием. Подчеркнем, что отсутствие критической рефлексии на предшествующий этап ре­формирования – это признак идеологической ортодоксальности и ограниченности, при которой чужие модели и рецепты восприни­маются как абсолютные, не подвергаемые никаким сомнениям, а в экономической политике отсутствует здравый прагматизм.

Еще одной важной причиной в объяснении кризиса в РФ являет­ся недооценка всей совокупности факторов, приведших к кризисно­му обвалу в 1998 г. К сожалению, из прошлого кризиса российская власть усвоила только часть необходимых уроков, недооценив уяз­вимости самой выбранной стратегии экономического развития. Вос­становление налоговой дисциплины и укрепление госфинансов через поддержание профицитного бюджета, создание значительного объ­ема валютных резервов, досрочное погашение государственного внешнего долга - вот самое существенное, что было сделано Прави­тельством в постдефолтовый период и что им рассматривалось в ка­честве надежной защиты от внешних спекулятивных атак на нацио­нальную валюту и финансовые рынки и что должно было создать прочную основу для динамичного и устойчивого экономического роста.

Однако это не помогли избежать и хотя бы заметно ослабить кризис. Созданная в этих целях на основе нефтедолларов так назы­ваемая финансовая подушка безопасности в виде 157 млрд. долл., образующие Резервный фонд с Фондом национального благосостоя­ния, а также 478 млрд. долл. золотовалютных резервов (в сумме 635 млрд. долл. валютных активов, что составило почти 40% ВВП страны по рыночному курсу) оказалась недостаточной для защиты от кризи­са. Для сравнения отметим, что перед дефолтом в августе 1998 г. на­копленные валютные активы в стране не превышали 18 млрд. долл. При этом динамика основных макроэкономических показателей, за исключением инфляции и реальных доходов населения в 2009 г., оказалась менее благоприятной, чем в 1998 г. Даже если учесть, что такое падение произошло после длительного повышательного тренда и из-за сильного перегрева экономика, все равно необходимый запас прочности российская экономика не приобрела. В свою очередь, вы­ход из мирового кризиса для российской экономики также оказался более сложным, чем в 1999 г. (См. табл.2).

То, что такие меры важны для создания работающей хозяйст­венной системы, не вызывает возражения. Но это самые элементар­ные и простейшие уроки из случившегося и, как показало время, они явно недостаточны. Устойчивость экономики к внешним шокам в первую очередь определяется работоспособным производственным потенциалом страны, зависит от того, насколько реальный сектор экономики обладает достаточной степенью самодостаточного разви­тия.

 

Таблица 2